О борьбе Ленина и Сталина против бюрократии

Хотя русская Октябрьская революция 1917 года свергла власть капитализма и установила диктатуру пролетариата, классовая борьба на этом не закончилась. Напротив: она стала острее, яростнее, озлобленнее. Период диктатуры пролетариата означает классовую борьбу в иной форме, чем перед захватом власти. Это означает, «что диктатура пролетариата есть тоже период классовой борьбы, которая неизбежна, пока не уничтожены классы, и которая меняет свои формы, становясь первое время после свержения капитала особенно ожесточённой и особенно своеобразной. Завоевав политическую власть, пролетариат не прекращает классовой борьбы, а продолжает её — впредь до уничтожения классов — но, разумеется, в иной обстановке, в иной форме, иными средствами» (В. И. Ленин. ПСС1, т. 39, cс. 14—15).

 

Помимо старых эксплуататорских классов — капиталистов, внутренних и внешних, и землевладельцев, мобилизовавших все реакционные силы, чтобы восстановить свою власть через гражданскую войну — появились и новые враги рабочего класса. Им благоприятствовали дезорганизация, голод, нищета и разруха, эти неизбежные обстоятельства войны, и они стремились разрушить экономику страны саботажем, спекуляцией и мошенничеством. Ленин указал в «Экономике и политике в эпоху диктатуры пролетариата», что мелкобуржуазное товарное производство всегда вновь производит капитализм:

«Крестьянское хозяйство продолжает оставаться мелким товарным производством. Здесь мы имеем чрезвычайно широкую и имеющую очень глубокие, очень прочные корни, базу капитализма. На этой базе капитализм сохраняется и возрождается вновь — в самой ожесточённой борьбе с коммунизмом. Формы этой борьбы: мешочничество и спекуляция против государственной заготовки хлеба (а равно и других продуктов),— вообще против государственного распределения продуктов» (В. И. Ленин. ПСС, т. 39, с. 274).

Так, в 1918 году половина зерна для хлеба была поставлена городам чёрным рынком по ценам в десять раз выше официальных. Такие деклассированные крестьяне, спекулянты и жулики были союзниками капиталистов и классовыми врагами рабочих. Они были более опасны, чем открытые враги на линии фронта.

Огромные массы мелкобуржуазного населения в городе и на селе, особенно мелкое и среднее крестьянство, колеблются между пролетариатом и буржуазией.

«Мелкобуржуазная стихия недаром называется стихией, ибо это действительно нечто наиболее бесформенное, неопределённое, бессознательное… Разорение, нужда, тяжесть положения вызывает колебания: сегодня за буржуазию, завтра за пролетариат. Только закалённый авангард пролетариата способен устоять и противостоять колебаниям» (В. И. Ленин. ПСС, т. 43, с. 241).

Бюрократия в административном и хозяйственном аппарате и учреждениях также принадлежит к мелкобуржуазным слоям. Хотя старый государственный аппарат был разрушен Октябрьской революцией, победивший пролетариат не мог легко обойтись без буржуазных специалистов-управленцев в центральных и местных органах власти, а также без буржуазных инженеров и технических специалистов в промышленности. Ленин подчёркивал, что социализму по сути своей чужд чиновничьи-бюрократический автоматизм. Живой, творческий социализм должен быть делом самих масс. Через несколько дней после захвата власти Ленин обратился к населению:

«Товарищи трудящиеся! Помните, что вы сами теперь управляете государством. Никто вам не поможет, если вы сами не объединитесь и не возьмёте все дела государства в свои руки. Ваши Советы — отныне органы государственной власти, полномочные, решающие органы…

Вводите строжайший контроль за производством и учётом продуктов. Арестуйте и предавайте революционному суду народа всякого, кто посмеет вредить народному делу» (В. И. Ленин. ПСС, т. 35, с. 66).

Ленин воспринял уроки Парижской Коммуны, которые были подытожены Марксом и Энгельсом. Энгельс, указывая на опасность господства государственной бюрократии над обществом, разъяснил необходимые контрмеры Коммуны в своём введении к марксовой «Гражданской войне во Франции»:

«Против этого неизбежного во всех существовавших до сих пор государствах превращения государства и органов государства из слуг общества в господ над обществом Коммуна применила два безошибочных средства. Во-первых, она назначала на все должности, по управлению, по суду, по народному просвещению, лиц, выбранных всеобщим избирательным правом, и притом ввела право отзывать этих выборных в любое время по решению их избирателей. А во-вторых, она платила всем должностным лицам, как высшим, так и низшим, лишь такую плату, которую получали другие рабочие. Самое высокое жалованье, которое вообще платила Коммуна, было 6 000 франков. Таким образом была создана надёжная помеха погоне за местечками и карьеризму, даже и независимо от императивных мандатов депутатам в представительные учреждения, введённых Коммуной сверх того» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч.2, т. 22, с. 200).

В соответствии с этими основными мерами 1 декабря 1917 года Совет Народных Комиссаров ограничил максимальный размер жалования для народных комиссаров и высших должностных лиц до 500 рублей в месяц. Этот так называемый партийный максимум составлял для высших должностных лиц в провинции около половины названной суммы. Такое регулирование было важной мерой предотвращения развития бюрократических тенденций внутри партии. Но скоро стало ясно, что огромная административная работа, хозяйственное управление и научная деятельность не могли успешно выполняться без привлечения буржуазной интеллигенции. Ленин пришёл к выводу: чтобы завоевать и привлечь на свою сторону буржуазную интеллигенцию для построения социализма, следует применить капиталистический метод высокой оплаты. Эта мера, продиктованная конкретной ситуацией, сильно повлияла на дальнейшее развитие событий. Это был компромисс, шаг назад. Ленин хорошо осознавал опасность, которую вызвала эта мера. Он видел способ преодоления опасности в открытом объяснении её массам. Тогдашняя необходимость привлечения на службу буржуазной интеллигенции имеет такое большое значение для дальнейшего развития бюрократии и получения привилегий некоторыми членами партии, что мы процитируем ленинское детальное обоснование без существенных сокращений:

«Без руководства специалистов различных отраслей знания, техники, опыта, переход к социализму невозможен, ибо социализм требует сознательного и массового движения к высшей производительности труда по сравнению с капитализмом и на базе достигнутого капитализмом. Социализм должен по-своему, своими приёмами — скажем конкретнее, советскими приёмами — осуществить это движение вперёд. А специалисты неизбежно являются в массе буржуазными, в силу всей обстановки той общественной жизни, которая сделала их специалистами. Если бы наш пролетариат, овладев властью, быстро решил задачу учёта, контроля, организации во всенародном масштабе,— (это было неосуществимо вследствие войны и отсталости России) — тогда, сломав саботаж, мы всеобщим учётом и контролем подчинили бы себе полностью и буржуазных специалистов. В силу значительного „опоздания“ с учётом и контролем вообще, мы, хотя и успели победить саботаж, но обстановки, дающей в наше распоряжение буржуазных специалистов, ещё не создали; масса саботажников „идёт на службу“, но лучшие организаторы и крупнейшие специалисты могут быть использованы государством либо по-старому, по-буржуазному (т. е., за высокую плату), либо по-новому, по-пролетарски (т. е., созданием той обстановки всенародного учёта и контроля снизу, которая неизбежно и сама собою подчинила и привлекла бы специалистов).

Нам пришлось теперь прибегнуть к старому буржуазному средству и согласиться на очень высокую оплату „услуг“ крупнейших из буржуазных специалистов. Все, знакомые с делом, видят это, но не все вдумываются в значение подобной меры со стороны пролетарского государства. Ясно, что такая мера есть компромисс, отступление от принципов Парижской Коммуны и всякой пролетарской власти, требующих сведения жалований к уровню платы среднему рабочему, требующих борьбы делом, а не словами, с карьеризмом.

Мало того. Ясно, что такая мера не только приостановка — в известной области и в известной степени — наступления на капитал (ибо капитал есть не сумма денег, а определённое общественное отношение), но и шаг назад нашей социалистической, Советской, государственной власти, которая с самого начала провозгласила и повела политику понижения высоких жалований до заработка среднего рабочего…

Нам надо изучать особенности в высшей степени трудного и нового пути к социализму, не прикрывая наших ошибок и слабостей, а стараясь вовремя доделывать недоделанное. Скрывать от масс, что привлечение буржуазных специалистов чрезвычайно высокими заработками есть отступление от принципов Коммуны, значило бы опускаться до уровня буржуазных политиканов и обманывать массы. Открыто объяснить, как и почему мы сделали шаг назад, затем обсудить гласно, какие имеются средства наверстать упущенное,— это значит воспитывать массы и на опыте учиться, вместе с ними учиться строительству социализма…

Разумеется, этот вопрос имеет также другую сторону. Развращающее влияние высоких жалований неоспоримо — и на Советскую власть (тем более, что при быстроте переворота к этой власти не могло не примкнуть известное количество авантюристов и жуликов, которые вместе с бездарными или бессовестными из разных комиссаров не прочь попасть в „звёзды“… казнокрадства) и на рабочую массу. Но всё, что́ есть мыслящего и честного среди рабочих и беднейших крестьян, согласится с нами, призна́ет, что сразу избавиться от дурного наследства капитализма мы не в состоянии, что освободить Советскую республику от „дани“ в 50 или 100 миллионов рублей (дани за нашу собственную отсталость в деле организации всенародного учёта и контроля снизу) можно не иначе, как организуясь, подтягивая дисциплину среди самих себя, очищая свою среду от всех „наследство капитализма“, „соблюдающих традиции капитализма“, то есть от лодырей, тунеядцев, казнокрадов (теперь вся земля, все фабрики, все железные дороги есть „казна“ Советской республики)… Чем скорее мы сами, рабочие и крестьяне, научимся лучшей трудовой дисциплине и высшей технике труда, используя для этой науки буржуазных специалистов, тем скорее мы избавимся от всякой „дани“ этим специалистам» (В. И. Ленин. Очередные задачи Советской власти.— ПСС, т. 36, сс. 178—181).

Эти особые привилегии (повышенные жалования, улучшенные жилищные условия, высокий уровень жизни и т. д.) распространялись во времена Ленина только на мелкобуржуазную прослойку бюрократии и буржуазных учёных. Ленин, тем не менее, ясно видел опасность, порождаемую ими. Уже в то время этот великий теоретик и практик революции сознавал, что мобилизация и революционное движение масс — это верное средство эффективной борьбы с этой опасностью. Поэтому он требовал, чтобы:

рабочие и беднейшие крестьяне имели право:

выбирать и отзывать ответственных руководителей,

контролировать деятельность руководства,

ставить рабочих на ответственные посты;

трудящиеся массы взяли всю власть в свои руки и совершенствовались в осуществлении власти (практическом проведении диктатуры пролетариата).

В 1918 г. Ленин сожалел о том, что рабочий контроль ещё мало проник в жизнь и сознание широких масс пролетариата. Вероятно, именно по этой причине Ленин вновь и вновь неустанно указывал, с одной стороны, на опасность бюрократии, а, с другой стороны, на необходимость мобилизации масс и на контроль со стороны масс как единственное эффективное средство противостоять опасности. Ленин подчёркивал:

«Разумеется, стихия мелкобуржуазной дезорганизованности (которая при всякой пролетарской революции в той или иной мере неизбежно себя проявит, а в нашей революции, в силу мелкобуржуазного характера страны, её отсталости и последствий реакционной войны, проявляется особенно сильно) не может не накладывать своего отпечатка и на Советы…

Есть мелкобуржуазная тенденция к превращению членов Советов в „парламентариев“ или, с другой стороны, в бюрократов. Бороться с этим надо, привлекая всех членов Советов к практическому участию в управлении… Целью нашей является поголовное привлечение бедноты к практическому участию в управлении, и всяческие шаги к осуществлению этого — чем разнообразнее, тем лучше,— должны тщательно регистрироваться, изучаться, систематизироваться, проверяться более широким опытом, узаконяться…

Борьба с бюрократическим извращением советской организации обеспечивается прочностью связи Советов с „народом“, в смысле трудящихся и эксплуатируемых, гибкостью и эластичностью этой связи…

Именно близость Советов к „народу“ трудящихся создаёт особые формы отзыва и другого контроля снизу, которые должны быть теперь особенно усердно развиваемы» (там же, сс. 204, 205—206).

