Марксизм и революция

Материалы научно-теоретической конференции 13 мая 2018 г по теме «Марксизм и революция» г. Москва. Под редакцией Ковалева А.А.

Аннотация

В работе марксизм рассматривается как целостная система в органическом единстве всех его основных частей. Раскрыты суть капиталистической эксплуатации и главная революционная социальная сила общества. Дается анализ основных тенденций и проблем современного капитализма и социализма с позиции марксистской методологии.

Рассмотрены вопросы о положении современной России, программа действия до и после завоевания власти пролетариатом, а также вопросы борьбы с оппортунизмом, ревизионистом и реформизмом.

Книга предназначена для пропагандистов-марксистов, научных работников, для всех сторонников марксизма, широкого круга читателей.

Содержание

 

Солопов Евгений Фролович — д.ф.н., проф. Единство и многосторонность философского знания. Диалектика — теоретическая основа, сердцевина философии.

Зяблюк Римма Трофимовна, — д.э.н., проф. Движение человечества к человечности.

Ковалев Аристарт Алексеевич — д.э.н., проф. Марксизм был и остается всесильным.

Казеннов Александр Сергеевич — д. ф. н., проф. Маркс как современное научное мировоззрение.

Змиевской Григорий Николаевич — к.ф.-м.н, доц. От Международного Товарищества рабочих — к Коминтерну.

Руднев Виктор Дмитриевич — д.э.н., проф. Марксизм: борьба с оппортунизмом, ревизионистом и реформизмом.

Семенова Анна Владимировна — д.и.н., проф. Великая французская революция и Великая Октябрьская социалистическая революция: опыт сравнительного изучения в отечественной исторической науке.

Попов Михаил Васильевич — д.ф.н., проф. Диктатура пролетариата, ее организационная форма и экономическая сущность.

Катков Виктор Иванович — Основные принципы и положения диктатуры пролетариата.

Солопов Е.Ф.

1. Единство и многосторонность философского знания.

Диалектика — теоретическая основа, сердцевина философии.

 

В книгах «Логика диалектики» (М., 2010, 2016), «Сущность философии» (М., 2013) и «Диалектика и материализм» (М., 2016) автор подробно рассмотрел вопрос о сущности философии. В качестве самого основного в ее характеристике здесь отметим следующее. Философия есть всеобщая и непосредственно (по прямому своему назначению) мировоззренческая наука. По Гегелю, философия есть наука о всеобщем и о мышлении, постигающем всеобщее. Еще конкретнее определение диалектики Ф. Энгельсом: это наука о всеобщих законах движения и развития природы, человеческого общества и мышления. Не подчеркивать связь философского мышления с познанием всеобщего, ограничиваться утверждением, что предметом философии является мышление, не уточняя, о каком именно мышлении здесь говорится, значит не доводить определение философии до необходимой точности и конкретности, до полной ясности.

Гегель всемерно подчеркивал значение для философии идеи единства мира. Причем, идея единства мира для Гегеля является одновременно идеей его абсолютности, вечности и бесконечности, полной самообусловленности. И осуществляет познание единого и вместе с тем многообразного, абсолютного, вечного и бесконечного мира философия с помощью понятия всеобщего, охватывающего, включающего в свой объем все существующее без единого исключения. Свойственная человеческому мышлению способность обобщать доводится в философии до предела, до охвата мыслью о всеобщем мире в целом, не какого-либо ограниченного бытия, а бытия вообще. При этом философия познает всеобщее как самую глубокую сущность чувственно воспринимаемых отдельных явлений, подвергая анализу соотношение «всеобщее – отдельное», уточняя его понимание по мере обогащения знаний об отдельных явлениях и взаимосвязях между ними.

Философия имеет отношение ко всему, но взятому вместе как одно целое, как одно единственное бытие, внутренне многообразное и изменчивое. Не менее важно подчеркнуть, что философия одновременно с тем, что она есть наука о всеобщем, о мире в целом, есть также наука, прежде всего, об одном особом отдельном объекте. Речь идет об общественном человеке или, что, то же самое, о человеческом обществе. Философия есть наука о всеобщем в его отношении к человеческому обществу и о человеческом обществе в его отношении к всеобщему (миру в целом). Это расшифровка характеристики философии как всеобщей и непосредственно мировоззренческой науки. Мировоззренческую сущность философии ярко выразил Гегель, сказав, что философия есть современность, схваченная в мыслях. К. Маркс тоже называл философию духовной квинтэссенцией своего времени. И раньше, и сейчас ведущие отечественные философы (А.Г. Спиркин, В.С. Степин и др.) характеризовали и характеризуют философию как теоретическое ядро мировоззрения. И исторически она возникла именно как форма научно-теоретического мировоззрения, преодолевающего, отрицающего в принципе религиозно-мифологическое мировоззрение.

Будучи теоретическим ядром мировоззрения, философия в целом представляет собой разветвленную систему знания соответственно многостороннему характеру самого мировоззрения как знания и о мире самом по себе, и о человеке, и обществе в целом, и об отношении человека (общества) к миру и к самому себе. Сама философия с давних времен расслоилась на ряд философских наук, центром которых является наука об общих принципах бытия (по Аристотелю, первая философия, впоследствии метафизика, а по Гегелю, диалектическая логика).

Традиционны философские науки о природе, философия естествознания, об обществе и его истории, о политике (государстве), о религии, нравственности, праве, об истории философии и др. Но многообразие философских наук не должно приводить к отказу от целостности всего философского знания, о его единстве, обеспечиваемом его ядром – теорией диалектики, раскрывающей логически закономерную связь общетеоретических основ всех разделов философии как единой дисциплины.

Совершенно недопустимо рассуждать о философии в отрыве от теории диалектики как самого фундаментального теоретического ее уровня. Именно на уровне познания всеобщего, на уровне осознания места человека во всеобщем бытии философия рассматривает и соотношение мышления и бытия, сознания и материи. Философия есть теория мировоззрения, представленного на предельном уровне обобщения.

К этому выводу приводит и то обстоятельство, что познание всеобщего, бесконечного, абсолютного неразрывно связано с познанием мышления, с уяснением природы идеального. Задаваясь вопросом о всеобщей сущности всего сущего, философия тем самым задается вопросом о наиболее глубокой сущности и самого человеческого мышления. И именно в возможности познания всеобщего и бесконечного, недоступных непосредственному, чувственному восприятию, философия более полно и ярко осознает и отличительную сущность человеческого мышления. Это связано с тем, что только в философии всеобщее и процесс познания всеобщего рассматриваются как специальный предмет исследования. Лишь с появлением мысли о всеобщем человечество подошло к постановке вопроса о природе мышления как такового, рассматриваемого в его отличии от чувств.

Историки философии и науки констатируют совпадение возникновения научно-теоретического знания с возникновением древнегреческой философии, которая и явилась исторически первой формой собственно философской мысли и теоретического научного знания вообще. Только с этого времени главной и собственной функцией науки становится непосредственно познавательно-теоретическая. Как отмечает В.В. Соколов, само появление слова «философия» было связано с целой революцией в мировоззрении. До этого греки понимали «мудрость» как практическое умение, доведенное до искусства, как практическое искусство. «Появление же слова «философия», т.е. «любовь к мудрости», знаменовало возникновение чисто теоретического знания. Для его представителей, философов, дело размышления, мысли становится главным делом их жизни. Слово «философия» несло сугубо мировоззренческую нагрузку» .

Осознание внутреннего, причем естественного и необходимого единства всего существующего, по крайней мере, единства всего известного тогда космоса – это заслуга первых натурфилософов (все в своей сущности - по своей «природе» - есть вода, апейрон, воздух, огонь и т.п.). Пифагорейское «все есть число» - это тоже продолжение философского, предельно общего подхода, начало которому положили милетские натурфилософы. Это уже не математика, а философия в особом ее выражении. Главное все же содержание, а не способ доказательства (при всем его значении, конечно). Теоретическое знание в любом случае – в частном, и в непосредственно всеобщем – это знание внутреннего, сущностного единства явлений. Всеобщая идея единства мира – это исходная и самая глубокая идея философии и всего теоретического знания.

Нет надобности спорить о первенстве зарождения теоретического способа доказательства в математике или философии в виде первоначального теоретического осознания идеи единства мира. Тем более, что заслуга того и другого открытия принадлежит одному и тому же человеку – Фалесу. И математике понадобилось несколько столетий для создания первых теорий, первых теоретических систем знания. И философии, как минимум, потребовалось целое столетие, чтобы пройти путь от зародыша философии – от мысли, что все едино благодаря единому вещественному первоначалу – к действительно всеобщему выражению единства мира с помощью категории бытия (бытия вообще) в виде теоретически безукоризненного обоснования «бытия по истине» (истинного бытия, доступного только чисто мысленному познанию) – не только единого, но и единственного, абсолютно исключающего какое бы то ни было многообразие и разнообразие и какое бы то ни было изменение. Логическая строгость доказательства здесь (в учении Парменида) достигнута путем исключения из рассмотрения «мира по мнению», констатируемого человеком практически, с помощью органов чувств. Идея единства мира в этой философской (всеобщей) теории сохранена, но разработана и представлена крайне односторонне, абстрактным, бедным образом. Мышление человека здесь тоже представлено крайне односторонне – только как рассудочное мышление, отрывающие единство от многообразия, движение от покоя, отдельность явлений от их взаимосвязи, каждую противоположность от своей другой противоположности. Практически одновременно с Парменидом противоположную картину мира выдвинул Гераклит: мир един через свое многообразие, которое постоянно изменяется; все течет и изменяется, но именно поэтому мир в целом остается единым и вечно существующим. Такой подход у Гераклита лишь намечен, изложен фрагментарно (по крайней мере до нас гераклитовская мысль дошла только в таком виде) и представлен не так логически строго и последовательно, как односторонняя теория Парменида. Но именно развитие Гераклитовского подхода привело к раскрытию внутреннего единства противоположностей, к диалектике Гегеля, а потом Маркса и Энгельса. Гераклит наметил путь возвышения мышления с уровня абстрактного рассудка на уровень диалектического, теоретически-конкретного разума . Оригинально и интересно представил путь от еще наивной протофилософии Фалеса к парадоксальным с эмпирической точки зрения теоретическим взглядам Парменида и Гераклита Х. Ортега-и-Гассет .

Интересную и важную мысль о положении Гераклита «расходящееся всегда сходится» высказал И.Д. Рожанский. Это положение «надо понимать не в том смысле, что теперь расходящееся потом начнет сходиться…, а в смысле синхронного сосуществования обеих тенденций. Любое бытие, а следовательно, и весь мир в целом представляет собою множественность противоположных сил и борющихся тенденций, образующих, однако, единство, это единство и есть мировая гармония» . Мысль о признании Гераклитом внутреннего единства противоположностей ценна, так как часто утверждается, что Гераклит говорил лишь о борьбе противоположностей, а не об их совпадении (речь идет здесь о противоположностях, характеризующих явления в одном и том же отношении, а не в разных отношениях или с разных сторон).

Приведем удачное описание И.Д. Рожанским места и роли атомистики в античной науке и философии, а также четкого оформления в эту эпоху открытого противоборства материализма и идеализма. Отметив, что развитие направления античной науки «о природе» связано с изучением внутренней структуры вещей, И.Д. Рожанский продолжает: «Логическое развитие этого направления неизбежно приводило к той или иной форме атомистических представлений. Здесь вообще уже бессмысленно говорить о переходе от религиозно-мифологических объяснений к объяснениям научным или рациональным, ибо атомистика с самого начала возникла как продукт рационального мышления, не имевший никаких аналогов или предшественников в сфере мифологии. Познание того, каким образом та или иная вещь построена из первоэлементов… и было познанием «природы» этой вещи» .

Атомистика Демокрита сыграла значительную роль в развитии античного материализма. В то же самое время Платон резко, с возмущением критикует (не называя имен) воззрения физиков V в. до н.э. Эмпедокла, Анаксагора, атомистов. «Если назвать эти воззрения общим термином, то это был материализм – ранний античный материализм» «В борьбе со стихийным материализмом своих предшественников, Платон приходит к фундаментальному расщеплению единого бытия природы – фисис – на две ипостаси - дух и материю, душу и тело, причем дух, душа ставятся им выше материи, тела. И в этом отношении (а не только в его учении об идеях) Платон оказывается основоположником идеалистической линии в европейской философии» .

Таким образом, противоборство материализма и идеализма вовсе не придумано кем-либо. Оно возникло естественно, закономерно в процессе перехода от стихийного и неосознанного материализма и идеализма первых натурфилософов к осознанному и явному их противостоянию со времен Платона вплоть до нашего времени.

Все содержание философии имеет методологическое значение. В этом смысле каждый ее раздел, каждая философская наука выполняет методологическую функцию. Но специальным учением о философском методе в полном объеме его содержания является именно логически обобщенная теория диалектики, которую вслед за Гегелем надо считать центральной философской наукой. Она разрабатывает общую теоретическую, мировоззренческую и методологическую основу более частных наук, в том числе и других философских наук, которые, писал Гегель, являются как бы прикладной логикой, а диалектическая логика «есть их животворящая душа» .

В последовательности изложения своей теории диалектика должна отобразить закономерный переход от одного раздела философского знания к другому, от одной категории к другим. При этом она должна не просто объединить, сохраняя в неизменном виде, уже имеющиеся в других философских науках знания, а обогатить их и философское знание в целом путем раскрытия внутренней формы развития его содержания. А этой формой и является закономерная взаимосвязь его элементов. Именно благодаря раскрытию внутренней формы содержания философии диалектика выступает в первую очередь как философская методология. Это хорошо выражено словами Гегеля: «Но раскрытие того, что единственно только и может служить истинным методом философской науки, составляет предмет самой логики, ибо метод есть сознание о форме внутреннего самодвижения ее содержания» (подчеркнуто мною – Е.С.).

Это означает, что формой данного метода невозможно овладеть, не овладев его содержанием, что форма данного метода сама является важнейшим моментом его содержания. Поэтому без осознания внутренней логики теории диалектики не может быть четкого понимания философии и всего мировоззрения как развивающихся и поэтому как многосторонних, сложноорганизованных логических систем.

1.Незаменимая роль теории диалектики в познании всеобщих законов бытия и мышления

В философии есть положение о тождестве мышления и бытия, которое понимается по-разному. Ф. Энгельс разъясняет его так. «В состоянии ли наше мышление познавать действительный мир, можем ли мы в наших представлениях и понятиях о действительном мире составлять верное отражение действительности?» И здесь же Энгельс отмечает: «Громадное большинство философов утвердительно решает этот вопрос» . Из этого понимания тождества мышления и бытия и будем исходить.

Тезис о тождестве мышления и бытия – это не доведенная до точности и ясности мысль вследствие ее неоднозначности и абстрактности. Конкретнее и надежнее положение: мышление есть отражение бытия, материи. Мышление и материя есть диалектические противоположности, находящиеся, как и другие противоположности, в отношениях тождества и различия, взаимопроникновения и взаимоотрицания. И не только по итоговому результату мысль есть не сам отражаемый объект, а лишь его идеальный образ, но и по способу своего осуществления мышление не совпадает целиком и полностью с чувственно-предметной, материальной деятельностью человека, а является лишь моментом этой деятельности. Этот момент и есть собственно отражение, собственно мышление, а не все движение мыслящего тела по контуру мыслимого объекта, как любил говорить об этом Э.В. Ильенков. Не совпадает мышление, конечно, и с материальным движением головного мозга как специального мыслительного органа.

Известный методолог науки В.С. Швырев отмечает, что в науке познание самих объектов с необходимостью дополняется анализом процесса их познания и осмыслением внутренней структуры создаваемой системы знания. Этот признак он прямо вводит в определение науки: «Науку можно интерпретировать как специализированную деятельность по разработке норм познающего мышления, по разработке содержания понятий, «смыслов» изменяемых терминов» .