Ленин призывал к использованию разнообразных методов контроля снизу, «чтобы вырывать повторно и неустанно сорную траву бюрократизма» (там же, с. 206). 9 апреля 1919 г. был издан подписанный Лениным, Калининым и Сталиным декрет по реорганизации государственного контроля. В нём объявлялась война всяческому бюрократизму, в каком бы виде он ни появился. Предпосылкой было вовлечение широких масс в управление и контроль, только оно могло «очистить советские учреждения от бюрократической скверны» (Декреты советской власти, т. Ⅴ, 1 апреля — 31 июля 1919 г., с. 49).

Всякий раз, когда Ленин обнаруживал нарастающие признаки развития бюрократизма, он бил тревогу. В январе 1920 г. он написал Томскому письмо о бюрократизме в профсоюзах:

«Я никогда не сомневался, что в наших комиссариатах бюрократизма ещё очень много, во всех.

Но чтобы в профессиональных союзах было не меньше бюрократизма, я не ожидал.

Это позор величайший. Очень прошу прочесть все сии документы во фракции коммунистов в ВЦСПС и выработать практические меры борьбы с бюрократизмом, волокитой, бездельем и безрукостью» (В. И. Ленин. ПСС, т. 51, с. 120).

Несколько дней спустя Ленин написал Сталину о правилах Рабоче-крестьянской инспекции и потребовал привлечения всех трудящихся масс, также и прежде всего женщин к участию в Рабкрин; он требовал дальнейшего расширения контроля и привлечения беспартийных рабочих и крестьян к сотрудничеству в контроле над государством на высшем уровне. Вновь и вновь Ленин мобилизовывал рабочих и крестьян на практическое изучение управления, ибо «практика в сто раз важнее, чем любая теория».

Ленин особенно сердился, когда бюрократы в государственном аппарате злоупотребляли своей властью и притесняли людей, жалующихся на нарушения. В таких случаях Ленин действовал без всякого снисхождения, что видно из телеграммы, посланной исполкому Новгородской губернии:

«По-видимому, Булатов арестован за жалобу мне. Предупреждаю, что за это председателей губисполкома, Чека и членов исполкома буду арестовывать и добиваться их расстрела. Почему не ответили тотчас на мой запрос?

Предсовнаркома Ленин» (В. И. Ленин. ПСС, т. 50, с. 318).

Очевидно, Ленин чётко осознавал нарастающую опасность захвата бюрократией власти в партии, государственном аппарате и хозяйстве и стремился в корне пресечь её самыми решительными мерами. Ленин, однако, прибегал к таким крайним мерам только в особенно скандальных случаях, чтобы наказать для острастки. Причина, по которой Ленин видел ключ к борьбе против бюрократии в мобилизации и привлечении масс к управлению и контролю, была, прежде всего, в том, что мелкобуржуазная бюрократия уже проникла в партийные и государственные органы. После захвата власти много мелкобуржуазных элементов прокралось в партию, так что бюрократия стала проблемой уже в 1921 г.

В заключительном слове на Ⅹ съезде (март 1921 г.) Ленин указал на задачу борьбы против бюрократизма: «на это нужны сотни тысяч людей» (В. И. Ленин. ПСС, т. 43, с. 48). Он объяснял, что бюрократизм нельзя просто «отменить»; преодоление его — длительный процесс. Эту борьбу нужно вести неустанно, пробуя новые методы. Ленин требовал раскрывать, разоблачать и изгонять прокравшихся в партию бюрократов, и писал Соколову: «Бюрократы ловкачи, многие мерзавцы из них архипройдохи. Их голыми руками не возьмёшь» (В. И. Ленин. ПСС, т. 52, с. 194).

В 1921 г. решением Центрального комитета была проведена чистка партии. В течение четырёх лет после революции — когда стало ясно, кто победил — много мелкобуржуазных элементов проникло в партию, особенно из рядов мелкобуржуазных партий меньшевиков и социалистов-революционеров. Ленин требовал, чтобы из вступивших в партию с начала 1918 г. меньшевиков оставили в партии только один процент. И только при условии трёх- и четырёхкратной проверки, так как:

«Очистить партию надо от мазуриков, от обюрократившихся, от нечестных, от нетвёрдых коммунистов и от меньшевиков, перекрасивших „фасад“, но оставшихся в душе меньшевиками» (В. И. Ленин. ПСС, т. 44, с. 124).

Таким образом, в сумме 170 000 ненадёжных элементов, примерно четверть всех членов партии, было исключено.

Однако бюрократия при этом не вымерла. Многие искренние коммунисты не могли сравняться с бюрократическими специалистами. Ленин указал в отчёте Центральному комитету:

«Ибо сплошь и рядом буржуазные деятели знают дело лучше, чем наши лучшие коммунисты, имеющие всю власть, все возможности и ни одного шага не умеющие делать со своими правами и со своей властью…

Надо сознать и не бояться сознать, что ответственные коммунисты в 99 случаях из 100 не на то приставлены, к чему они сейчас пригодны, не умеют вести своё дело и должны сейчас учиться» (В. И. Ленин. ПСС, т. 45, сс. 96—97 и 116).

Ленин открыто разоблачал эту слабость, показывая опасность того, что бюрократия становится «незаменимой» в силу своих специальных знаний и сбивает с толку коммунистов. Так она могла постепенно овладеть государственным и партийным аппаратом. Вот почему Ленин в 1923 году поощрял Рабкрин решительно проводить контроль, не позволяя запугать себя, и не отступая:

«Наш новый Рабкрин, надеемся, оставит позади себя то качество, которое французы называют pruderie, которое мы можем назвать смешным жеманством или смешным важничаньем и которое до последней степени наруку всей нашей бюрократии, как советской, так и партийной. В скобках будь сказано, бюрократия у нас бывает не только в советских учреждениях, но и в партийных» (В. И. Ленин, «Лучше меньше, да лучше».— там же, с. 397).

Ленин не мог предчувствовать, что примерно тридцать лет спустя бюрократия, первоначально являвшаяся лишь мелкобуржуазной прослойкой, захватит государственную власть и как новый буржуазный господствующий класс восстановит капитализм на новой основе. Но он очень ясно сознавал опасность реставрации капитализма со стороны колеблющихся мелкобуржуазных элементов, особенно со стороны бюрократии; он указал в речи на Ⅹ съезде партии, «что внутренняя опасность в известном отношении больше, чем деникинская и юденичская» (В. И. Ленин. ПСС, т. 43, с. 102).

В проекте резолюции о синдикалистском и анархистском уклоне Ленин недвусмысленно предупреждал партию и рабочий класс об угрозе реставрации капитализма:

«В такой стране, как Россия, громадное преобладание мелкобуржуазной стихии и неизбежные, в результате войны, разорения, обнищания, эпидемии и неурожаи, крайние обострения нужды и народных бедствий порождают особенно резкие проявления колебаний в настроениях мелкобуржуазной и полупролетарской массы. Эти колебания идут то в сторону укрепления союза этих масс с пролетариатом, то в сторону буржуазной реставрации, и весь опыт всех революций ⅩⅧ, ⅩⅨ и ⅩⅩ веков показывает с безусловнейшей ясностью и убедительностью, что ничего иного кроме реставрации (восстановления) власти и собственности капиталистов и помещиков от этих колебаний — при условии малейшего ослабления единства, силы, влияния революционного авангарда пролетариата — получиться не может» (там же, с. 96).

Было ли это предупреждение Ленина на деле принято всерьез? Понял ли рабочий класс, что сохранение его власти, консолидация и укрепление диктатуры пролетариата были под угрозой?

Борьба под руководством Сталина против старой и новой бюрократии

После смерти Ленина борьба против бюрократии неизбежно принимала всё более острые формы. Сталин был избран Генеральным секретарем ЦК уже в 1922 г. Он честно продолжил работу Ленина.

Поначалу развивались два типа бюрократии. Первым типом была старая управленческая бюрократия прежнего государственного аппарата, промышленная бюрократия бывших капиталистических предприятий и бюрократическая интеллигенция образовательных учреждений — короче говоря: буржуазные интеллигенты и специалисты. Они были связаны с капиталистической системой, являясь руководящей мелкобуржуазной прослойкой. После Октябрьской революции они более или менее приспособились к новой ситуации, к Советской власти. Чтобы использовать их специальные знания для построения социализма, привлечь их к честному сотрудничеству, их (как мы видели выше) поощряли высокой зарплатой. Ленин осознавал склонность этой мелкобуржуазной прослойки к колебаниям, а также опасность реставрации капитализма при помощи части таких элементов; мы знаем, что он противопоставил этой опасности контроль масс снизу.

Активные силы меньшевиков и социалистов-революционеров, идеологически и политически связанные с капитализмом, также следует отнести к этой мелкобуржуазной прослойке. Значительная часть этих беспринципных элементов прокралась в большевистскую партию, чтобы разлагать её. Хотя они и были изгнаны из большевистской партии в ходе большой чистки 1921 г., но у них ещё были крепкие связи с капиталистическими элементами внутри и вне страны, особенно с мелкобуржуазными интеллигентами. Благодаря своей нелегальной организации эти меньшевики и социалистов-революционеры часто служили посредниками разлагающих капиталистических элементов.

Наряду с этим внутри государственного, хозяйственного и даже партийного аппарата возникла другая бюрократия, бюрократы с партбилетом в кармане. Мы видели выше, как негодовал Ленин, обнаружив бюрократизм внутри профсоюзов (чисто рабочих организаций). Власть ударила в голову некоторым коммунистам в партийном и государственном аппарате; они переродились в бюрократов.

Бюрократизм — это мелкобуржуазное явление. Бюрократ стремится к мелкобуржуазному образу жизни. Он хорошо чувствует себя в мелкобуржуазной среде. После жизни, полной лишений, немало функционеров партии, добившись высокого поста и власти, вели мелкобуржуазный образ жизни дома в своих семьях. Таким образом, рядом со старой, вынужденно унаследованной бюрократией постепенно развивалась новая бюрократия.

Сталин указал на ⅩⅤ съезде (декабрь 1927 г.),

«что мы перестанем быть пролетарскими революционерами, и мы наверняка погибнем, ежели не вытравим из своей среды эту обывательщину, эту семейственность в решении важнейших вопросов нашего строительства» (И. В. Сталин. Соч., т. 10, с. 330).

В начале 1928 г. в Шахтинском районе Донецкого бассейна, важнейшей советской индустриальной области, была раскрыта крупная организация вредителей, состоявшая из буржуазных специалистов. Пять лет эти вредители, в тесной связи с прежними собственниками и иностранными капиталистами, препятствовали промышленному строительству, совершая акты саботажа. Они были привлечены к ответственности в ходе Шахтинского процесса.

Сталин сказал на Апрельской пленарной сессии Центрального комитета:

«Была в своё время интервенция военно-политическая, которую нам удалось ликвидировать в порядке победоносной гражданской войны. Теперь мы имеем попытку экономической интервенции, для ликвидации которой нам не потребуется гражданской войны, но которую мы должны всё-таки ликвидировать и которую мы ликвидируем всеми доступными нам средствами» (И. В. Сталин. Соч., т. 11, с. 54).

Шахтинский процесс показал, с одной стороны, большую слабость в развитии контроля снизу, с другой стороны, обострение классовой борьбы. И это обнаружилось не только в промышленности.

На селе партия повела наступление против кулачества, связывая его с организацией коллективного хозяйства. В «Ответе товарищам колхозникам» Сталин разъяснил принципы коллективизации:

«Ленинизм учит, что крестьян надо переводить на рельсы коллективного хозяйства в порядке добровольности, путём убеждения в преимуществах общественного, коллективного хозяйства перед хозяйством единоличным. Ленинизм учит, что убедить крестьян в преимуществах коллективного хозяйства можно лишь в том случае, если будет показано им и доказано на деле, на опыте, что колхоз лучше единоличного хозяйства, что он выгоднее единоличного хозяйства, что колхоз даёт выход крестьянину, бедняку и середняку, из нужды и нищеты. Ленинизм учит, что вне этих условий, колхозы не могут быть прочными. Ленинизм учит, что всякая попытка навязать силой колхозное хозяйство, всякая попытка насадить колхозы в порядке принуждения может дать лишь отрицательные результаты, может лишь оттолкнуть крестьян от колхозного движения» (И. В. Сталин. Соч., т. 12, с. 204—205).

Эти принципы, однако, не всегда соблюдались на практике. В 1930 г. коллективизация приняла такие формы, что Сталин поторопился издать вызвавшую фурор статью «Головокружение от успехов», в которой указал на попытки нарушить принцип добровольности в коллективизации, даже

«путём угрозы военной силой, путём угрозы лишить поливной воды и промтоваров тех крестьян, которые не хотят пока что идти в колхозы…

Кому нужны эти искривления, это чиновничье декретирование колхозного движения, эти недостойные угрозы по отношению к крестьянам? Никому, кроме наших врагов!» (И. В. Сталин. Соч., т. 12, с. 195).