Особенно характерно это для теоретического мышления, которое именно в целях все более глубокого проникновения в сущность познаваемых явлений становится мышлением не только о внешнем мире, но и о самом себе, т.е. мышлением о мышлении. В философии, в силу того, что она непосредственно имеет дело с познанием всеобщего, мышление о всеобщем (о мире в целом) с необходимостью оказывается мышлением о наиболее глубокой сущности самого мышления, которая раскрывается в процессе чисто мысленного постижения всеобщего. Всеобщая сущность бытия оказывается всеобщей сущностью и мышления. В этом смысле мышление тождественно бытию. Но только в этом смысле – в смысле подчинения мышления всеобщей сущности бытия. Сказать же наоборот, что всеобщая сущность мышления есть и всеобщая сущность бытия, уже нельзя. Всеобщее бытие богаче мышления о всеобщем. Философское познание всеобщего способно лишь неограниченно приближать содержание своего знания о нем к нему самому, но оно всегда остается лишь относительным, неполным знанием о всеобщем бытии, лишь относительным отражением объективности и абсолютности его в человеческих мыслях, которые существуют лишь как мысли не только мыслящих, но и практически действующих людей.

Различие, как и тождество, между мышлением и материей надо учитывать при рассмотрении любого аспекта их соотношения. Самое общее выражение тождества и различия материи и мышления дается формулой: материя есть субстанция, самообусловленное бытие, causa cui, а мышление – один из ее атрибутов, неотъемлемо присущий всей бесконечной материи как единому целому, но не всякому материальному объекту. Конкретно нам известно наше собственное, человеческое мышление, порожденное на определенном этапе исторической эволюции трудовой деятельности становящегося человека. Когда говорится о неотъемлемости мышления от материи, она понимается в собирательном смысле как весь материальный мир в целом и как единое целое. Когда же о материи говорится в разделительном смысле как о бесконечном многообразии относительно отдельных материальных объектов (систем), то фиксируется уже то, что лишь некоторые из них обладают мышлением как особой формой отражения материи.

Статью о тождестве мышления и бытия Э.В. Ильенков завершает заключением: «Тот, кто этого принципа не принимает, будет заниматься либо чистой «онтологией», либо чистой «логикой», либо попеременно тем и другим, но никогда не найдет действительного входа в диалектику как логику и теорию познания, в марксистско-ленинскую философию» . Если уточнить, что чистая онтология и чистая логика означают оторванные друг от друга онтологию и логику, то надо согласиться с выводом Э.В. Ильенкова. Но отсюда логически следует, что надо отказаться именно от отрыва онтологии от логики и теории познания, а не от самой онтологии как отдельной части и общего аспекта теории диалектики. Большинство отечественных (советских и современных) философов, относящихся к философии как к науке, так и поступили. Например, в той же книге «Историко-философские очерки» С.Ф. Ефимов показал, что у Гегеля проблема категорий «не только логическая и гносеологическая, но и онтологическая», что «преодоление отрыва логики от онтологии» Гегелем «составило крупнейшее достижение в истории логики со времени Аристотеля» , что «совпадение диалектики объективного мира с диалектикой познания и мышления нельзя понимать в смысле их неразличимого тождества» . Здесь же Б.М. Кедров призвал покончить с отрывом онтологии от логики и гносеологии, с «онтологизацией» диалектики, с превращением ее «в диалектику бытия, не связанную органически с диалектикой процесса познания» .

Но какова же связь онтологии и логики? Объективно диалектика есть единство (как тождество, так и различие!) онтологии, гносеологии и логики как относительно самостоятельных ее частей и аспектов. И в этом качестве вся теория диалектики от начала и до конца выступает и как онтология, т.е. как теория бытия мира, причем развивающегося мира от природы к человеческому обществу с его практикой, познанием, эмпирическим и теоретическим мышлением человека, и как теория познания им всего этого мира, причем непосредственно и прежде всего философского, предельно обобщенного познания, и как логика философского мышления. И в этом смысле онтология, гносеология и логика будут обязательно и тождественны, и различны. Диалектика, с какой стороны ее ни рассматривать, не может сводиться только к одному тождеству или только к одному различию соотносящих сторон и частей единого и вместе с тем сложно организованного целого. Тем более, когда в качестве целого выступает не что-либо иное, а вся объективная реальность, вся изменяющаяся, развивающаяся и мыслящая материя. Если же отказаться от познания философией мира в целом, то придется отказаться и от положения о материальности мира.

Здесь можно напомнить, что в книге Е.Ф. Солопова «Материя и движение» еще в 1972 г. введено понятие субстанции-системы, которое выражает самообусловленность не только единого, но и многообразного мира. Понятие субстанции-системы означает не только ее самопричинность, но и невозможность множества независимых друг от друга субстанций (пример – субстанции-монады Лейбница). Субстанция-система, охватывая бесконечное многообразие явлений – своих собственный частей, не только едина, но и единственная. Она не допускает множества субстанций. Не допускает она существования и качественно однородного всеобщего первоначала, абсолютно исключающего по своей сущности движение, какое-либо изменение и многообразие явлений. Всеобщее нельзя мыслить в виде особого отдельного. Всеобщее есть неразрывное единство со своей собственной, внутренней противоположностью – с бесконечным многообразием отдельных своих проявлений. Поэтому-то и необходимо специально подчеркнуть: всеобщее – не просто субстанция, а субстанция-система.

Системно-диалектическое понимание всеобщего как категории, охватывающей мир в целом и как единое целое, позволяет философии развить свойственную всему человеческому мышлению и особенно научному мышлению способность к обобщению познаваемых явлений до предельного уровня – до охвата мыслью, мышлением всего существующего без исключения, т.е. мира в целом. Именно для этого философии и потребовалось выработать категорию всеобщего, понимаемого в первую очередь в качестве всеобщего бытия, а наряду с этим и в качестве всеобщих законов – необходимых, устойчивых, существенных отношений между явлениями, выражающих многообразные виды их взаимосвязей, обусловливающих единство бытия в смысле его целостности. В соответствии с диалектическим пониманием всеобщего основной вопрос философии об отношении сознания к материи должен расшифровываться как вопрос об отношении человеческого (и всякого возможного иного) сознания именно к миру в целом, который в диалектическом материализме понимается именно как вся изменяющаяся, развивающаяся материя . Далее надо осознать, что для ответа на вопрос об отношении сознания к материи надо раскрыть отношение к миру в целом, значит и к всеобщему, самих мыслящих людей и самого общества как целостной системы, являющихся подлинными субъектами мышления и сознания. В итоге предмет философии начинает выступать как вопрос об отношении человека и общества (целостной системы, созданной людьми в качестве необходимого способа своего существования) к всеобщему. Развернутый ответ на этот вопрос и дается в теории диалектики, отражающей в очень и очень опосредованном и обобщенном виде развитие всеобщего (всеобщего бытия) от природы к возникновению отдельных людей и далее к их переходу от стадного образа жизни к обществу, к общественной организации жизни. Это и составляет содержание трех основных разделов теории диалектики – о природе, индивидуальном человеке и обществе в целом. В развитии философского знания от первого из этих разделов к третьему и дается конкретизация общефилософской идеи единства мира.

Всем известно ленинское «не надо 3-х слов: это одно и то же» , сказанное о диалектике, логике и теории познания марксизма в связи с задачей применения их для разработки целостной теории диалектики. Но из 16 элементов диалектики, выделенных В.И. Лениным, лишь 4 элемента относятся к теории познания и логике, остальные 12 должны быть отнесены к онтологии, поскольку они характеризуют в первую очередь саму объективную реальность, а не процессы познания и мышления . И в других работах В.И. Ленина диалектика отнюдь не сводится полностью к логике и теории познания, включая явно онтологические категории. Если иметь в виду полный объем содержания диалектики как науки, то она включает в себя в качестве относительно самостоятельных разделов (в рамках их внутренней, закономерной взаимосвязи) и онтологию (учение о всей объективной реальности), и гносеологию, и логику.

Одновременно вся теория диалектики и каждый ее раздел имеют и онтологический, и гносеологический, и логический аспекты, отражая и объективную реальность, и процесс познания, и логику мышления. Это отмечено многими авторами. Например, А.Ф. Лосев и А.Г. Спиркин пишут: «Диалектика как логика изучает не только принципы и категории, равным образом действующие в природе, истории и мышлении, но и такие, которые присущи лишь процессам познания, мышления» , а также, надо обязательно добавить, и истории, общества. Говоря о единстве и даже тождестве онтологии (включающей и учение об обществе), логики и гносеологии в рамках всей теории диалектики (здесь тоже можно сказать: не надо 3-х слов, поскольку их объединяет одно – диалектика), надо учитывать и различие между ними, что тоже признается многими исследователями, но не всеми. Сказанное соответствует исходному в марксизме определению диалектики как науки о всеобщих законах развития природы, общества и человеческого мышления.

В свою очередь это определение конкретизирует гегелевскую характеристику диалектики как науки о всеобщем и о мышлении, постигающем всеобщее. Такое понимание особенно наглядно демонстрирует единство (тождество и различие) онтологии, логики и гносеологии в теории диалектики. Это и отражается в утверждении: диалектика (ее теория, взятая в полном объеме содержания) есть единство онтологии (учения о бытии вообще, как едином целом, частью которого является и человеческое общество), гносеологии и логики. Причем последняя является способом, формой раскрытия как единства, так и относительной самостоятельности составных частей теории диалектики, в том числе и своей собственной связи с учением о бытии (онтологией) и о познании (гносеологией). Вот почему на стадии обсуждения вопроса о способе разработки целостной теории диалектики особенно важно подчеркнуть аспект диалектики именно как философской логики, а фактически как собственно теоретической системы знания, преодолевающей ограниченность и недостаточность эмпирического изложения диалектики на уровне примеров и т.п. В других науках так и говорят: теоретическая физика, теоретическая химия, теоретическая математика, а не логическая физика или логика физики и т.д. Когда надо, говорят и о логике той или иной теории. То же следует иметь в виду и при обсуждении проблем диалектики, философии в целом. Так и поступил в своей время В.И. Ленин, выделив логический аспект теории диалектики (вслед за Гегелем, читая его «Науку логики»). Это не значит, что он отказывался от определения диалектики по Энгельсу как науки о всеобщих законах движения и развития природы, человеческого общества и мышления, учитывающего как их тождество, так и различие.

Между мышлением и бытием есть и тождество, и различие. Соответственно онтология, гносеология и логика не абсолютно тождественны, между ними есть и различие. Мышление не существует без бытия и познания. Нельзя абсолютизировать не только мышление вообще, но и диалектическое мышление, диалектическую теорию в целом на любом этапе ее развития. Положение о единстве объективности, абсолютности и относительности истины характеризует все познание и мышление, в том числе и философское, значит и диалектику. Объективные законы (формы) бытия, материи отражаются наукой не одноразово и не в абсолютной полноте своего содержания, а лишь в длительном, практически бесконечном процессе познания, благодаря которому элементов объективного и абсолютного знания, точно отражающих в своих рамках действительность, становится все больше и больше, истина как знание все больше приближается к действительности, все полнее совпадает с ней, но никогда не совпадет полностью с нею, ибо развивается и действительность, а вслед за нею и познание ее человеком. Но абсолютного тождества между тем и другим никогда не будет, относительность знания не искоренима полностью и окончательно.

Сторонники призыва покончить с онтологизацией диалектики (см. чуть выше) ликвидируют онтологию целиком и полностью под видом, что ее функции могут быть выполнены только логикой. К сожалению, в познании не избежать крайностей. А по содержанию они совпадают. Полное отождествление мышления и бытия, логики и онтологии оборачивается фактически запретом познания философией, конкретно диалектикой самого объективно-реального мира. Философии дается право на познание только мышления, в конечном счете, только философского мышления, предназначенного при изучении мышления (но не бытия!) разрабатывать познавательные средства и передавать их другим наукам . Не похоже ли это на методы учения плаванию, не полезая при этом в воду?

Приведем пример плодотворного сотрудничества философов и естествоиспытателей в познании природы. В 1964 г. видный советский философ и космолог Г. Наан писал о космологии, что она является учением «о Вселенной как целом и о всей охваченной астрономическими наблюдениями области Вселенной как части этого целого», будучи пограничной наукой «на стыке астрономии, физики и философии» . Г. Наан отмечал и отрицательные моменты влияния определенных философских подходов на космологию. «Ряд существующих космологических концепций складывался под влиянием позитивизма. Это сказалось прежде всего в стремлении развивать космологию независимо от философии, в неосновательной претензии получить сразу и окончательно исчерпывающее решение вопроса о строении Вселенной в целом» . Далее в статье Г. Наана отмечаются диалектические особенности Вселенной как мира в целом и ее познания космологией и философией. «Диалектика состоит здесь в том, что бесконечная (в пространстве – времени и по неисчерпаемости свойств) всеохватывающая Вселенная является единством и взаимопроникновением противоположностей: однородности и неоднородности, прерывного и непрерывного, единого и многообразного, конечного и бесконечного, симметричного и несимметричного, обратимого и необратимого. Познавая конечное, мы всегда познаем и какие-то черты бесконечного, по части можем делать некоторые выводы о целом, но не можем просто переносить свойства одного на другое. Проблемы современной космологии должны решаться общими усилиями астрономии, физики и философии. Советская наука имеет в этом отношении определенные успехи» .

Великие мыслители Гегель и Маркс придавали большое значение тому, чтобы знать не только готовую истину, но и истинный процесс познания, достижения этой истины. Только конкретное исследование конкретных процессов познания конкретных объектов (материальных и идеальных, все равно) может быть эффективным способом развития и онтологии (учения о бытии изучаемых объектов вплоть до Вселенной, мира в целом), и гносеологии, и логики как специальных наук о познании и мышлении. Вот почему так важны работы ученых (как философов, так и специалистов других наук), в которых анализируется (и чем детальнее, тем ценнее) история и логика развития научного (а также и художественного) познания. И здесь будет как раз к месту напомнить ленинский призыв всемерно укреплять союз философов, естествоиспытателей и обществоведов.

Хватит пугать возвратом к науке наук, призванной командовать другими науками. Командуют не науки, а определенные группы людей, выступающих от имени науки, а точнее от определенных идей, направлений развития тех или иных наук (не только философии, но и сельскохозяйственной науки, агрономии, физиологии, ракетно-космических исследований и т.д.), а еще точнее группы людей, выступающих от имени государственной власти и ее чиновников … Образовательные программы, идущие от соответствующего министерства, сейчас вообще не упоминают, например, о диалектике. И ни в каких вузах (за некоторыми исключениями) студенты ничего не слышат о диалектике, кроме ругательств в ее адрес. А всякая мистика, замена рационального иррациональным, наоборот, поощряется. Изучение действительности, объективной реальности, т.е. онтологических проблем, особенно важных, относящихся к основам общественной жизни, к коренным мировоззренческим вопросам, где в явном виде сталкиваются научные и антинаучные подходы, за которыми зримо или незримо стоят определенные жизненные интересы, сейчас попросту не приветствуются. А в итоге почему-то распространенные учебные пособия для аспирантов по курсу «История и философия науки» сплошь напичканы позитивизмом (неопозитивизмом, постпозитивизмом), а отнюдь не диалектикой. Так кто же командует? Философия как «наука наук» или анти-философия? Позитивизм ведь в принципе отрицает философию как таковую, во всяком случае подчиняет ее специальным, частным наукам, помещая жалкие остатки от философии между религией и наукой.