Из этого видно, что бюрократия приютилась во всех областях общественной жизни, стремясь подорвать основы социализма.

Хотя Шахтинский процесс нанёс старой бюрократии тяжёлый удар, на смену ей пришли другие вредители. Немало представителей технической интеллигенции заколебались, поощряемые троцкистско-меньшевистской оппозицией, которая распространяла слухи типа «Советский Союз не устоит». Уже в 1930 г. была раскрыта новая организация вредителей («Промышленная партия»); эти контрреволюционные элементы принадлежали к высшему слою старой технической интеллигенции и были связаны с иностранным капиталом и французским генеральным штабом. Процесс, прошедший в конце 1930 г., переломил хребет организованному сопротивлению старой бюрократии. Но взамен всё больше выступала на передний план новая бюрократия. Речь Сталина на Ⅷ съезде комсомола в мае 1928 г. была сигналом тревоги. Помимо прочего, он сказал:

«Второй вопрос касается задачи борьбы с бюрократизмом, задачи организации массовой критики наших недостатков, задачи организации массового контроля снизу.

Одним из жесточайших врагов нашего продвижения вперёд является бюрократизм. Он живёт во всех наших организациях — и в партийных, и в комсомольских, и в профессиональных, и в хозяйственных. Когда говорят о бюрократах, обычно указывают пальцем на старых беспартийных чиновников, изображаемых у нас обычно в карикатурах в виде людей в очках… Это не вполне правильно, товарищи. Если бы дело шло только о старых бюрократах, борьба с бюрократизмом была бы самым лёгким делом. Беда в том, что дело не в старых бюрократах. Дело, товарищи, в новых бюрократах, дело в бюрократах, сочувствующих Советской власти, наконец, дело в бюрократах из коммунистов. Коммунист-бюрократ — самый опасный тип бюрократа. Почему? Потому, что он маскирует свой бюрократизм званием члена партии. А таких коммунистических бюрократов у нас, к сожалению, немало» (И. В. Сталин. Соч., т. 11, с. 70—71).

Развитие новой бюрократии было усилено внутрипартийными спорами. В 1921 г. Ленин, для преодоления экономических трудностей, ввёл Новую экономическую политику, вызвавшую сопротивление оппозиционных элементов в ВКП(б) во главе с Троцким и Зиновьевым. После смерти Ленина оппортунисты усилили борьбу против правильной партийной линии. Оппозиция воспротивилась и быстрой индустриализации, и систематической коллективизации сельского хозяйства. Она не поняла линию ЦК: опора на бедняков, союз с середняками и борьба против кулаков. Подрывные действия троцкистов и других противников причиняли партии большие трудности. Особенно после 1928 г., когда партия готовила наступление против кулачества, а к оппозиции присоединилась группа Бухарина — Рыкова. Расширение и обострение борьбы оппозиции вынудили ЦК ещё больше укрепить партийный аппарат, что, в свою очередь, вызвало решительное сопротивление, в основном, со стороны троцкистов.

«Прежде всего троцкисты обрушились на партийный аппарат. Они понимали, партия не может жить и работать без крепкого партийного аппарата. Оппозиция пыталась расшатать, разрушить этот аппарат, противопоставить членов партии партийному аппарату, а молодёжь — старым кадрам партии» (История Всесоюзной Коммунистической Партии (большевиков). Краткий курс.— М., «Писатель», 1997 г.— с. 254).

Но наряду с необходимым укреплением партийного аппарата также разрастался бюрократизм. Он проник во все органы социалистического общества, государственный, партийный и хозяйственный аппарат, профсоюзы, молодёжные организации, а также в военный аппарат. В отчете ⅩⅥ съезду Сталин показал опасность бюрократизма и изложил меры борьбы против него:

«Опасность бюрократизма состоит, прежде всего, в том, что он держит под спудом колоссальные резервы, таящиеся в недрах нашего строя, не давая их использовать, старается свести на нет творческую инициативу масс, сковывая её канцелярщиной, и ведёт дело к тому, чтобы каждое новое начинание партии превратить в мелкое и никчёмное крохоборство. Опасность бюрократизма состоит, во-вторых, в том, что он не терпит проверки исполнения и пытается превратить основные указания руководящих организаций в пустую бумажку, оторванную от живой жизни. Опасность представляют не только и не столько старые бюрократы, застрявшие в наших учреждениях, но и — особенно — новые бюрократы, бюрократы советские, среди которых „коммунисты“-бюрократы играют далеко не последнюю роль. Я имею в виду тех „коммунистов“, которые канцелярскими распоряжениями и „декретами“, в силу которых они верят, как в фетиш, стараются подменить творческую инициативу и самодеятельность миллионных масс рабочего класса и крестьянства.

Задача состоит в том, чтобы разбить бюрократию в наших учреждениях и организациях, ликвидировать бюрократические „нравы“ и „обычаи“ и расчистить дорогу для использования резервов нашего строя, для развёртывания творческой инициативы и самодеятельности масс.

Задача эта нелёгкая. Её не разрешишь „в два счёта“. Но её нужно разрешить во что бы то ни стало, если мы хотим действительно преобразовать нашу страну на началах социализма.

В борьбе с бюрократизмом работа партии идёт по четырём линиям: по линии развёртывания самокритики, по линии организации дела проверки исполнения, по линии чистки аппарата и, наконец, по линии выдвижения снизу в аппарат преданных работников из людей рабочего класса» (И. В. Сталин. Соч., т. 12, сс. 327—328).

В 1937—38 гг. бюрократизм принял угрожающие размеры. Этот процесс следует рассматривать в связи с обострением международной ситуации. Японцы оккупировали Северо-Восточный Китай, итальянцы завоевали Абиссинию, немецкие и итальянские фашисты вмешались в испанскую гражданскую войну — для Советского Союза обострилась угроза войны. В этой ситуации бухаринская оппозиция и некоторые обюрократившиеся военные руководители объединились, чтобы силой свергнуть правительство Сталина — за что против них было возбуждено дело. Позже ревизионисты много разглагольствовали о «преследованиях», чтобы прикрыть своё чудовищное предательство. Мы должны, однако, поставить вопрос с классовой точки зрения: какой класс или какой слой подвергался преследованиям? Не рабочий класс, не крестьянство. Преследовались наиболее опасные из бюрократических элементов в партийном и государственном аппарате, вместе с остатками эксплуататорских классов и буржуазной интеллигенции.