Диалектика как теоретическая основа философии – органическая, закономерная часть всей системы научного знания, в первую очередь теоретического научного знания, обобщающего эмпирические данные. А пределов обобщения нет. Это давно известно. И в данной работе об этом уже говорилось. Познание всеобщего и тем самым вечного и бесконечного мира в целом и как единого целого – необходимая и реальная задача науки. Исторически получилось так, что эта доля выпала на науку, получившую случайно название «философия», а в ее рамках – на долю диалектики. Заниматься исследованиями того, что же представляет собой весь мир в целом – это то же самое, что и решать вопрос: какова же самая общая, предельно общая, а одним словом – всеобщая сущность нас самих, как и всех остальных несомненных явлений, среди которых и мы сами. И это реальная, не надуманная задача познания как была раньше, так и остается и сейчас одной из важнейших онтологических проблем философии и всей науки в целом. И чем теснее будет взаимодействие философов со специалистами других соответствующих наук в решении актуальных проблем познания природы, общества и мышления, тем плодотворнее будут результаты. Односторонние «гносеологисты» оказались со второй половины ХХ в. и до сих пор активнее и агрессивнее «онтологистов», голоса последних редко слышны. Поэтому хочется особенно поддержать В.И. Метлова, считающего, что «главным несчастьем исследований диалектики в нашей стране … является сугубо гносеологический подход к анализу диалектики» . Обсуждая взаимосвязи онтологии и диалектики, он фиксирует: «Что диалектика не противопоказана онтологии, постепенно делается ясным и у нас, и за рубежом» . В.И. Метлов делает вывод, что опыт решения вопроса о предмете исторического движения «свидетельствует в пользу необходимости снятия антитезы гносеологического и онтологического в анализе исторического процесса» . Как видим, автор чужд односторонним противопоставлениям, он за преодоление односторонности. И это единственно правильный подход.

2.Главные философские открытия К. Маркса и теория диалектики

Теперь о марксистской диалектике. К. Маркс написал весной 1845 г. «Тезисы о Фейербахе», опубликованные впервые Ф. Энгельсом в 1888 г. в качестве приложения к своей книге «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии». При этом Энгельс оценил Тезисы Маркса как гениальный зародыш нового мировоззрения. В этих Тезисах Маркс заложил основы диалектико-материалистической философии, сделав два великих открытия: 1) соединил диалектику с материализмом и 2) распространил материализм на понимание общества и его истории, раскрыв с помощью диалектики материальные основы общества в виде материальной практики, материального производства. В Тезисах Маркса четко указаны качественные отличия новой философии как от гегелевской идеалистической диалектики, так и от всего предшествующего материализма, включая Фейербаховский материализм, коренным пороком которого была метафизика (антидиалектика).

К. Маркс и Ф. Энгельс, создав качественно новое философское учение, достаточно подробно и глубоко изложили и объяснили его содержание и методологическое значение в своих многочисленных работах, широко известных всему миру. Однако они не оставили после себя такой системы изложения теории диалектики, которое можно было бы считать диалектико-материалистическим эквивалентом «Науки логики» Гегеля.

Со временем задача методологически обоснованной разработки собственно философской теории материалистической диалектики приобретала все большую актуальность. Советские философы активно занимались ею с конца 50-х годов XX века. Автор данной статьи тоже уже много лет занимается обсуждаемой проблемой . Переходя к сути своего подхода к ней, отметим прежде три момента. Первый момент. По К. Марксу, разработка теории должна руководствоваться пониманием того целого, теорию которого мы должны создать. Образ этого целого, говорил он, должен витать в голове теоретика. В нашем случае таким целым является диалектико-материалистическое мировоззрение. Гегель говорил об абсолютной идее, что если в начале «Логики» признание ее первоосновой всего сущего выступает лишь как внешняя предпосылка, взятая из другой науки, то в конце теории это признание предстает уже как «нечто выведенное и доказанное в самой «Логике» . То же самое надо сказать о понимании материи в начале и конце марксистской теории диалектики.

Второй момент, который следует иметь в виду: теоретическая разработка диалектики может осуществляться на разных уровнях идеализации. Причем возможны разные варианты изложения теории диалектики, главное, чтобы в них имелась общая логика развития содержания. Что касается переходов от одних категорий к другим, то Энгельс, например, отмечал, что у Гегеля часто такие переходы достаточно произвольны . Предлагаемый нами вариант теории диалектики направлен на логически доказательное отражение указанных выше двух главных философских открытий К. Маркса.

В качестве третьего момента укажем здесь выводы, полученные С.З. Гончаровым в результате анализа составленного К. Марксом в ноябре 1857 г. при чтении «Логики» Гегеля нового плана исследования капитала. В этом плане Маркс подчеркнул логику развития категорий: всеобщность, особенность и единичность (В-О-Е) .

В нашем варианте теории диалектики схема В-О-Е приобретает следующий вид. На ступени В, в первом разделе теории диалектики, ее предмет предстает как отношение «Всеобщее – единичное (отдельное)». В первом разделе теории диалектики общество отождествляется с любым другим отдельным объектом, представленным тоже в самой общей, всеобщей сущности. Это всеобщий уровень рассмотрения и общества, и любого другого объекта, и самого всеобщего. Конечно, всеобщая сущность бытия, раскрываемая в первом разделе, присуща также и отдельным людям, и обществу в целом, но человек и общество здесь рассматриваются на уровне природы, остающейся объектом, еще не ставшим субъектом. Первый раздел совпадает с первой частью теории диалектики, которую можно назвать объектной диалектикой.

Два следующих раздела, соответствующих ступеням О и Е используемой схемы В-О-Е (всеобщность, особенность и единичность) – это уже субъектная диалектика (это название явно лучше, чем субъективная диалектика). Это – вторая часть теории диалектики. Ступени особенного (О) соответствует человек, выступающий в качестве индивидуального субъекта. И общество, и всеобщее на этой ступени выступают как особенное, поднимаясь на более высокий и конкретный уровень, приобретая новые свойства, атрибуты. Это связующая ступень между природой и обществом. Ступени единичного (Е) соответствует общество в целом. Таким образом, если у Гегеля три ступени развития всеобщего (соответственно три раздела логики): бытие – сущность – понятие, в нашем случае в трех разделах теории материалистической диалектики рассматриваются природа – человек – общество, причем и первое, и второе, и третье в данной теории диалектики представляют и себя, и всеобщее, выступая как уровни развития всеобщего (у Гегеля – абсолютной идеи, у нас – материи).

Сведя предмет философии к отношению «всеобщее – отдельное» и подвергая его теоретическому анализу, философия вначале определяет всеобщее как бытие. Конкретизацией этого положения служит раскрытие соотношения мыслимого единого бытия с многообразным бытием чувственно достоверных отдельных явлений. По мере роста знаний об отдельных явлениях философия уточняет и обогащает знание и о всеобщем едином бытии или, что то же самое, о бытии всеобщего, о мире в целом.

Развернутый анализ отношения «отдельное – всеобщее» дает учение об объективной (объектной) диалектике, принципы, законы и категории которой в равной мере характеризуют и природу, и общество, и мышление. Основной вывод объектной диалектики: мир един в его самообусловленности (он сам ведь есть самопричина, вечная субстанция) и самоизменении как общем способе его существования. Мир на этом этапе философского рассмотрения предстает практически только как природа и как объект, еще не ставший субъектом.

Следуя далее по пути восхождения от абстрактного к конкретному, философия переходит к описанию бытия, развитие которого превратило его уже в субстанцию-субъект. На этом этапе философия уже сталкивается с обществом, но пока рассматривает его на уровне отдельного человека как индивидуального субъекта практики и познания. Общество как целостная система здесь учитывается лишь как фактор познания отдельных людей – исходных элементов общества. Именно в этом разделе философия непосредственно анализирует соотношение бытия и мышления и разделяется на материализм и идеализм. Объектная диалектика перерастает здесь в субъектную и разделяется на идеалистическую и материалистическую диалектику. Обобщение всей истории человеческого познания, опирающегося на материальную, практическую деятельность людей, на наиболее достоверные данные науки, убеждает в истинности материализма и материалистической диалектики, обосновывающих вывод, что мир в целом, бытие вообще есть не просто диалектически развивающийся процесс, но именно движущаяся и развивающаяся материя, поднявшаяся с возникновением человека и общества до осознания себя в качестве самоотражающейся, чувствующей и мыслящей субстанции-субъекта. Основной вывод в гносеологии: мир един в его материальности, а в целом теория диалектики совпадает с теорией материализма, утверждая в итоге, что единство мира состоит и в его саморазвитии, и в его материальности.

Учение о человеке, его труде, сознании и познании перерастает, в свою очередь, в учение об обществе и человеке в их целостном бытии, в совокупности всех общественных отношений. Соотношение материи и сознания здесь раскрывается более конкретно как соотношение общественного бытия и общественного сознания, а материализм в понимании природы перерастает в материалистическое понимание общества. Благодаря этому философский материализм превращается действительно в общее учение, охватывающее не только природу, но и общество. Делая вывод об определяющей роли общественного бытия по отношению к общественному сознанию, материализм становится не только более широким по сфере своего действия, но и более глубоким, вскрывающим всю сложность взаимоотношения материи и сознания.

Предлагаемый подход позволяет представить диалектику в полном объеме ее содержания, отражая в ее теории обязательно и философское понимание общества, без чего не может быть и речи о марксистской диалектике.

Между тем, почему-то обычно размышления о теории диалектики игнорируют философское учение об обществе. Это большая ошибка, противоречащая мировоззренческой сути философии и диалектическому пониманию развивающегося всеобщего, поднимающегося с уровня природного бытия до общественного, проходящего путь развития от субстанции-объекта (природы) до субстанции-субъекта (человека и человеческого общества). Автор давно убедился в этой истине.

Категории объектной диалектики обязательно должны быть дополнены категориями субъектной диалектики, причем отражающими как объективно-реальную, материальную сторону жизнедеятельности людей (как отдельных, так и человечества в целом), так и субъективную, духовно-идеальную ее сторону, связанную с определенной, пусть и относительной, ограниченной самостоятельностью человеческого духовного мира.

Представленный вариант теории диалектики четко выражает логику синтеза диалектики и материализма и логику распространения материализма (уже диалектического) с познания природы на познание общества, обеспечивая выполнение поставленной главной задачи.

Вся теория материалистической диалектики представлена здесь логическим развитием фундаментальной, исходной идеи философии – идеи единства мира, которая прошла (исторически и логически) путь от идеи единственного вещественного первоначала всего многообразия явлений (милетская натурфилософия) к абстрактной идее единства мира в покоящемся бытии (учение элеатов), далее к общедиалектической идее единства мира в его самоизменении, развитии (мысли Гераклита и особенно идеалистическая теория диалектики Гегеля) и, наконец, к идее единства мира одновременно и в его развитии, и в его материальности (материалистическая диалектика К. Маркса и Ф. Энгельса). На этом уровне познания диалектический принцип единства мира в его развитии и материалистический принцип единства мира в его материальности предстают как неразрывные аспекты единого диалектико-материалистического принципа единства мира.

Подробнее о сказанном см. в книге: Солопов Е.Ф. Диалектика: от гегелевской теории к марксистской. – М.: Ленанд, 2019. В этой книге предложенный вариант теории диалектики и его обоснование представлены в достаточном развернутом виде

 

Зяблюк Р.Т.

Движение человечества к человечности

 

Равенство людей – великая мечта и цель человеческого сообщества. Она совершенно естественна. Все люди равны от рождения, ибо каждый из них принадлежит роду Человеческому. Единственным признаком, выделяющим человека из многообразного и многочисленного биологического живого мира, является способность мыслить творчески, заключенная в нейронных клетках мозга. Эта способность в процессе жизнедеятельности каждого Человека осуществляется в разной мере и качественно многообразно, формируя его неповторимую индивидуальность. Однако во всех случаях мыслительная деятельность всегда означает познание окружающего мира, освоение имеющихся знаний, практического опыта и передачу знаний другим. Поскольку мир пространственно бесконечен и бесконечно сложен, в способности Человека к мышлению заключено естественное и неустранимое стремление к открытию новых знаний о мире, обогащение практической деятельности в отношениях с природой. Одновременно с процессом познания мира происходит развитие самого Человека и рода Человеческого в целом. Независимо от степени реализации и направления дарованной природой способности к мышлению каждого отдельного Человека, тенденция к познанию мира и обогащению, и переустройству практической жизни людей означает процесс развития Человечества. Известная нам письменная и археологическая история подтверждает объективный характер всеобщего закона развития Человечества. Хотя его осуществление отнюдь не безоблачно и реально обнаруживается лишь как тенденция, изменяющая силу своего действия и траекторию на разных этапах Истории.

Развитие Человека и в целом Человечества прорывается сквозь природные катаклизмы, череду племенных истреблений, бесконечных гражданских войн, войн между странами, нациями, государствами, современного мировые войны, угнетения одних социальных слоев другими. Современное Человечество представлено богатыми и бедными странами. Но при этом бедные страны странным образом называются «развивающимися», хотя богатые («развитые») страны развиваются гораздо заметнее. В действительности речь идет о разных векторах развития. В богатых же странах люди сформированы слоями богатых, средних и бедных, впрочем, как и во всех остальных. Но в разных моделях богатых странах, экономику которых принято называть развитой рыночной, действует всеобщая тенденция социализации экономики и общества. Эта тенденция выражает объективную необходимость и субъективные требования равенства всех людей как принадлежащих единому роду Человеческому. Иногда требования равенства звучат мощно как в Парижской Коммуне, Западноевропейских Революциях 16-17гг. двадцатого века, Великой Октябрьской Социалистической Революции в России, Китайской, Вьетнамской и других революциях. В современной социально-экономической трансформации тенденция к социальному равенству людей выражается в более мягкой, медленной, скрытой эволюционной форме. Наиболее явно она обнаруживается в процессе нерыночного перераспределения доходов государством в интересах развития всего общества, в том числе сглаживания имущественной дифференциации людей.

Абсолютное социальное равенство принадлежности людей к единому объекту не только допускает их личностное многообразие, индивидуальную неповторимость, но и предполагает это в качестве внутреннего органического элемента. Принадлежность роду Человеческому включает необходимость субъектного неравенства индивидуальных особенностей – физиологических, нервно-психологической системы и характера мыслительной деятельности. Сущность Человека заключается в способности творчески мыслить, в том числе о ненаблюдаемых предметах и процессах. Именно этим он отличается от всех иных живых существ, хотя некоторый уровень таких способностей имеется в животном мире. Мыслительной энергией обладают все здоровые люди. Это всеобщее свойство всех людей, делающее их равными. Однако мыслительные способности настолько многообразны, что это многообразие реализуется в индивидуальном разнообразии свойств и направлений мыслительной и управляемой ею всех прочих видов человеческой деятельности.

Природа заложила в каждом человеке двойственность. С одной стороны, все люди равны друг другу и одинаковы в их соответствии понятию Человек. С другой стороны, они неравны как субъекты, ибо каждый человек не повторим спектром природных способностей. Трудно обнаружить в роде Человеческом, среди более 7-и миллиардов двух одинаковых людей. Даже однояйцовые близнецы в чем-то различаются. Зачем Природе понадобилось создавать Человека с двойственным положением в Человеческом сообществе? Очевидно, что эта двойственность необходима для сохранения и воспроизводства рода Человеческого как такового.

Естественная, природная цель Человечества достигается посредством приспособления людей к природной среде. Это реализуется в отношениях людей к природе. Их суть состоит в превращении природных ресурсов в полезные для них продукты, в приспособление вещества природы к потребностям людей. Содержание природной среды бесконечно многообразно. Виды природных ресурсов, обладающие потенциальной способностью удовлетворить потребности человека также многообразны. Отсюда возникает объективная необходимость в разнообразных личностных способностях людей, позволяющих им адаптироваться в природной среде для достижения естественной цели воспроизводства своего рода.