Выше мы уже показали, что новая бюрократия считала идеалом мелкобуржуазный образ жизни старой бюрократии, которая могла позволить себе такую жизнь благодаря высокой оплате и особым привилегиям (особняки, автомобили, привилегии в приобретении товаров и т. д.). Эта идеализация мелкобуржуазного образа жизни отражалась также в некоторой части литературы и кино. Куда ушла прежняя революционная литература? Всё более она вытеснялась мелкобуржуазной литературой, ибо писатели не имели никакого контакта с рабочими и крестьянами. Писатель Михаил Шолохов заявил на ⅩⅩ съезде о своих мелкобуржуазных товарищах по перу:

«Кто из писателей вошёл как друг и близкий человек в какую-нибудь рабочую семью или семью инженера, новатора производства, партийного работника завода? Считанные единицы…

Правда писатели бывают на больших предприятиях в качестве гостей, а вернее, гастролёров, и к общему нашему стыду иногда не стесняются получать за свои выступления соответствующее денежное вознаграждение из рабочей кассы…

Почему же 1200 писателей живут в Москве? Почему их и трактором не оторвёшь от насиженных мест? На этот вопрос мне трудно ответить…

Вы ждёте новых книг, товарищи? А я хочу вас спросить: от кого? От тех, кто не знает толком ни колхозников, ни рабочего? От тех, кто отсиживается и отлёживается?» (ⅩⅩ съезд Коммунистической партии Советского Союза 14—25 февраля 1956 года. Стенографический отчет, т. 1.— М., Госполитиздат, 1956.— сс. 582, 583).

Кому, как не Шолохову знать своих коллег. Могли ли такие мелкобуржуазные писатели создать подлинно пролетарскую литературу? Нет! Кроме того, мелкобуржуазное поведение старых бюрократов проявлялось и у новых. Новая бюрократия стала двуличной: официально она проявляла рвение, соглашалась с партийной линией и безмерно восхваляла Сталина. В своих семьях, в своей превратившейся в мелкобуржуазную среде они всей душой ненавидели Сталина и проклинали диктатуру пролетариата.

В романе «Искатели» советский писатель Д. Гранин наглядно изобразил поведение и образ жизни новой бюрократии:

«Всё шло как нельзя лучше. Административная работа пришлась Виктору по душе. Ему нравилось управлять людьми, требовать, проталкивать, руководить; та честолюбивая жилка, которая всегда была в его характере, теперь, когда он вкусил власть, заставляла его прилагать все силы, чтобы стать начальником отдела. „Если уж я выбрал административную карьеру — говорил он,— надо скорее расти, чтобы не перестояться“. Виктор добился своего — он стал начальником отдела. Его хвалили, считали способным руководителем. Его приводили в пример на активах, отмечали в приказах по министерству. Его статьи печатались в газетах. Он стал получать персональный оклад. Они наняли домработницу.

Их дом начали посещать новые приятели Виктора. С наивным тщеславием Лиза слушала, как они расхваливали организаторские таланты её мужа. Они раздували парус его честолюбия, а ей чудилось, что это попутный ветер её семейного корабля. Она искренне соглашалась с Виктором: его призвание — административная деятельность. Инженерный опыт у него есть, знания тоже, остальное, как он считал, зависит от искусства руководить. Туманные слухи, что Виктор не терпит способных людей в своём отделе, окружает себя подхалимами, свидетельствовали лишь о чёрной зависти обойдённых.

Он сам жаловался ей на козни своих недоброжелателей, посвящая её в тонкости взаимоотношений с начальством, и она не чувствовала себя больше чужой и ненужной в его мире.

Он вырывался домой, мечтая укрыться от бесконечных совещаний и писанины.

Появилось материальное благополучие, и сразу исчезли поводы для многих мелких раздоров.

У Виктора завелось множество связей. „Мы живём в век электричества“,— шутливо объяснил он. Стоило ему позвонить, и Лиза могла без очереди достать дефицитный габардин или фрукты. В театрах они сидели в директорской ложе.

По воскресеньям они отправлялись по комиссионным магазинам. Для Лизы они извлекали из-под прилавка недорогой хрусталь. Она была довольна не только покупками, но и тем, что Виктор получал удовольствие, выполняя её желания.

В день его рождения они большой компанией поехали в ресторан. Кутить так кутить,— подняв шипучий бокал шампанского, Виктор чокнулся с Лизой, глядя ей в глаза, и вдруг рассмеялся:

— А я и не замечал. Оказывается, у тебя зрачки рыженькие.

Она закрыла щёки руками:

— А где у меня родинка?

Он смешно поднял чёрные брови, пытаясь вспомнить.

Меж столиков, под тягучую мелодию оркестра, мягко шаркали пары. Лиза быстро захмелела и беспричинно улыбалась. Ей было хорошо, потому что на ней красивое, модное платье и чернобурка, и потому что всё это Виктору было приятно, и все любят Виктора и её.

— Через три года, Виктор Григорьевич, быть тебе начальником главка,— рассуждал подвыпивший заместитель управляющего Ивин.— У меня глаз — алмаз. Как люди достигают? Путём верных друзей. Они ему мостят — он их тащит…

Виктор отвернулся от него и задумался, положив голову на руки.

— Мостят… тащат…— тихо бормотал он» (Д. А. Гранин. Искатели.— Л., Лениздат, 1979.— сс. 51—52).

Все черты новой бюрократии с партбилетом в кармане описаны здесь вполне точно:

Честолюбие и стремление к власти объединяются с карьеризмом;

Повышение по службе влечёт за собой материальное благополучие и мелкобуржуазный образ жизни;

Защита лучшего положения от способных подчинённых и его обеспечение с помощью льстивого окружения;

Высокое положение и большое влияние используются для удовлетворения эгоистических потребностей (поощрение коррупции);

Бюрократы делят наиболее важные посты между собой по принципу «рука руку моет».

Здесь лежат корни последующей узурпации власти новой бюрократией.