Соответствия между сложным и многообразным миром Природы и необходимым уровнем и спектром деятельных способностей людей, невозможно достигнуть в каждом отдельном Человеке. Несмотря на богатейшие, пока еще далеко не полностью освоенные им возможности его мозга, жизнь каждого Человека слишком скоротечна, что ставит границу его познавательной деятельности. Однако Человечество в целом эту границу раздвигает, во-первых, накоплением знаний предыдущих поколений людей; во-вторых, суммарным опытом и знаниями всех людей, живущих в данное время на Планете. Соответствие между сложностью Мира и ограниченными способностями каждого отдельного человека достигается совокупностью разнообразия индивидуальных способностей людей, определяющих Личность каждого из них. Суть такого соответствия выражает характер и степень освоения, приспособления Человека к окружающей его Природе. Отношение Человека к природе непрерывно меняется качественно и количественно. Однако независимо от этого приспособление к многообразным видам и свойствам Природы с необходимостью требует многообразия индивидуальных способностей между людьми в едином роде Человеческом.

Человечество есть единство многообразия. Индивидуальные различия между людьми необходимы для сохранения рода Человеческого. Именно эта индивидуальная неповторимость каждого Человека диктует невозможность его существования вне взаимодействия с другими людьми, т.е. вне общества. Заложенная процессом эволюции в Человеке двойственность превращает его из биологического существа в существо общественное, а совокупность людей - в общество.

Человек соответствует своему Понятию в условиях реализации потенциала, заложенного в нем Природой, способностей, их развития, умений, знаний, накопленных обществом на данном историческом этапе. Социальные ограничения одних людей в пользу других несправедливы. Человечество также соответствует своему Понятия в условиях равенства всех людей и одинаковых для всех возможности выражать и развивать индивидуальные способности. Если общество условия не достигает, оно бесчеловечно. Ибо в таком обществе Человек не соответствует своей сущности. Множество обществ такого рода превращает все Человечество в бесчеловечное, т.е. не реализующее сущность Человека. Словосочетание «бесчеловечное Человечество» несколько тавтологично. Но разве можно назвать беспрерывные войны, осознанные убийства людей, рабство и т. п. иначе как бесчеловечностью? А это постоянные события Истории Человечества, даже в наше время.

Заложенная в понятии Человек двойственность противоположностей - равенства со всеми людьми и неравенства как неповторимости индивидуальных природных способностей – является источником развития самого Человека и сообщества людей. Процесс этого развития имеет определенную траекторию, где различаются этапы, изменяющие содержание, направления и его результаты. Процесс развития двойственен. С одной стороны, люди воспроизводят свои жизни, приспосабливая природные материалы к своим потребностям. С другой стороны, в силу своей общественной сущности они взаимодействуют друг с другом.

Отношение Человека к Природе непрерывно развивается. Освоение природных материалов начинается с непосредственно данных и доступных. Это период простого собирательства и присвоения источников энергии, образовавшихся в самый поздний период эволюции земной природы – дрова, торф и т.п. Этих даров Природы было достаточным для воспроизводства рода человеческого на протяжении сотен тысяч лет. По мере их исчерпания, а также трудоемкости и ненадежности собирательного хозяйства, люди переходили к производящему хозяйству, к потреблению носителей энергии, образовавшихся во все более ранние периоды возникновения Природы – из недр земли (уголь, нефть и т.п.), воды, атома, солнца. Все компоненты отношения человека к природе взаимозависимо развиваются. Усложняются предметы труда, орудия труда, человеческая деятельность. Исторически непрерывно повышается её результативность, что отображается всеобщим законом роста производительности труда. Этот известный науке закон есть предметное воплощение и следствие развития самого Человека, движение Человека к своему Понятию. Производительность труда служит мерой соответствия Человека своему Понятию. Она же очерчивает возможности и характер воспроизводства всего общества на каждом данном историческом этапе. С XX века взор людей в поисках источников воспроизводства рода Человеческого устремлен в Космос.

В концентрированном виде взаимодействие Человека и Природы в классической политической экономии выражается понятием производительные силы. Они представляют собой систему взаимодействия людских ресурсов и материальных средств производства. Заметим, что неоклассической традиции исходными являются выделение двух видов ресурсов – людских и материальных, которые подразделяются на два подвида. Отсюда основная задача неоклассики состоит в нахождении оптимальной пропорции между ресурсами (К, L), максимизирующую индивидуальную выгоду производителя. Пропорция может меняться количественно. Динамическим анализом ограничиваются возможности неоклассической теории. Это важный аспект экономической теории, но далеко не достаточный. Он не в состоянии объяснить развитие общества и человека.

Понятие производительные силы включает не просто два вида экономических ресурсов. Производительные силы представляют собой систему, состоящую из единства противоположных сторон – людских и материальных ресурсов. Внутреннее строение такой системы обладает потенциальной энергией к взаимодействию сторон. В этом взаимодействии роли и возможности сторон отнюдь неодинаковы. Доминантная роль принадлежит людским ресурсам, человеку как творцу и созидателю в отношениях приспособления и освоения природных материалов к потребностям людей. Материальные ресурсы частично создаются людьми. Более всего это относится к орудиям труда. Современная техника – это овеществленная мысль, разум человека и творение его рук. Даже древний Человек каменного века довольно искусно и творчески превращал мертвый камень в разнообразные орудия труда. Предметы труда либо в своем природном виде превращаются в предмет потребления, но чаще всего неоднократно перерабатываются посредством орудий труда для такого превращения. В наше время возникают и предметы труда не природного происхождения, а созданные разумом человека, например, новые материалы, нанотехнологии и др. Роль материальных ресурсов состоит в увеличении производительности труда. Они не могут содержательно уравняться в процессе действия отношения Человека и Природы, как невозможно уравнять живое и мертвое. В широком смысле Природа тоже живая. Звезды, планеты рождаются, производят неизмеримое количество энергии и разнообразных элементов, и гибнут. Но на том относительно кратком отрезке её жизнедеятельности, когда она создала на Земле Человека, по отношению к нему камень, нефть, вода, ветер и все прочее сами по себе без Человека не могут произвести ничего иного, кроме самих себя. Поэтому для экономиста они различаются как живое и неживое, как созидающее и инструментально пассивное.

Различие ролей и функций двух сторон производительных сил необходимо подчеркнуть в связи с тем, что трактовка 18-го века, принадлежащая Ж. Б. Сэю в его не адекватном комментировании великой трудовой теории стоимости А. Смита, об одинаковой их роли в создании стоимости, жива до сих пор. Более того, именно ложная трактовка Сэя, т.е. теория трёх факторов является основанием неоклассики, отнюдь не маржинализм, как обычно утверждается. Математические методы, в том числе и предельный анализ, используют многие науки, но ни физика, ни химия, ни биология и не отождествляют свою науку с маржинализмом. При всей важности количественного анализа в экономике, первостепенной проблемой является содержание созидающей её энергии.

Взаимодействие Человека и средств производства (орудий и предметов труда) довольно сложный многоуровневый процесс. Он включает постоянное совершенствование элементов системы производительных сил, т.е. людских и материальных ресурсов. А это в свою очередь изменяет вид, материально-техническое содержание их взаимодействия, например, способ обеспечения пищей или технология обработки земельных угодий. Однако этим не ограничивается суть данного взаимодействия. Это лишь одна сторона взаимодействия материальных и людских ресурсов экономики.

Другой уровень взаимодействия между ресурсами, ускользающий из внимания неоклассики, заключается в общественной определенности или социально-экономическом характере производительных сил. На этом уровне взаимодействие людских и материальных ресурсов превращается в основание взаимодействия между самими людьми, в некую силу, генерирующую производственные (экономические) отношения того или иного типа. Этот уровень содержания производительных сил возникает вследствие того, что человек осваивает Природу не в одиночестве, а в сообществе с другими людьми. Отношение человека к природе предполагает взаимодействие людей друг с другом. Взаимодействие элементов производительных сил обеспечивает непрерывный процесс развития данной системы. Именно этот основной аспект недоступен неоклассике. Ограничиваясь термином «ресурсы», она не выработала понятие «производительные силы», а потому ограничилась анализом динамических процессов в экономике, но не процессом развития экономики и ее систем. Динамика (гордость неоклассики!) рассматривает только количественные изменения экономического процесса. Качественные же изменения экономики остаются при этом неизменными, а потому динамика отличается от статики не существенно.

Как всякая система, обладающая источником диалектического развития, коим являются двойственность её структуры, производительные силы непрерывно развиваются. Пропорция между ресурсами лишь один из элементов, влияющий на эффективность этого процесс и на уровень жизни людей. Помимо повышения уровня и качества жизни людей, развитие производительных сил достигает таких узловых пунктов своей жизнедеятельности, где меняется их общественная определенность, и обусловленная этим социальная природа Человеческого общества.

Производительные силы содержат программу человеческого общества, выражаясь образно, «геном» определенного устройства общества. Отношение человека к природе не существует вне общества. Человек достигает необходимого влияния на Природу, лишь в сообществе с другими людьми. Производительные силы не существует вне производственных отношений между людьми, образуя с ними органическую систему экономики, управляемую единым законом развития. Это исчерпывающе раскрыто классической политической экономией на её диалектическом этапе, т.е. в марксистской теории. Именно здесь был открыт закон соответствия производственных отношений уровню и характеру производительных сил. Этот закон без преувеличения великий, ибо он позволяет понять человеческую историю и осознанно координировать современную хозяйственную и политическую деятельность, не полагаясь на стихию. Следует заметить, что непрерывность развития производительных сил и в целом общества понимается в историческом горизонте для Человечества как такового. Оно никем и ничем не гарантировано, кроме труда людей. В истории же отдельных стран, в каждой стране разных эпох её существования происходят катаклизмы природные, социальные, войны между странами. Гибнут империи, исчезают из истории страны и народы, либо отбрасываются назад в своем развитии. Трудно назвать страну, не избежавшую периодов разрушений и бедствий. Но эти перерывы в развитии приостанавливают и замедляют его. Тем не менее, история Человечества не останавливается. Труд людей неизменно выводит их на траекторию развития. Прогресс человечества очевиден, несмотря на сохраняющиеся длительное время элементы архаики.

Результатом развития производительных сил является формирование социально-экономического характера обществ. Разные типы и уровни производительных сил генерировали разные виды производственных отношений. Их единство образует экономику как таковую и разные типы экономических систем, в другой терминологии - способов производства . Заметим, что отнюдь не всегда и не все сторонники политической экономии включали производительные силы в её предмет. Среди советских экономистов существовал подход, ограничивающий его только системой производственных отношений. Это логически противоречит бесспорному тезису, согласно которому производственные отношения являются формой развития производительных сил. Эта форма без своего содержания становится недоступной осмыслению.

Раскрыть систему производственных отношений возможно посредством её взаимодействия с системой производительных сил. Теория истинна постольку, поскольку она тождественна онтологии, т.е. действительности. Ибо производственные отношения возникают, формируются, функционируют и развиваются из своего основания, в котором они существуют в свернутом виде как некая необходимость для существования производительных сил. Их развитие реализуется посредством смены экономических систем (способов производства). Классификация таковых различна. Распространенными в научной литературе являются формационный и цивилизационный подходы. Преимущество последнего состоит в концентрации исследований на национальной специфике экономики каждой отдельной страны. Однако это преимущество нивелируется отсутствием критерия понятия «цивилизация», а, следовательно, она содержит существенную неопределенность в классификации экономических систем. Формационный подход имеет довольно четкий к настоящему времени критерий их разграничения, которым является уровень производительных сил. Этот всеобщий критерий позволяет в рамках одной и той же системы, исходя из общих законов данной системы, единых для всех стран с данной системой, выяснить специфические особенности национальной экономики. Пока формационный подход нет оснований считать устаревшим, поскольку возникшие позднее и самые поздние, не выдерживают критики, а поэтому он современен.

Смена общественно-экономических формаций отражает этапы движения Человека к своему Понятию. Человек полностью сформировался, можно полагать, только биологически. Но этого недостаточно для утверждения, что его становление закончилось в период выделения из стада животных. Думаю, что, несмотря на биологический прогресс Человека в известном нам мире живых видов, процесс его становления далеко не завершен. Может быть, этот процесс бесконечен вследствие бесконечности Вселенной (или Вселенных). Однако на данном этапе имеющихся об этом знаний, можно утверждать, что видимой целью развития Человека являются достижение социального равенства всех людей при реализации индивидуальных свойств каждого индивида и их углубление, обогащение и развитие. Развитие индивидуального разнообразия является необходимым средством прогресса Человечества к социальному равенству людей. Таким способом возрастает трудовая энергия, необходимая для уничтожения войн, болезней, эксплуатации людей. Только посредством трудовой энергии Человечество сохраняется и прогрессирует. Ведь до сих пор именно так Человечество приспосабливалось к доступным на каждом этапе существования ограниченным природным ресурсы Земли. Ограниченность природных ресурсов с одной стороны, относительна, ибо преодолевается человеческим опытом и знаниями, но с другой стороны, абсолютна, например, количество редких металлов в земной коре, пресной воды и т.п. Кстати, именно это обстоятельство, помимо естественной любознательности, направляет развитие мысли Человека в Космос.

Цель движения Человечества, непосредственно видимая уже на данном этапе истории, сформулирована К. Марксом и Ф. Энгельсом в «Манифесте коммунистической партии». Здесь впервые провозглашено: «развитие каждого является условием свободного развития всех» . Однако создание таких условий проходило, на первый взгляд, парадоксальным и трагическим путем, ибо сопровождалось великими жертвами, в том числе насилием и человеческими жизнями.

В первобытнообщинную эпоху, самый длительный отрезок (может быть, 99%) всей истории Человечества, естественное равенство людей было основой социальной жизни. Основную часть своей истории отношения общинного коллективизма обеспечивали равенство людей и являлись средством сохранения, увеличения, пространственного распространения и развития рода Человеческого. В пределах общины не возникало устойчивых наследственных каст, объединявших некую группу, занимавших высокое либо низкое положение. Различия в занятиях, статусе определялись естественными, природными признаками – возрастом, полом. Экономика базировалась на кооперации труда и ручных орудиях труда. Этот уровень производственных отношений и производительных сил был основой жизни человечества основную часть его истории, эволюционно совершенствуясь от древнекаменной эпохи до освоения металла. Однако общинное естественное равенство людей не было условием развития способностей каждого члена общины, но главным образом обеспечивало выживание и количественное увеличение общины в целом. Кроме того, оно не было непреложной нормой в отношениях с людьми других общин, где возникали не только добрососедские связи, но вражда и войны. Тем не менее, именно общинное равенство обеспечило выживание рода человеческого и определенное развитие homo sapiens, что выразилось в росте его численности, освоения огромных пространств и расселения по всему земному шару. Не случайно община сохранилась во многих странах, преимущественно с холодными зимами (Россия, северная Германия и др.) вплоть до 20-го века.

Эпоха естественного равенства людей в их социальных отношениях друг к другу примерно 7–8 тысяч лет назад закончилась. Она сменилась радикальным неравенством людей — отношениями раба и рабовладения. Почему же люди отказались от естественного гуманизма, от равенства и коллективизма? Почему наступил период противоестественного деления людей на избранных и низших, лишением раба статуса человека? К сожалению, без такого трагического поворота истории прекратилось бы развитие рода Человеческого и Человека как такового. Общинный способ производства исчерпал источник своего развития, который заключался в кооперации труда и естественном его разделении. Производительность труда увеличивалась с числом людей в общине и некотором разделении труда между ними по полу и возрасту. Этот источник определялся темпами естественного размножения человека, что имеет непреодолимую границу. Она отодвигалась посредством совершенствования ручных орудий труда. В пределах одного и того же качества (ручные) орудия палеолита и неолита отличались существенно, что обеспечивало расширенное воспроизводство общинной экономики. Однако уничтожить предел экономического развития в виде ограниченной законами демографии масштаба общинной кооперации невозможно без радикального изменения её основания, которым являлся коллективизм социально равных людей.