Быстрый рост новой бюрократии в партийном, государственном и хозяйственном аппарате, в профсоюзах и молодёжных организациях стал главным препятствием единому действию революционного центра и революционных масс рабочих и крестьян. Хотя Сталин безжалостно боролся против бюрократии «сверху», но использовал при этом тот же самый аппарат, против извращений которого вёл борьбу. Бюрократизм пролез даже в аппарат государственной безопасности.

Сегодня, в исторической перспективе, становится ясно, что такой образ действий был ошибкой Сталина. В мае 1928 г. Сталин близко подошёл к правильному решению проблемы, объявив в речи на Ⅷ съезде комсомола:

«Как положить конец бюрократизму во всех этих организациях?

Для этого есть только один-единственный путь — организация контроля снизу, организация критики миллионных масс рабочего класса против бюрократизма наших учреждений, против их недостатков, против их ошибок.

Я знаю, что, подымая ярость трудящихся масс против бюрократических извращений наших организаций, приходится иногда задевать некоторых наших товарищей, имеющих в прошлом заслуги, но страдающих теперь бюрократической болезнью. Но неужели это может остановить нашу работу по организации контроля снизу? Я думаю, что не может и не должно» (И. В. Сталин. Соч., т. 11, с. 73).

Мы знаем сегодня, что решение проблемы — пролетарская культурная революция, такая, какая была проведена в Китае. Сталин в своё время не мог решить проблему этим способом. Его ошибка была, таким образом, исторически обусловлена. Понятно, что в течение Великой Отечественной войны партия и государство должны были объединить все силы, чтобы разбить фашистских захватчиков. Это было невозможно без компромиссов с определенными группами населения. Так, было заключено соглашение с Русской православной церковью. Генералы и другие лица, заключённые в то время в трудовые лагеря, были реабилитированы и восстановлены в старых званиях на фронте. Народ был готов пожертвовать всем ради победы, он проявлял бдительность против предателей и саботажников. Бюрократия также была выбита из привычной колеи. Перемещение жизненно важных и оборонных предприятий (из главного промышленного региона к западу от Волги за Урал) лишило бюрократию устоявшихся связей. Новая среда, восстановление, эвакуированные фабрики, полные новыми людьми, которые, по своей героической инициативе, вновь запустили производство за очень короткое время — всё это не способствовало процветанию бюрократии.

После Второй мировой войны, когда экономика в регионах, разрушенных войной, была восстановлена и заработала в обычном режиме, снова возникла опасность бюрократизации. Маленков, в то время секретарь ЦК ВКП(б), описывал в отчёте Центрального комитета ⅩⅨ съезду (октябрь 1952 г.) важность и необходимость борьбы против вновь распространяющейся бюрократии:

«Дело в том, что обстановка военного времени обусловила некоторые особенности в методах партийного руководства, а также породила крупные недостатки в работе партийных органов и партийных организаций. Это нашло своё выражение прежде всего в том, что партийные органы ослабили внимание к партийно-организационной и идеологической работе, в силу чего во многих партийных организациях эта работа оказалась запущенной. Создавалась известная опасность отрыва партийных органов от масс и превращения их из органов политического руководства, из боевых и самодеятельных организаций в своеобразные административно-распорядительные учреждения, неспособные противостоять всяким местническим, узковедомственным и иным антигосударственным устремлениям, не замечающие прямых извращений политики партии в хозяйственном строительстве, нарушений интересов государства.

Чтобы предотвратить эту опасность и успешно решить задачу укрепления местных партийных органов и усиления работы партийных организаций, необходимо было ликвидировать запущенность партийно-организационной и идеологической работы и покончить с такими явлениями, как перенесение в партийные организации административных методов руководства, ведущих к бюрократизации партийной работы, ослабляющих активность и самодеятельность партийных масс» (Г. Маленков. Отчётный доклад ⅩⅨ съезду партии о работе Центрального комитета ВКП(б) 5 октября 1952 г.— М., Госполитиздат, 1952.— сс. 134—135).

Были ли сделаны необходимые заключения и были ли члены партии мобилизованы на широкую борьбу против процесса бюрократизации? Такая широкая борьба была, несомненно, необходима, ввиду методов, применяемых бюрократией. Маленков наглядно описал эти методы в своём отчёте:

«В партийных организациях ещё имеет место недооценка роли критики и самокритики в жизни партии и государства, допускается преследование и гонение за критику. Нередко можно встретить работников, которые без конца кричат о своей преданности партии, а на деле не терпят критики снизу, глушат её, мстят критикующим. Известно немало фактов, когда бюрократическое отношение к критике и самокритике наносило большой ущерб делу партии, убивало самодеятельность партийной организации, подрывало авторитет руководства в партийных массах и утверждало в жизни отдельных партийных организаций антипартийные нравы бюрократов, заклятых врагов партии.

Партия не может не учитывать, что там, где критика и самокритика в загоне, где ослаблен контроль масс за деятельностью организаций и учреждений, неизбежно возникают такие уродливые явления как бюрократия, загнивание и даже разложение отдельных звеньев нашего аппарата. Конечно, такого рода явления не имеют у нас широкого распространения» (там же, сс. 136—137; выделение наше — ред.).

Последняя фраза показывает, что Маленков недооценивал опасность бюрократизма, правильно описанную выше. Вместо того, чтобы поднять тревогу, мобилизовать членов партии и профсоюзов и повести энергичную борьбу против бюрократии, проявлялось роковое пренебрежение этой необходимой борьбой. Маленков говорил не только об опасности бюрократизма, но также и о необходимости непримиримой борьбы против него. Вот некоторые выдержки из его речи:

«Появилось немало работников, которые забывают, что порученные их попечению и руководству предприятия являются государственными, и стараются превратить их в свою вотчину… Такие „руководители“ думают, что им всё позволено, что они могут не считаться с государственными и партийными порядками, нарушать советские законы, бесчинствовать и творить произвол…

Всякий обман партии и государства, в какой бы форме он ни выражался, всякую попытку обмана, путём сокрытия или путём искажения правды, нельзя рассматривать иначе, как тягчайшее преступление перед партией… Для руководителей, повинных в недобросовестном отношении к выполнению решений партии и правительства, допускающих беззакония и произвол, не может быть никаких скидок на их положение…

Необходимо вести непримиримую борьбу с семейственностью и круговой порукой, покончить с бюрократическим отношением к делу изучения и подбора кадров…

Мы должны всегда помнить, что всякое ослабление влияния социалистической идеологии означает усиление влияния идеологии буржуазной.

В нашем советском обществе нет и не может быть классовой базы для господства буржуазной идеологии. У нас господствует социалистическая идеология, нерушимую основу которой составляет марксизм-ленинизм. Но у нас ещё сохранились остатки буржуазной идеологии, пережитки частнособственнической психологии и морали. Эти пережитки не отмирают сами собою, они очень живучи, могут расти и против них надо вести решительную борьбу» (там же, сс. 142, 143, 148, 150).

Непостижимо, что, несмотря на правильную оценку опасности бюрократического вырождения и подрыва социалистической идеологии, вновь и вновь проявлялась опасная недооценка действительного положения дел. Это тем более поразительно, что сам Маленков заявил:

«во многих областях науки были вскрыты чуждые советским людям нравы и традиции, выявлены факты кастовой замкнутости и нетерпимого отношения к критике, разоблачены и разбиты различные проявления буржуазной идеологии и всякого рода вульгаризаторские извращения» (там же, с. 152).

Эта противоречивость и непоследовательность привели к роковым последствиям год спустя, после смерти Сталина. Честный коммунист Маленков, вместе с Молотовым и другими верными социализму товарищами, был свергнут и отстранён от дел Хрущёвым.

Превращение бюрократии из слуг в господ государства

Борьба Сталина против бюрократических извращений была подобна сражению Геракла против гидры, девятиголового чудовища из греческой мифологии. Каждая отрубленная голова заменялась двумя новыми. Большинство бюрократов скрывало свои настоящие идеи и намерения. Другие были особенно рьяными в чистке партийного и государственного аппарата; одним из таких был Хрущёв, проводивший «чистку» партии на Украине и позволивший прославлять себя в газете «Вiсти ВТс ВК» как «подлинного ученика Сталина» (23 мая 1938 г.; цит. по: L. Pilstrak, Chruschtschow unter Stalin (Хрущёв при Сталине), Stuttgart, DVA, 1962, с. 177), «друга и товарища по оружию И. В. Сталина» (18 ноября 1940 г.; цит. там же).

Смерть Сталина создала возможность относительно свободного развития бюрократии. Бюрократия пользовалась всякой возможностью уклониться от контроля снизу, осуществляемого широкими массами. В то же время она стремилась избавиться от контроля сверху, осуществляемого той частью партийного и государственного аппарата, которая принципиально защищала диктатуру пролетариата. Чтобы достичь успеха в эгоистичном стремлении большей части бюрократии постепенно устранить власть рабочих и крестьян, эти элементы не гнушались никакой демагогией и клеветой, никакими интригами и подлостью.

Однако освободившаяся бюрократия не могла открыто предъявить претензии на власть. Социально-экономические корни бюрократии — мелкая буржуазия. Удовлетворение бюрократией жажды власти означает победу мелкобуржуазной контрреволюции, относительно которой Ленин сказал на Ⅹ съезде:

«Мы переживаем время, когда перед нами встаёт серьёзная угроза: мелкобуржуазная контрреволюция, как я уже сказал, более опасна, чем Деникин» (В. И. Ленин. ПСС, т. 43, с. 36).

Поскольку по самой своей природе бюрократизм сосредотачивается в центре, мелкобуржуазная контрреволюция прежде всего совершилась именно там. Часть партийного и правительственного руководства, верная социализму и диктатуре пролетариата (Маленков, Молотов и другие) ещё продолжала открыто сопротивляться мелкобуржуазной контрреволюции. Хрущёв воспользовался тогдашними трудностями в сельском хозяйстве, чтобы подвергнуть этих товарищей демагогическим нападкам. Его цель состояла в том, чтобы отстранить их от высшего руководства и опорочить как «врагов партии», в чём он и преуспел к 1957 г.

Но этого было ещё недостаточно, чтобы уничтожить основы социализма и узурпировать власть. Это было возможно сделать только особыми мерами, различными для каждого этапа мелкобуржуазной контрреволюции. Вот эти этапы:

Большой авторитет, которым пользовался в советском народе и международном коммунистическом движении Сталин, особенно благодаря грандиозной победе в Великой Отечественной войне, нужно было разрушить, а освобождение бюрократии от сталинского контроля — изобразить как освобождение всего населения от «диктатора» Сталина. Это делалось двумя средствами:

дискредитацией Сталина в ходе «борьбы против культа личности» и

клеветой в адрес Сталина, изображением его борьбы против антирабочего бюрократизма и врагов партии преследованием безвинных жертв — преступлением;

Марксизм-ленинизм, теоретическую основу социалистического Советского Союза и мирового рабочего движения, нужно было пересмотреть и заменить ревизионистской теорией:

чтобы уничтожить основы социализма в Советском Союзе;

чтобы расколоть мировое коммунистическое движение и подчинить ревизионистскую часть руководству советских ревизионистов;

Нужно было разрушить экономические основы социализма в Советском Союзе и начать реставрацию капитализма введением капиталистических законов. Это было возможно только через:

отмену диктатуры пролетариата и

присвоение средств производства всей бюрократией в целом и совместную их эксплуатацию.

В ходе этого процесса бюрократия преобразовалась из мелкобуржуазной прослойки в новый буржуазный класс, экономическая основа которого — реставрированный капиталистический способ производства. Это означает не простое восстановление частного капитала, а установление бюрократического монополистического капитализма. Основное противоречие в этом новом капиталистическом общественном строе — между общественным производством, с одной стороны, и совокупным присвоением бюрократически-капиталистическим классом, с другой. Отдельный бюрократ — это не частный капиталист в старом смысле, но бюрократия в целом — это совокупный капиталист, новая государственно-монополистическая буржуазия. Как новый буржуазный господствующий класс она проводит буржуазную классовую политику, защищая совокупные интересы бюрократического капитализма. Развитие было постепенным, достижения социализма продолжали сосуществовать с новыми капиталистическими явлениями. Было, конечно, невозможно отменить их сразу, не вызвав протеста трудящихся масс.

Чтобы успешно превратиться из слуг государства в господ общества, бюрократия через вопиющую демагогию выдала свои контрреволюционные шаги за необходимые меры по укреплению социализма, за дальнейшее творческое развитие марксизма-ленинизма.

Немецкий марксист Вилли Дикхут, перевод с англ. и нем.— Олег Торбасов