Исчерпание источника развития общинной экономики – кооперации - вызвало необходимость его расширения посредством насильственных завоеваний и захватов других людей с целью эксплуатации их рабочей силы, превращения в рабов. Другого источника развития в тот период не существовало. Наступил рабовладельческий способ производства, уничтоживший естественное равенство людей. Возникло деление общества на классы, касты, иные социальные дифференциации людей. Сформировались государства, армии, судебная система, поддерживающие неравенство и подавляющие сопротивление этому. Одновременно с неравенством людей образовалась частная собственность. Она возникла недавно по историческим меркам, но в обыденном сознании стала привычной. Началась эпоха захватнических войн между государствами, цель которых превращение пленных в рабов и дань с покоренных народов. Долговое рабство соотечественников либо запрещалось, либо ограничивалось законодательно в сроках. Основной источник рабства – войны. Не случайно в памяти человечества увековечились имена знаменитых полководцев Древнего Мира – Александр Македонский, Цезарь, Ганнибал и др.

Рабство — противоестественное лишение человека его индивидуальности. Изумительное творение Природы — разум — жестоко уничтожался. Человека превратили в «мычащее орудие». Рабу разрешалось в течение его весьма короткой жизни лишь мечтать о жизни на небесах. Не случайно одновременно с рабством расцветала религии, сулившие царство после смерти, вменявшие терпение, покорность хозяину и судьбе. Высшие слои общества противоестественное положение раба воспринимали как естественное, связанным с природными различиями между людьми. Конфуций, другой столь же великий ум, но живший в период становления рабства, естественным состоянием общества считал общинное равенство, основанное на труде каждого человека, но рабство не осуждал. Именно Конфуций первым в истории экономической мысли понял, что «частная собственность – причина всех бедствий народа».

Как это ни парадоксально, но чудовищно жестокое и противоестественное превращение человека в раба является объективно обходимым этапом развития человечества, ибо иных его источников не существовало. А потому противоестественное для человека как такового оказалось объективным экономическим отношением. Именно негуманные отношения эксплуатации одних людей другими, рабов — рабовладельцами, безземельных свободных крестьян — богатыми землевладельцами, покоренных народов — завоевателями, дали толчок созданию производительных сил нового уровня и тем самым — развитию Человечества.

Преодоление демографической границы кооперации осуществлялось посредством концентрации рабочей силы в сильных государствах-победителях, с сильными армиями, полководцами и институтами. Они стали центрами социального и экономического развития. Кооперация труда возрастала посредством концентрации рабов. Одновременно с этим усиливался другой источник роста экономики – общественное разделение труда. Оба источника производительности труда — кооперация и разделение труда — всегда взаимосвязаны, давая импульсы друг другу. Именно это привело к невиданным в первобытнообщинном способе производства достижениям. Появились города; письменность; возникла философия и великие идеи единства мира, атомном строении; родились наука, литература, искусство. Человечество достигло стадии Цивилизации почти одновременно в Древнем Египте, Месопотамии, Древней Индии, Древнем Китае. Позднее оно распространилось в Древней Греции и Древнем Китае.

С переходом от общинного равенства к рабовладению резко изменилось направление траектории развития Человечества, хотя сохранился её положительный тренд. В рабовладельческую эпоху процесс развития концентрировался в небольшом количестве стран. Здесь достигался взлет Человеческой мысли и умений. Новые орудия труда теперь производились из металла. Громадное большинство остальных стран и народов служили лишь питательной средой прогресса стран-завоевателей. Их потенциал истощался, а достигнутый прогресс касался слабо и с большим опозданием. В центрах Цивилизации развитие осуществлялось аналогичным разделением труда на умственный и физический, что также противоестественно для понятия «Труд», но объективно необходимо из-за ограниченности ресурсов. Они концентрировались у малой части страны, общества. Эта малая часть общества («элита») динамично развивалась, осуществляя прогресс всего человечества. Здесь концентрировался интеллект человечества, возрастало индивидуальное разнообразие, что создало величайшие достижения Древнего Мира, поражающие воображение даже в 21-м веке. Человеческий интеллект развивался посредством концентрации у небольшой части общества. Подавляющая часть народа служила лишь питательной средой развития малой части. Прогресс Человечества достигался посредством беспощадного угнетения основной массы народа. Общество прогрессировало посредством развития малой части населения (ок. 10%) и превращения другой её части (ок. 90%) в сырьё, материал такого развития.

Неравенство людей в социуме не могло не вызывать борьбы угнетенных классов, страт, групп, ибо несмотря на объективную необходимость, оно противоестественно понятию Человек. Причиной же самой необходимости является низкий уровень производительных сил общества. Их несоответствие понятию Человек принимает столь дикую форму социального неравенства между людьми. По мере развития производительных сил общества степень такого несоответствия постепенно снижается, что ощутимо в историческом процессе смены общественных формации. Закономерно одновременное совпадение максимального социального напряжения, его взрыв в формах революций, гражданских войн с исчерпанием экономического потенциала данной экономической системы. Борьба против неравенства в острых, радикальных и более мягких политических и экономических формах существовала на всех этапах и во всех странах, основанных на частной собственности.

Рабовладение исчерпало свой потенциал развития к 5-му веку новой эры. Производительность труда раба не удовлетворяла потребности общества. Восстания рабов, их бегство, освободительные войны покоренных народов и стран разрушили рабовладельческую формацию. На этапе её отмирания уже реально существуют контуры новых социальных отношений в форме укладов и некоторые элементы новых производительных сил. После тысячелетних блужданий Ум постепенно начал возвращаться к самому себе. Сенека смело заявляет нечто удивительное: раб такой же человек, как и его хозяин. Всего несколько тысяч лет было достаточно, чтобы люди забыли об этом и не видели природного равенства человека, превращенного в раба, свободному человеку. Несмотря на известные случаи, когда раб, отпущенный хозяином на свободу, становился даже советником императора Рима. Увы! И в 21 веке происходит аналогичная загадка в бытовом сознании со «священным» правом частной собственности.

Освобождение рабов происходило в разных формах. Однако свобода вновь оказалась привилегией меньшинства. Для большинства же рабство сменилось крепостной зависимостью. Частная собственность на рабов к 5-ому веку н.э. была уничтожена, но земля по-прежнему находилась в частной собственности. В раннем средневековье периода конца V-VI веков в Западной и Восточной Европе возникали свободные крестьянские общины с экономическим и правовым равенством отношений между её членами. Земля находилась в частной собственности крестьян и в общей собственности общины. Общинная собственность имела приоритет над частной собственностью. Важнейшие решения по поводу распоряжения общинной землей, как отражено в упомянутой «Салической правде» и других правовых источниках периода генезиса феодализма, принимались общим голосованием на основе правила «вето». Однако равноправные отношения к основному национальному богатству того времени существовали не долго. Вновь равенство людей было отброшено. Этап становления феодализма завершился монополией на землю крупных частных собственников и закрепощением общинных крестьян. В Западной Европе и на Руси земля принадлежала примерно в равных частях господствующим сословиям – помещикам, государям и монастырям. В некоторых северных странах, в том числе в России, где рабства в производственных масштабах не существовало, некоторая часть земли сохранилась во владении крестьянской общины, что было необходимо для выживания людей в зонах рискованного земледелия.

Социальная зависимость и эксплуатация одних людей другими сохранилась, хотя и в другой, несколько облегченной форме. Тем не менее, переход от рабства к феодализму означал весьма значимый прогресс Человечества. Жизнь крепостных менее тяжела в сравнении с рабами. Их не могли убивать, они имели семьи, им выделялись наследственные наделы, инвентарь, определенное время при барщинной системе для работы на содержание своей семьи либо денежные средства из оброка. Производительные силы по-прежнему оставались ручными, но их уровень существенно повысился. Развивалась металлургия, появились доменные печи, чугунолитейное производство, получение железа из чугуна, подъемники и водоотливные насосы в горнодобывающем производстве, ветряные двигатели, мельничное колесо, книгопечатание. Это привело к массовому росту городов, где возникали коммуны и мануфактурные ремесла.

Эффективность феодальной экономики значительно выше эффективности предыдущей экономической системы. Именно это позволило облегчить положение основной массы народа. Однако Человечество на этом этапе истории по-прежнему прогрессировало посредством развития малой части социума. Духовные, культурные, интеллектуальные силы и знания концентрировались в узком (ок.10%) элитарном господствующем слое общества. Здесь же генерировались новые знания и практики. Основная масса людей в средневековье по-прежнему служила сырьем для развития «элиты», испытывая тяготы угнетения. И вновь посредством бесчеловечного разделения людей на классы («элиту» и сырье) были достигнуты впечатляющие успехи в науке, культуре, литературе. Философия обогатилась методом индукции, открытым Френсисом Бэконом, в астрономии Коперник обнаружил вращение Земли вокруг Солнца и другие открытия. Эпоха Возрождения обогатила человечество нравственно и духовно идеями гуманизма. Экономическая мысль начинает выделяться из других наук и формироваться в самостоятельную науку – политическую экономию. Имена Леонардо да Винчи, Микеланджело, Рафаэля, Рабле, Сервантеса, Шекспира ярко выражают прогресс Человечества в эпоху феодализма. Траектория прогресса повышательно линейная, ибо его направление, выражающее способ достижения прогресса, то же самое, как и в период рабовладения. Увеличился угол наклона линии, отражающий позитивные результаты общественного развития за 12 веков.

Прогресс Человечества, достигнутый посредством угнетения одних слоев населения другими, несет в себе печать бесчеловечности. Это неизбежно рождает социальные протесты в виде поджогов поместий; восстаний крестьян, горожан; коммунальных революций XII-XIII вв., добившихся вольности города от феодала. Мощные крестьянские войны нередко длились годами и десятилетиями (Гуситские войны XV в., под руководством Томаса Мюнцера в XVI в., Степана Разина в XVII в., Емельяна Пугачева в XVIII в. и др.). В феодализме, как и в Древнем Мире, острота социальных протестов нарастала по мере исчерпания экономического потенциала системы. Теоретическая мысль также искала способы решения острых противоречий общества. На этапе распада феодализма возникло учение утопического социализма.

В Западной Европе переходный период заката феодализма и генезиса капитализма происходил в течение XV-XVII вв. В России это время расцвета феодализма, ибо, начиная с татаро-монгольского нашествия XIII в., она отставала на 1-1,5 века от новейших тенденций истории. Хотя до этого Древняя Русь развивалась синхронно с Западной Европой. Реформы Петра I, создавшие уклад из 200 крупных промышленных предприятий, а также цеховую систему мелкой промышленности, сократили отставание. Но не устранили, что отражается на судьбе страны по сию пору.

Крестьянские антифеодальные войны — предтеча буржуазных революций. Буржуазные революции, движущей силой которых, помимо интеллигенции, мелких буржуа, владельцев денежных состояний, являлись неимущие народные массы, создали политические условия становления новой экономической системы. Началась эпоха капитализма (т.н. «рыночной экономики»). Его первый, мануфактурный период длиною в 200 лет завершился промышленным переворотом. На смену ручным орудиям, обеспечившим существование и развитие Человека со времени его возникновения, вначале XIX в. приходит техника индустриального типа, т.е. система трехзвенных машин.

Индустриальная техника объективно генерирует отношения наемного труда и капитала. Вместе взятые они образуют капиталистический способ производства. Эта система обеспечила мощный подъем производительности труда, недоступный самым совершенным ручным орудиям труда. Посредством передачи человеку энергии природы, заключенной в двигателях машин, экономическая эффективность выросла в масштабах, позволивших Человечеству отказаться от отношений личной зависимости людей. Все люди в капиталистической системе равны перед законом. Они получили права объединяться в профсоюзы, политические партии, общественные движения, чего не было раньше. Труд человека стал легче, рабочий день короче. Уровень жизни вследствие роста производительности труда значительно увеличился. Это огромный прогресс Человечества, достигнутый благодаря изобретению Человеком машины и борьбе народа за свободу и равенство.

Движение Человека к своему понятию в капиталистической системе далеко от завершения. Достигнуто лишь формальное, юридическое равенство. Действительное равенство людей индустриальная техника не способна обеспечить. В ней запрограммировано их экономическое неравенство. Рабочей частью трехзвенной машины управляет человек. Обеспечить каждого человека индустриальной техникой в силу её дороговизны и ряда иных обстоятельств невозможно. Индустриальная (трехзвенная) техника в силу её дороговизны концентрируется у малой части населения, которые становятся её собственниками. Большая же часть общества, лишенная средств производства, превращается в наемную рабочую силу.

Рабочей частью трехзвенной машины управляет человек. Помимо своей технологической функции, она обладает и невидимой простому наблюдению функцией. Она потребляет и накапливает в создаваемом продукте энергию рабочего. Именно эта функция, реализующая право частной собственности, превращает машины в капитал, а наемного рабочего в придаток машины. Изобретение Человеческого разума становится орудием угнетения Человека. Общество, провозгласив равенство всех перед законом, продолжает развиваться так же, как и 6-7 тысяч лет назад. Капиталистическая (рыночная) система социально дифференцируется примерно в той же пропорции, что рабство и феодализм. Капиталисты всех отраслей экономики составляют ок.10%, наемные работники — 90% населения. На современном переходном этапе капитализма, который принято называть смешанной экономикой, эта пропорция несколько изменилась. Капиталисты составляют по-прежнему 10%, наемные работники — 80%, самозанятые — 10%. Социальная природа самозанятых двойственна, аналогично имущим крестьянам. Конечно, это весьма усредненные цифры, они различаются по странам в зависимости от уровня развития капитализма. Тем не менее, с коррекцией или без нее отмеченная пропорция выразительно характеризуют действительное неравенство людей нашего времени во всех странах с рыночной (капиталистической) экономикой.

Разительная имущественная дифференциация людей является одним из т.н. «провалов» рынка, что отмечается в каждом учебнике для студентов. «Рынок» — это облегченное название капитализма. «Провал» означает неспособность рынка обеспечить имущественное равенство людей, следовательно, социальное деление их на бедных и богатых в соответствии с положением, занимаемом в обществе. Сейчас акцент часто делается на «среднем» слое, якобы примиряющим два полюса. Эта чисто количественная ипостась не устраняет фундаментальную противоположность людей по отношению к средствам производства. Различия в доходах и уровне жизни есть в каждом классе, в каждой социальной группе. Среди 10% капиталистов обычно выделяется 1%, владеющих основной частью богатства мира либо национального богатства страны. Среди наемных работников имеются как с низкими доходами (на уровне прожиточного минимума), так и высокооплачиваемые. Можно выделить среди них середину. Низкий доход в богатой стране воспринимается высоким в бедной стране. Д. Рикардо отмечал относительное значение величины заработной платы. Велика она или низка, зависит от масштаба её дифференциации. Доход высокооплачиваемого наемного работника низок в сравнении с богатством собственника компании, банка, торгового дома, поэтому он и нанимается к ним на работу. Исключения из правила имеются, но они единичны и краткосрочны и не изменяют социальную структуру рыночной экономики. Наемные работники бедны относительно богатства капиталистов.

Социальное неравенство людей в капиталистической системе так же прочно и не устранимо, как и в обществах с личной зависимостью, ибо его природа везде и всегда заключена в частной собственности. Развитие индивидуальных способностей, хотя значительно расширилось, но ограничено статусом наемного работника и близких к нему. Господствующий класс таких границ не имеет, он в основном и реализует прогресс Человечества в знаниях, технологиях, научных исследованиях, культуре. Из этого слоя, за редкими исключениями, рождаются личности, продвигающие помимо прочего идеи общечеловеческого гуманизма, справедливости для всех, народной демократии. Однако капитал является и тормозом прогресса, так как охраняет частную собственность, социальное неравенство как источники своего господства. Поэтому прогресс Человечества, достигнутый на основе социального неравенства труда и капитала, посредством угнетения труда, продолжает нести печать бесчеловечности. В капиталистической системе Человек не достиг своего Понятия. Человечество продолжает нести печать бесчеловечности. Отсюда же неизбежность продолжающейся человеческой бойне в форме непрерывных войн, выросших в эпоху капитализма до мировых масштабов.

Социальное неравенство всегда сопровождается народным протестом, а также возникновением теоретических идей о справедливом мироустройстве. В период ставшего капитализма общий кризис 1847г. послужил импульсом чартистского движения в Англии, второй буржуазной революции 1848 г. во Франции, революций в Германии, Австрии, Италии, охвативших практически всю Западную и Центральную Европу. В России усилилось народно-демократическое движение. Революции 1848-1849 гг. потерпели поражения. Но они уничтожили остатки феодализма, привели к национальному освобождению и образованию суверенных европейских государств, ускорили экономическое развитие капитализма и общедемократические преобразования. Народные массы добились выборного права, права создания общественных объединений. В борьбе формировалось их политическое самосознание и организованность. Она стала не просто эпизодом, а в разных формах — частью жизни рабочего класса. Например, в Англии в 1848 г. произошло 800 восстаний. Борьба за равенство и справедливость развивает личностные качества Человека. Революции оказали влияние на превращение идеи социализма из утопии в науку, доказавшей объективную необходимость и возможность движения Человечества к обществу, в котором «развитие каждого является условием свободного развития всех». Это важнейший научный тезис, ставший фундаментом следующего этапа, изменившим направление траектории движения Человека к своему Понятию.

Третий завершающий этап капитализма начался с образованием монополий в 90-х гг. XIX в. Монополия противоречива по отношению к сущности капитализма. Она возникла на переходном этапе и несет в себе признаки переходной экономической формы. С одной стороны, она осуществляет «гигантский процесс обобществления производства» и технологический рывок. Монополия уменьшила потери ресурсов, вызванные постоянными дисбалансами; ложные информационные сигналы рынка; внутриотраслевую конкуренцию; общую энтропию экономики. Монополия сократила пространство рыночной хаотичности, прямо и косвенно расширила область регулирования экономики. Она дала возможность осуществлению научно-технической и информационной революций. С ней связано зарождение постиндустриальной техники. Все эти новшества невозможны при совершенной конкуренции с ограниченным масштабом предприятий. Неоклассическая модель о неэффективности монополии в сравнении с совершенной конкуренцией ошибочна, ибо основана на произвольной предпосылке равенства их предельных издержек. В действительности они выше в небольших (конкурентных) предприятиях и ниже — в крупномасштабных (монополии). Предпосылка программирует вывод модели. Её уточнение либо опровержение доказывает ложность вывода названной модели .

Переход к следующему этапу развития всегда означает прогресс экономики и истории человечества. В монополии он связан с возрастанием обобществления труда, отодвинувшим предел развития экономики на основе нерегулируемой конкуренции. С другой стороны, принцип частной собственности сохраняется и экономической мощью монополии укрепляется. В этом суть переходной природы монополии. Переходные элементы экономического содержания монополий труднодоступны непосредственному наблюдению. Их возникновение неизбежно, поскольку распад капитализма на завершающем этапе сопровождается генезисом новой экономической системы. Переходный характер монополии раскрыл В.И. Ленин, исследовавший завершающий, высший этап капитализма. Он отметил, что монополия осуществляет «новый общественный порядок, переходный от полной свободы конкуренции к полному обобществлению». С другой стороны, монополия способствует усилению капитализма, тормозя тем самым исторический прогресс. Она не устранила дисбалансы и кризисы. Кризисы, уничтожая слабые предприятия, усиливают монополии. Монополии в свою очередь усиливают кризисы. Неслучайно на монополистическом этапе произошли Великая Депрессия, сравнимый с ней по глубине Первый глобальный кризис 2008-2010 гг. Монополии произвели массовое количество основных предметов потребления, сделав их доступными для населения развитых стран, повысив жизненный уровень населения. Это увеличило возможности индивидуального развития Человека.

С другой стороны, господство монополий усиливает деструктивные элементы в обществе, паразитизм, мошенничество, коррупцию. «Главные прибыли достаются «гениям финансовых проделок». Гигантский прогресс обобществления … достается спекулянтам», — отмечал В. И. Ленин. Ослабив внутриотраслевую конкуренцию, монополия ожесточают межотраслевую конкуренцию. Продолжением конкуренции, как отмечали К. Маркс, Дж. К. Кейнс, являются войны. В. И. Ленин также считал неизбежными империалистические войны за передел мира, обусловленные хозяйственной системой на основе частной собственности. Именно при империализме произошли две мировые войны, ведутся непрерывные локальные войны, продолжается разрушительная «холодная война», уничтожившая Советский Союз, требующая новых жертв. Это признаки резкого сокращения свободы народов, стран, усиления бесчеловечности исторического процесса.

Одновременно с господством монополий возникает государственное вмешательство в экономику в разных формах. Межотраслевая конкуренция обладала опасной для экономики разрушительной силой, что нивелировалось в определенной мере государственным регулированием цен, объемов выпуска, таможенных пошлин и др. Экономические кризисы приняли угрожающий для системы характер. Яркое тому подтверждение — Великая Депрессия. Войны на всех этапах сопровождались активным вмешательством государства в экономику. На завершающем этапе капитализма они закрепили государственное регулирование в качестве постоянно действующего механизма функционирования экономики. Экономическая рыночная система приобрела новое качество, определенное В.И. Лениным как государственно-монополистический капитализм.

Россия вступила на путь капитализма с опозданием. Но и развивалась по этому пути ускоренными темпами. В XX век она вступила с железными дорогами, с монополизированной промышленностью, но и с остатками феодализма, с острой земельной проблемой и с самодержавием. Историческое отставание, ускоренное движение к стадии империализма мощно обострили и сжали противоречия общества до состояния пружины. Накопленная энергия за кратчайший срок превратилась в три революции.

Завершающий этап капитализма ознаменовался мировым экономическим кризисом 1900-1903 гг. Сильнее всего он затронул Россию, т.к. совпал с неурожаем. Спад в экономике, вызванный кризисом, усилился из-за войны с Японией 1904-1905 гг. В результате произошла первая русская революция 1905-1907 гг. Затем наступил мировой кризис 1907 года. Спад производства, а также уничтожение Столыпиным русской общины, спасавшей крестьян в трудные годы частых неурожаев, усилили бедствия крестьян и всего народа. Через 7 лет разразилась первая мировая война. Однако. Ленин обратил внимание на то, что на стадии империализма «изменились формы, последовательность, картина отдельных кризисов». В экономике периода 1900-1908 гг. происходил спад и слабый рост некоторых отраслей. В 1909-1913 гг. начался весьма успешный экономический рост — 9% в среднегодовом измерении, прерванный первой мировой войной, двумя русскими революциями, военной интервенцией «14 держав», которая послужила детонатором гражданской войны. Этот период постоянных нарушений экономической жизни сопровождался в России ростом монополий. В 1901 году образовался крупный синдикат «Продпаровоз», 1902 году — металлургический синдикат «Продамет», затем «Продвагон», «Продуголь». В нефтяной промышленности образовались тресты, контролируемые братьями Нобель, Рокфеллером и Ротшильдом. Табачную отрасль контролировал «Табачный трест». Железнодорожный и водный транспорт также был монополизирован.

В монополизации экономики России существенную, быть может, ведущую роль играл иностранный капитал. Этому содействовали реформы С.Ю. Витте. В канун первой мировой войны в России действовало около 300 иностранных фирм. Иностранный капитал инвестировался, как и в наши дни, главным образом в сырьевые отрасли — угольную, нефтяную, металлургию и железнодорожный транспорт. Иностранный капитал контролировал российские финансы. В. И. Ленин приводит данные о том, что в 1913 году из капиталов крупных российских банков (4 млрд. руб.) свыше ¾-х принадлежат заграничным капиталам, перед которыми «русские акционеры бессильны». Немецкая акционерная электрическая компания А.Е.G. из 233 млн. марок, вывезенных за границу, 62 млн. марок вывезла в Россию. Керосиновый рынок был поделен между американской Standart Оil Рокфеллера и хозяевами русской Бакинской нефти Ротшильдом и Нобелем.

Одновременно с распространением монополий увеличивалось регулирование государством российской экономики. Катализатором этого процесса служила цепь перечисленных неблагоприятных и трагических событий начала века. За два десятилетия государственный бюджет России вырос в три раза, причем обычно он был дефицитным. В кризисные годы государство субсидиями из госбюджета стимулировало хозяйства или спасало их от разорения, содержало казенную промышленность, в том числе железные дороги, финансировало начальное образование, госзакупки военной продукции, регулировало внешнюю торговлю, осуществляло для этих целей заимствования. К 1914 году долг государства вырос до огромных размеров — 9 млрд. руб. при госбюджете в 3,1 млрд. руб. Экономика России приобрела вполне определенный характер государственно-монополистического капитализма. В годы первой мировой войны вмешательство государства в экономику многократно возросло. Правительство проводило мероприятия по переводу некоторых предприятий на военные рельсы, создавало смешанные частно-государственные монополии, координировало работу военно-промышленного комплекса, электростанций, транспорта, финансировало снабжение огромной 15-миллионной армии, финансировало перемещение частной промышленности на восток из Польши и Прибалтики. В 1916 году правительство вводило твердые цены на хлеб и продразверстку, т.е. изъятие зерна у крестьян, устанавливало карточное распределение продовольствия. Катастрофически вырос внешний долг России при отсутствии ресурсов для его выплат.

Состояние разрушенной войной экономики к 1917 году становилось все более плачевным. Голод и бедствия обрушились на страну. Плохо вооруженная и полуголодная воюющая армия деградировала. Солдаты братались в окопах, дезертировали, объединялись в Советы, не подчиняясь командирам. Народ восстал, требуя мира и хлеба. В феврале совершилась вторая русская революция. Её историческое значение состоит в уничтожении последнего остатка феодализма — самодержавия и утверждении республики. Но этот прогрессивный шаг был недостаточен. Временное Правительство продолжало войну. Его министры, достаточно опытные государственные мужи, не смогли остановить коллапс экономики, наладить поставки хлеба в города и армию, предотвратить угрозу потери суверенитета и даже гибели страны. Страна распадалась на части с объявлениями независимости. Продолжались солдатские и народные бунты. Спасением для России оказалась третья русская революция — Великая Октябрьская Социалистическая Революция. Она была, как и Великая Французская Революция, поистине народной. Но в отличие от французской революции, которую совершил народ, а ее плодами, как известно, воспользовалась буржуазия, плодами Октябрьской Революции воспользовался народ.

Совершил социалистическую революцию народ России. Её вожди и руководители на основе марксистской теории разработали программу, направившую энергию масс в позитивное и спасительное для страны русло. Главный вывод ленинской теории империализма заключается в том, что «государственно-монополистический капитализм есть полнейшая материальная подготовка социализма…». Две первые русские революции потерпели поражение. Но они послужили этапами подготовки победы народа в третьей революции. Россия впервые в мире встала на социалистический путь развития. О правильности этого выбора убеждают факты восстановления страны из пепла двух мировых и гражданских войн, превращение СССР во вторую великую экономическую державу мира, взлет ее народа из безграмотности в сферу высокой культуры и нравственности, ее научные достижения мирового уровня, вывела человечество в космос. Уровень жизни был скромный, значительно ниже богатых стран Запада по вполне понятным причинам. Значение Октябрьской Революции состоит, прежде всего, в том, что она спасла Россию от неминуемой гибели и потери суверенитета. Её общечеловеческая миссия гораздо масштабнее. Она явилась узловым пунктом изменения линейной траектории движения Человечества к своему понятию, во всех системах воспроизводящей социальное неравенство людей и индивидуальную усредненность большинства. Победа Социалистической Революции уничтожила основную причину неравенства людей – частную собственность. Возникновение новой социалистической системы, т.е. первого этапа будущей новой экономики, обеспечивает равенство всех людей по отношению к средствам производства. Это основное условие достижения остальных форм равенства. Равный доступ к образованию, здравоохранению, культуре создают одинаковые возможности Человека для развития его индивидуальных способностей в рамках границ, определяемых технической и экономической эффективностью. Эта граница снимается созданием автоматизированного производства, вытеснением человека из материального производства в сферу творчества и производства знаний. Переворот в техническом основании, который завершает этап становления новой экономической системы, нашей стране не удалось совершить. В ней произошла реставрация рыночных капиталистических отношений. Однако движение Человечества к этому поворотному пункту развития продолжается в КНР и в других странах. Печать бесчеловечности с преодолением социального неравенства уйдет в прошлое.

Общепризнанное определение современной экономики как смешанной подчеркивает её сущностную неоднородность, но оно весьма неопределённо. Точно эта «смесь» раскрывается понятием государственно-монополистический капитализм. Именно в таком качестве экономика продолжает эволюционировать около полутора века. Соотношение государственного и частного секторов экономики в Западной Европе к началу XXI в. равняется примерно 50%, отклоняясь в ту или иную сторону в разных странах. В США эта пропорция ниже, но её экономический эффект сильнее из-за того, что государственные регуляторы концентрируются на стратегических направлениях технического прогресса. В России экономисты либерального толка твердят о преобладании здесь государственного сектора. Имеющиеся расчеты показывают незначительные объемы государственного сектора, основные фонды которого около 18%, причем постоянно сокращаются приватизацией. Это подтверждается господством на внутреннем рынке приоритета частного бизнеса, финансового и иностранного капитала.

Специфика каждой страны модифицирует всеобщие законы экономической системы. Государственно-монополистический капитализм изменяется во времени и пространстве, приобретая новые признаки на разных этапах и в разных странах. В распространенной терминологии речь идет о современных моделях смешанной экономики. Обычно различают либеральную, дирижистскую, социально-рыночную, социальную модели, модель корпоративного капитализма. Либеральная модель в литературе часто ассоциируется с экономикой США. В этой модели преобладает рыночный механизм, действие же централизованных регуляторов охватывает одну треть экономики. Между тем известный американский экономист экономику США, которую общепринято считать наиболее либеральной, Дж. К. Гэлбрейт называл планово-рыночной . Процесс управления научно-техническим прогрессом, определяющий развитие всей экономики, сосредоточен в государственных структурах. Они же контролируют НИОКР частного сектора. Дирижистская модель характерна для Франции. Здесь государство концентрируется на обеспечении сбалансированного роста экономики, определении «полюсов» роста и их институциональную и финансовую поддержку. Регулирование экономики базируется на пятилетних планах. Модель социального рыночного хозяйства возникла в послевоенной ФРГ. Она сохраняет приоритет частной собственности, рыночного механизма, но государство активно участвует в инвестиционных проектах, устанавливает правила социальной ответственности частного бизнеса, реализует социальные программы. Модель регулируемого корпоративного капитализма применяется в послевоенной Японии. Здесь также используется индикативное планирование экономического развития. Правительство определяет и контролирует социальные приоритеты в деятельности корпоративного капитала. Шведскую модель называют социальной. Здесь большой государственный сектор, высокий уровень перераспределения доходов и социальных гарантий, государственное финансирование образования и здравоохранения, стимулирование разнообразных «свободных ассоциаций», низкий уровень социальной дифференциации (децильный коэффициент равен 3-4). Государственные расходы составляют св. 62% ВВП . Это означает тот факт, что юридически частная собственность в преобладающей части пространства этой страны экономически является общественной собственностью.

Несмотря на разнообразие моделей смешанной экономики, все они имеют единую, объединяющую этот процесс тенденцию, а именно – социализацию экономики и общества, рост обобществления производства, воздействие общественных приоритетов в производстве и распределении на деятельность крупного и мелкого частного бизнеса. Однако следует подчеркнуть, что речь идет об устойчивой тенденции социализации экономики и общества. Она действует в сферах инвестиций, инноваций, влияя на структуру и динамику производства, распределения и использования национального дохода. Эта тенденция гуманизирует Человеческое сообщество, увеличивая возможности развития народных масс.

Гуманистические тенденции возникают в недрах государственно-монополистического капитализма. Это определяет переходный характер экономических форм, в которых реализуется тенденция социализации общества. Современный мир находится все еще под господством мирового капитала. Сотня семейств обладает богатством, равным богатству всего остального населения мира. Она контролируют и государство, и его экономическую политику. Государственное регулирование, повышая эффективность рыночного механизма, тем самым укрепляет капитализм. Перераспределение доходов, сокращение рабочего дня, субсидии разного рода, доступ к образованию и т.п. не отменяют наемный труд, но служат платой рабочим за продление жизни капитализма, превращая рабочих, по выражению Гегеля, в класс «не для-себя», а «для-других».

Смена всех предыдущих экономических систем и общества, как показано выше, не происходила сама собой, но всегда сопровождалась социальными движениями, острой борьбой, революциями. Тенденции социализации и демократические права всех людей современного капитализма вселяют иллюзии эволюционного перехода к обществу всеобщего равенства и социальной справедливости. Можно ли надеяться, что социальные бифуркации в прошлом? Послевоенный период, включая первые десятилетия XXIв., наполнен острыми противоречиями стран, бесконечными санкциями, локальными войнами, террористическими акциями и протестами, кризисами региональными и глобальными, гонкой вооружения с угрозами атомного уничтожения Человечества. Все это не дает основания думать о бесконфликтной эволюции современного мира.

Эволюция и революция представляют собой два способа или, точнее, две стадии развития экономики и в целом общества. Реформирование экономики в пределах данной сущности (количественные) характеризуют эволюционный путь развития экономики. Все экономические системы всегда определенное время развиваются эволюционно посредством постепенных изменений. По мере приближения к абсолютной реализации возможностей данной системы осуществляются в той или иной форме кардинальные преобразования, меняющие сущность экономики. Это процесс возникновения новой сущности, т.е. нового способа соединения производителей со средствами производства. Это означает революцию в экономике. История показывает их смену и развитие. Эволюция неизбежно завершается революцией – отмиранием старых, более не реформируемых отношений, сменой их новыми отношениями. Революция — необходимое следствие эволюции. Политические формы при этом могут разными в зависимости от обстоятельств. Большевики, совершившие Великую Октябрьскую Социалистическую Революцию, стремились к мирному её исходу. В. И. Ленин не исключал такой возможности. Хотя в сложившейся в то время катастрофической для страны реальности вооруженное восстание народа спасло Россию от неминуемой гибели. Однако, можно надеяться, что мирные способы разворота движения ко всеобщему социальному равенству и одинаковым возможностям развития каждого Человека будут найдены.

Таким образом, на современном этапе движение Человечества к равенству всех людей и развитию каждого Человека сохраняет восходящую линейную траекторию, добиваясь некоторого прогресса, сохраняя при этом узкий слой «элиты» и народные массы в качестве источника богатства этого слоя. Такая социальная дифференциация по своей сути бесчеловечна. Узловой поворотный пункт в направлении траектории развития Человечества известен науке, практически реализован в советский период, но был уничтожен. Однако направление развития всеобщего равенства и одинаковых возможностей для всех продолжается.

 

Ковалев А.А.

МАРКСИЗМ БЫЛ И ОСТАЕТСЯ ВСЕСИЛЬНЫМ

 

Марксизм в официальных кругах буржуазного общества замалчивают, извращают, запрещают, преследуют. Та же судьба постигла и социализм. Однако «Капитал» Маркса является едва ли не самым востребованным произведением в мире, а сторонников социализма — значительное большинство.

Марксизм возник в русле столбовой дороги человеческой мысли и стал ее вершиной. Он не является «сектой», как это часто хотят представить его противники. Он является продолжением всего лучшего, что создало человечество в XIX веке: немецкой классической философии, английской политической экономии, французского социализма, которые и стали тремя источниками марксизма (Ленин).

Каждый из этих источников был порожден мощными социальными движениями, как их выражение в идеях и теориях, и получил свое продолжение в марксизме, который ответил на вопросы своего времени, и, овладев массами, стал материальной силой дальнейшего прогрессивного движения. В этой взаимосвязи практических социальных движений, а также идей и теорий, как их выражения, марксизм занимает особое место: во-1-х, как вершина человеческой мысли, и, во-2-х, как практически изменивший мир в ХХ веке и который продолжает свое шествие по планете, определяя главное направление развития человечества.

Три источника марксизма определили три его составных части: философский материализм, марксистскую политическую экономию и научный социализм. В единстве всех этих составных частей и заключена вся трудность его понимания, но в то же время и его сила. Это означает, что экономическую теорию необходимо рассматривать не в чистом виде, а с позиции материалистической философии и классовых интересов пролетариата, а классовые интересы пролетариата нельзя понять без экономической теории и т.д.

Философский материализм своим источником имеет, прежде всего, тот последовательный материализм, который в решительной битве против средневекового хлама и крепостничества в Европе, особенно в конце XVIII века во Франции, оказался единственным учением, способным противостоять суевериям, ханжеству и т.п. Следующей ступенью в развитии материализма стал материализм немецкого философа. Л.Фейербаха, который противостоял идеализму философии Гегеля. Однако он страдал такими недостатками как метафизика и ограничился лишь природой, не касаясь человеческого общества, во взглядах на которое царили хаос и произвол. Маркс унаследовал материализм и диалектику Гегеля, освободив ее от идеалистической оболочки (поставил ее с головы на ноги), а материализм Фейербаха — от метафизики и таким образом создал диалектический материализм.

Материалистическая диалектика — это учение о развитии в его наиболее полном, глубоком и всестороннем виде. Каждое явление заключает в себе две противоположные стороны, а борьба между ними является главной движущей силой развития. Из этих двух сторон одна из них является ведущей и, побеждая первую и наследуя от нее «рациональное зерно», накапливая количество, поднимает развитие на более высокую качественную ступень. Одним словом, развитие происходит «вверх» по спирали. Поэтому это учение о вечно развивающейся материи включает еще и относительность наших знаний.

Далее, Маркс философский материализм распространил на человеческое общество и создал исторический материализм. Там, где во взглядах на историю и политику царили хаос и произвол, Маркс создал цельную и стройную научную теорию исторического материализма, согласно которой в ходе естественно-исторического процесса одна общественно-экономическая формация сменяется другой, — рабовладельческий строй сменяется феодальным, последний капитализмом, а на смену ему приходит коммунистическая общественно-экономическая формация. В то же время в каждой формации Маркс в качестве базиса выделяет экономический строй, над которым возвышается надстройка — политическая, идеологическая, нравственная и др.

Все это — формационный подход. Сейчас многие марксисты стали увлекаться цивилизационным подходом. Отсюда множественность марксизмов, от которых отказался бы и Маркс.

Марксистская политическая экономия. Главным открытием Маркса здесь является выяснение сущности капиталистической эксплуатации на основе открытия прибавочной стоимости и определение главной революционной силы, способной преобразовать мир. И до Маркса была известна эксплуатация большинства меньшинством. Но представляли ее как кражу, воровство чужого труда. Поэтому казалось достаточно пересадить воров и жуликов, создать предприятия с собственностью работников – коммун, народных предприятий, как это и сейчас многие предлагают, и таким образом построить справедливое общество.

У Маркса логика другая. Она строится на научной основе с использованием методологии философского материализма.

Следуя философскому материализму, Маркс обращается в первую очередь к материальной сфере общества — к производству. А следуя диалектике, используем ее методы, в частности, — восхождение от абстрактного к конкретному, от простого к сложному и др. Капиталистическое производство – это, прежде всего, товарное производство. В простом виде — это простое товарное производство (ПТП), с которого и начинает свое исследование Маркс.

В этом производстве выделяем две противоположные стороны. С одной стороны, производство имеет общественный характер, так как основывается на общественном разделении труда и кооперационных связях между производителями. С другой, — производители обособлены между собой частной собственностью, а отношения между ними устанавливаются через обмен товаров – продуктами их труда, произведенных для обмена. Противоречие между общественным характером производства и частной формой присвоения является главным противоречием ПТП, которое приводит к диспропорциям и кризисным явлениям.

Это противоречие определяет на поверхности противоречие товара – между его потребительной стоимостью, как его конкретной полезностью, и его стоимостью, как тем одинаковым, что есть во всех товарах и благодаря чему обмен осуществляется в определенных пропорциях. Однако, товар создается трудом, в котором Маркс также выделяет две стороны – конкретный и абстрактный, между которыми существует противоречие и которое само обусловлено основным противоречием ПТП. (Двойственный характер труда является главным открытием Маркса).

Производитель своим конкретным трудом с его конкретными средствами труда, методами и пр. создает потребительную стоимость, а абстрактным трудом с его затратами энергии, нервов и т.д., он создает стоимость. Причем в стоимости учитываются не индивидуальные затраты труда производителя, а его общественно-необходимые затраты, которые определяет рынок, общество. Поэтому стоимость – это общественные отношения между обособленными производителями по поводу затрат их труда и распределения доходов. Следовательно, стоимость отдельного товара выступает как частица совокупного общественного труда, величину которого определяет само общество. Так, за отношением товаров как вещей Маркс вскрывает отношение между частными производителями, чего не смогли сделать его предшественники — А.Смит и Д. Рикардо, которые в обмене товаров видели только обмен вещей.

Эти отношения, которые регулируются законом стоимости, с их стройной системой противоречий — основным противоречием ПТП, между конкретным и абстрактным трудом, между потребительной стоимостью и стоимостью товара, между индивидуальными затратами труда и общественно-необходимыми — неизбежно приводят к дифференциации производителей: на одной стороне оказались те, которые лишились средств существования и обладают лишь своей рабочей силой, на другой, — те, которые обладают средствами, орудиями труда и т.д. и могут нанимать эту рабочую силу.

Таким образом, рабочая сила в результате естественно-исторического развития рыночного хозяйства становится товаром, а товарное производство поднимается на более высокую ступень — капиталистическое товарное производство, при котором и происходит эксплуатация наемного труда.

Рассмотрим механизм этой эксплуатации.

Капиталист покупает на рынке вместе со средствами производства и товар рабочую силу. При этом он оплачивает стоимость рабочей силы как стоимость жизненных средств, необходимых для ее воспроизводства.

В процессе же производства капиталист использует самый его труд, который имеет две стороны — конкретный и абстрактный. Своим конкретным трудом рабочий переносит стоимость средства производства на товар без изменения, а абстрактным трудом создает стоимость как воплощение, расход работником его энергии, мышц, нервов, мозга. Причем стоимость большую, чем стоимость его рабочей силы. Эту разницу между вновь созданной стоимостью и стоимостью рабочей силы Маркс назвал прибавочной стоимостью, представляющую неоплаченный труд рабочего. И в этом безвозмездном присвоении капиталистом прибавочной стоимости, произведенной наемным рабочим, суть эксплуатации наемного труда. На этой основе противоречие между капиталистом и наемным рабочим является основным классовым противоречием капитализма. Это противоречие, в свою очередь, является источником классовой борьбы.

Присвоение капиталистом прибавочной стоимости не является единовременным актом. Эту прибавочную стоимость, за исключением средств на личное потребление, капиталист снова и снова бросает в обращение — покупает новые порции средств производства и рабочей силы — и в процессе нового производства производит новые порции прибавочной стоимости, и так бесконечно. В этом постоянном использовании буржуа своей собственности, полученной в результате присвоения прибавочной стоимости, для увеличения, самовозрастания этой собственности — опять же на основе эксплуатации чужого труда — и состоит сущность капитала. То есть капитал не просто вещь, а отношение между собственником средств производства и рабочим, которого капиталист нанимает и безвозмездно присваивает его труд.

Постоянное повторение процесса присвоения капиталистом прибавочной стоимости приводит к тому, что все буржуазное богатство является ничем иным как воплощением чужого неоплаченного труда рабочих. Отсюда их святое право превратить буржуазное богатство в общенародное достояние.

Так как капиталист покупает все факторы производства по стоимости и продает произведенный товар по стоимости, т.е. не нарушая закона стоимости, то уничтожить эксплуатацию, превратить буржуазное богатство в общенародное достояние возможно только через уничтожение всей системы экономических законов капитализма.

Итак, Маркс, раскрыв суть капиталистической эксплуатации, указал и на главную революционную силу общества — пролетариат (рабочий класс).

Однако, в наше время в связи с интеллектуализацией труда и усилением роли науки в производстве многие левые начали утверждать, что не только рабочие, но и другие отряды наемного труда — учителя, врачи, инженеры, конструкторы, ученые, а то и новая техника — также создают прибавочную стоимость. Однако, различая рабочую силу как способность к труду, которую капиталист покупает, и сам труд как функционирование рабочей силы в производстве, нетрудно понять, что учитель, врач своим трудом оказывают воздействие на рабочую силу рабочего, а не на его труд, который только и создает стоимость, и таким образом лишь способствуют изменению прибавочной стоимости в ту или иную сторону, не участвуя непосредственно в процессе ее создания.

Что же касается ученых, конструкторов и др., то, создавая новую технику, они по выражению Маркса, лишь «умножают силы рук и ног человека...», и способствуют повышению производительности конкретного труда, не затрагивая совокупную стоимость наемных рабочих, как непосредственных производителей. Однако рост производительности труда на основе новой техники удешевляет стоимость отдельного товара, так как совокупная стоимость распределяется теперь на большее количество товаров.

Итак, и настоящее время рабочий класс остается самым революционным классом общества

Раскрытие сути эксплуатации, главной революционной силы, способной преобразовать общество, позволило Марксу дать критику утопическому социализму, представленного его великими основоположниками Оуэном, Фурье, Сен-Симоном. Они были великими, потому что когда «на свет божий явилось «свободное» капиталистическое общество, они были первыми, которые обнаружили, что эта свобода означает лишь новую систему угнетения и эксплуатации. Утопический социализм, как пишет Ленин, критиковал капиталистическое общество, осуждал, проклинал его, мечтал об уничтожении его, фантазировал о лучшем строе, убеждал богатых в безнравственности эксплуатации. Но он не мог указать действительного выхода из него. Только Маркс сумел вскрыть сущность наемного рабства при капитализме, открыть законы его развития, указать на ту общественную силу, которая способна ниспровергнуть власть буржуазии и стать творцом нового общества. С этой марксовой позиции очевидно, что современные социал-демократы, которые пытаются представить предприятия с собственностью работников, народные предприятия с рыночными связями между ними, справедливыми ценами и честной конкуренцией как главный путь к социализму, не пошли дальше утопических социалистов.

Таким образом, философский материализм Маркса, как мощное орудие познания, позволил создать экономическую теорию с ее краеугольным камнем — прибавочной стоимостью, присвоение капиталистом которой означает эксплуатацию труда капиталом, как основы классового противоречия между наемным трудом и капиталом. Классовое противоречие, в свою очередь, порождает классовую борьбу, представляющую главный источник развития и гибели буржуазного строя и в которой пролетариат должен стать могильщиком буржуазии.

Единство всех трех частей марксизма определяет целостность марксизма, его научность. Научность теории Маркса определяет ее верность, а верность — всесильность. Как писал Ленин: «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно».

Однако, эта революционная задача пролетариата требует подготовки, созревания объективных и субъективных условий. Рассмотрим, как это происходит.

Две тенденции в развитии капитализма. Частная собственность на средства производства, лежащая в основе буржуазного общества, заключает две противоположные стороны, между которыми существуют антагонистические противоречия. С одной стороны, в соответствии с основным законом капитализма капиталисты в своем стремлении увеличить прибавочную стоимость развивают производительные силы, что неизбежно ведет к усилению обобществления производства. С другой стороны, следуя все тем же мотивам частного присвоения — увеличить прибавочную стоимость, они урезают заработную плату, снижают народное потребление, сеют нищету и безработицу и таким образом обостряют классовое противоречие. Следовательно, сами средства развития капитализма одновременно становятся и средствами его гибели.

Между этими двумя сторонами одного и того процесса — общественным характером производства и частным характером присвоения — существует противоречие, которое является основным противоречием капиталистического производства. Это противоречие в условиях анархии производства вызывает периодические кризисы перепроизводства. Так как выход из кризиса каждый раз требует технического обновления производства, то и его обобществление поднимается на все более высокую ступень, а вместе с ним усиливается и концентрация буржуазной собственности.

Со временем все большее накопление буржуазной собственности на основе обобществления производства становится объективной тенденцией. Выражается она в переходе от одного уровня обобществления производства и буржуазной собственности на все более высокие их уровни. Достижение того или иного уровня в данный момент становится главным показателем в развитии капитализма. На определенной ступени своего развития эта тенденция требует установления общественной собственности на средства производства как экономической основы коммунистической формации. Одновременно с этим по мере накопления буржуазного богатства ухудшается положение рабочего класса, обостряется противоречие между буржуазией и пролетариатом. Буржуазия таким образом, по выражению Маркса, в лице пролетариата создает своего могильщика, который устанавливает общественную собственность на средства производства как главное условие перехода к коммунистической общественно-экономической формации.

Эта основная логика развития капитализма с использованием метода уровней обобществления производства и капитала в полной мере была реализована Лениным, однако уже в новых условиях, в эпоху монополистического капитализма. Ленинская теория империализма стала, по сути, продолжением теории марксизма и состояла в следующем.

Прорыв социализма в первой половине ХХ века. На рубеже XIX-XX вв. под действием свободной конкуренции концентрация производства и капитала поднялась до такого высочайшего уровня, когда появились монополии, которые стали играть решающую роль в хозяйственной жизни. Порождение монополий свободной конкуренцией стало общим основным законом новой стадии капитализма (Ленин).

Этот закон, как сущность, «развертывается», определяет основные признаки монополистического капитализма, каждый из которых представляет собой ступеньку восхождения от одного уровня обобществления производства к более высокому, а на каждой из них возникают новые отношения и противоречия, как движущие силы нового восхождения.

Так, на базе промышленных монополий возникли банковские монополии, а их слияние, сращивание между собой породило на новой ступени обобществления производства финансовый капитал, финансовую олигархию, Сосредоточив в своих руках распоряжение большей частью капиталов, финансовый капитал подчиняет своему господству огромное количество средних и мелких капиталистов и хозяйчиков, денежные средства всего населения, концентрируя таким образом гигантские средства в одних руках и все больше облагая данью все общество. На этой основе, наряду с классовыми противоречиями между трудом и капиталом, появился новый тип противоречия — социальное противоречие между кучкой монополистов, финансовой олигархией и эксплуатируемой ею остальной частью населения.

Новым этапом в обобществлении производства и капитала стало образование международных союзов монополистов, которые стали на путь экономического раздела мира. В дальнейшем союзы монополистов начинают привлекать силу своих государств, которые стали вести между собой захватнические войны за раздел и передел мира, за источники сырья, рынки сбыта и т.п. в интересах монополий. Монополистический капитализм поднялся на высшую ступень своего развития — империализм.

На этой высшей ступени обобществления производства в отношениях между империалистическими странами действует открытый Лениным закон неравномерного развития. Действие этого закона привело к Первой Мировой войне 1914-1918 гг., которая развернулась между кучкой богатейших стран мира, включая Англию, Францию. Германию.

В результате войн между империалистическими державами появляется «слабое звено» — страна с концентрацией наиболее острых социальных противоречий, создающих наиболее благоприятные условия для победы социалистической революции в этой стране.

Исходя из действия этого закона, Ленин определил империализм как высшую и последнюю стадию капитализма, как ту ступеньку исторической лестницы, между которой (ступенькой) и ступенькой, называемой социализмом, никаких промежуточных ступеней нет

Прорыв социализма в России положил начало всеобщего кризиса капитализма, наступления эпохи пролетарских революций, борьбы сил капитализма и социализма. Второй удар по империализму был нанесен во Второй Мировой войне, когда наряду с СССР была создана мировая система социализма, а капитализм вступил во второй этап общего кризиса. Главным противоречием эпохи стало противоречие между капитализмом и социализмом.

Итак, в первой половине ХХ века обобществление производства — этот локомотив истории, неумолимо действующий с силой закона, довел империалистические государства до мировых войн между ними, за которыми последовали один за другим общие кризисы капитализма в форме прорывов социализма вначале в одной стране, а затем и образования мировой системы социализма. Уровень отношений междугосударствам, обусловленный новым уровнем обобществления производства, приобрел относительную самостоятельность по отношению к национальным интересам и стал существенным фактором в жизни человечества. Главным противоречием эпохи стало противоречие между капитализмом и социализмом.

***

Марксизм в единстве его трех частей является мощным средством анализа и советского социализма, который строился после Великой Октябрьской социалистической революции в 1917 г. Обобществление производства, его интернационализация времен Ленина не завершилась ультраимпериализмом, который так пророчили многие буржуазные идеологи и многие левые. На смену капиталистическому, империалистическому характеру обобществления производства пришел новый его тип на социалистической основе и стал материальной базой для создания нового общества. В то же время различные уровни обобществления производства стали главными критериями различных ступеней и фаз новой коммунистической формации.

Однако, прежде всего, возникает вопрос, который возник еще вначале Октябрьской революции и является актуальным до наших дней, — каков тот уровень обобществления производства, какая должна быть зрелость материальных условий, при которых возможна победа социализма в стране.

Высокий уровень обобществления производства в главных капиталистических странах позволили в свое время Марксу и Энгельсу сделать вывод о возможности победы социализма одновременно в этих странах. Однако она не произошла. Но социалистическая революция произошла в менее развитой стране – в России. И тогда — или классики ошиблись в своих выводах, или революция в России произошла вопреки марксизму. Такая постановка вопроса, на мой взгляд, неправомерна из-за одностороннего подхода, при котором не учитывается целостность марксизма в его трех составных частях.

В случае вывода классиков о возможности победы социализма одновременно в развитых странах не учитывается уже начавшийся процесс обуржуазивания пролетариата в этих странах и заражение рабочих партий парламентаризмом (оппортунизмом), при котором пролетариат теряет свою революционную боевитость и ограничивается главным образом экономической борьбой. Эта недозрелость или перезрелость субъективного фактора революции, на наш взгляд, и сыграла главную роль в поражении революционных выступлений пролетариата во время революционной ситуации, вызванной Первой Мировой войной.

В то время капитализм уже вступил в эпоху империализма с его паразитизмом и загниванием, что не могло не коснуться и рабочего класса. Капиталисты экономически развитых стран, получая гигантскую прибыль за счет эксплуатации «третьих стран», подкупают верхнюю прослойку рабочего класса и их вождей. Эта «рабочая аристократия» с ее идеологией тред-юнионизма стала проводником оппортунизма в рабочем движении. Оппортунизм заразил, стал опорой II Интернационала, а его вожди, став на путь парламентского реформизма и польстившись на парламентские кресла и министерские посты, потеряли способность к открытой революционной классовой борьбе.

Поэтому, когда во время Первой Мировой войны настала эпоха революционных потрясений, бурных выступлений пролетариата, они не смогли возглавить эти выступления, которые в ряде стран были потоплены в крови.

И только в России, где рабочий класс практически не был заражен оппортунизмом, а его авангард — парламентаризмом и реформизмом, большевистская партия, руководимая Лениным и стоящая на позициях революционного марксизма, смогла выстоять и убедить, организовать и поднять пролетариат на борьбу с буржуазией и осуществить социалистическую революцию в России.

Что же касается уровня развития производства, его обобществления, то, во-1-х, в России концентрация производства в промышленности, особенно тяжелой, была достаточно высокой; во-2-х, как говорил Ленин, кто определил, какой уровень обобществления, какие условия можно считать зрелыми? Он же отвечает, что должен быть необходимый уровень обобществления и зрелости; в-3-х, после совершения пролетарской революции всегда производственные отношения будут опережать развитие производительных сил. Больше или меньше, но опережение всегда будет. Поэтому всегда будет и проблема достижения соответствия производительных сил и производственных отношений, так же, как она останется и в процессе диалектического развития тех и других в дальнейшем. Так что нет каких-либо нарушений принципов марксизма в совершении социалистической революции при относительно незрелых условиях — в прошлом или в будущем, в той или другой стране.

Нападкам подвергают противники социализма и базовые его основы, в частности, общественная, прежде всего. общенародная собственность на средства производства. планомерность, основная цель производства и др. Здесь следует исходить из главного положения исторического материализма, что любая общественно-экономическая формация возникает в ходе естественно-исторического процесса и, разрешая основное противоречие старого строя, наследует от него элементы, ростки нового строя, которые там зарождаются.

Прежде всего, базовые или общекоммунистические отношения зарождаются еще в недрах капитализма в виде предпосылок, условий, которые после пролетарской революции в своем развитии образуют основы социализма. Так, тенденция концентрации, централизации буржуазной собственности приводит к необходимости установления общественной собственности как экономической основы коммунистической формации, как способа разрешения основного противоречия капитализма — между общественным характером производства и частнокапиталистической формой присвоения.

Главным формой реализации общественной собственности является планомерная организация производства. Последняя также возникает и развивается при капитализме, — вначале на предприятиях, а затем частично, и на национальном уровне, и за его пределами. Однако, при социализме сознательная, планомерная организация производства, реализуя общенародную собственность, охватывает все общество и таким образом избавляет его от кризисов и различного рода дефолтов, обеспечивает наиболее благоприятные условия для развития.

Далее, общественная собственность на средства производства, ликвидируя паразитических посредников между производством и потребление и уничтожая эксплуатацию человека человеком, определяет главную цель производства, как выражении основного закона социализма, — постоянное повышение благосостояния народа и свободное всестороннее развитие всех членов общества (Ленин).

Однако реализация общественной собственности на средства производства в интересах всех и каждого возможна только при участии трудящихся в управлении производством и распределением, в делах всего общества, т.е. самоуправлении трудящихся. В последние десятилетия самоуправление трудящихся стало уже мировой тенденцией. Капиталисты используют его главным образом на предприятиях как новую производительную силу. При социализме оно охватывает все сферы производства и управления и выступает как способ реализации общественной собственности в интересах всех и каждого.

Самоуправление производителей в условиях общественной собственности является основой возникновения трудовых коллективов. Трудовой коллектив при социализме не только производит материальные ценности, он является наиболее благоприятной средой воспитания высших человеческих качеств и добродетелей, достоинств и дарований, всестороннего развития личности. Только в этой среде возможны отношения сотрудничества и взаимопомощи, соревнования (в отличие от конкуренции при капитализме). Эти мощные движущие силы, присущие только социализму, содержат огромный, неисчерпаемый потенциал энергии, который поднимает производительность общественного труда на высшую историческую ступень.

Базовая суть всех указанных выше отношений определяет первоочередность их введения после завоевания пролетариатом государственной власти. Практически во всех странах, где строился социализм, пролетариат начинал свой путь с этих «первых шагов коммунизма» (Ленин): с передачи главных высот экономики в общенародное достояние, планомерной организации производства в общенациональном масштабе, отношений распределения, при которых «продукт идет трудящимся и только трудящимся», введения рабочего контроля и т.п.

Все эти отношения органически взаимосвязаны между собой и, развиваясь при определяющей роли общественной собственности и на ее основе, образуют базовый блок, который на каждом из этапов развития коммунистической формации выступает как его главное ядро.

В то же время при социализме сохраняются остатки от прошлых эпох экономической обособленности производителей, которые порождают отношения, специфические для социализма, отличные от общекоммунистических отношений. Это — многообразие форм собственности (государственная, коллективная, индивидуальная и др.), распределение по труду, товарно-денежные отношения, диктатура пролетариата и др. Преодоление остатков обособленности производителей, отчуждения труда составляет одну из главных задач социализма как первой фазы коммунизма и происходит путем наполнения и вытеснения специфических отношений общекоммунистическими отношениями по мере развития производительных сил, обобществления производства.

Длительность, «период жизни» каждого из этих отношений определяет различные этапы социализма, которые в свою очередь определяются возрастающим уровнем обобществления производства.

Так, в переходный период от капитализма к социализму при определяющей роли общенародной (государственной) собственности на основные средства производства сохраняются частнокапиталистические отношения. Борьба между частным и социалистическими укладами по принципу «кто-кого» определяет социально-классовое лицо переходного периода (в России это было время новой экономической политики в 1920-х гг. прошлого века). И если монополистическая собственность, охватывающая главные высоты экономики, после прихода к власти пролетариата должна быть уничтожена немедленно, то для преодоления мелкой и средней частной собственности требуется относительно длительное время.

Переходный период заканчивается 1. с ликвидаций, преодолением частнокапиталистической собственности на средства производства, эксплуатации труда капиталом; 2. когда материально-техническая база достигает уровня, при котором обеспечивается удовлетворение необходимых потребностей большинства населения на рациональном уровне. При достижении этих условий наступает этап полного социализма с его специфическими отношениями, но исключающими эксплуатацию человека человеком.

Общенародная собственность при социализме выступает в форме государственной собственности. Государственные предприятия, обладая относительной экономической обособленностью, т.е. возмещая свои расходы своими доходами, размер которых определяет и благосостояние их работников, со временем теряют эту обособленность и все большее развитие получает их относительная хозяйственная самостоятельность, которая предполагает деятельность трудовых коллективов на основе самоуправления, включающего рабочий контроль, участие работников в работе органов управления, в решении вопросов развития производства и распределения и т.п..

Коллективные предприятия, обладающие еще большей экономической обособленностью чем государственные, по мере повышения их технического оснащения и постепенного вовлечения их в систему планового государственного регулирования подтягиваются до государственных норм труда и потребления, приобретая, в частности, статус смешанных государственно-коллективных, а затем и государственных предприятий по форме и общенародных по содержанию.

Распределение по труду заключают в себе элементы отчуждения «буржуазного права» и по мере развития производства все более вытесняется развитием общественных фондов потребления, обеспечивающих, прежде всего, бесплатное образование, здравоохранение, доступное жилье, предметы культуры и искусства и т.п.. а со временем — и бесплатное питание детей, а затем и взрослого населения и т.д.

Наряду с планомерным регулированием производства при социализме сохраняются товарно-денежные отношения (ТДО) в роли дополнительного регулятора производства. Их особенность при социализме состоит в том, что вместо обычных стихийных форм обмена товаров и формирования цен на них государство в большей части сознательно использует плановые цены, в определенной мере отражающие общественно-необходимые затраты труда, «отсекая» стихийность рынка с его кризисами и безработицей. Эта политика государства обеспечивает определяющую роль планового начала. Поэтому производство при социализме по своей сути является планово-регулируемым, а не товарным производством. Однако степень развития ТДО при социализма различна в различных секторах экономики в зависимости от уровня обобществления производства, степени и глубины охвата его планомерными связями.

В полной мере сознательно, планомерно (исключая сферу свободного обмена товаров) государство может использовать ТДО в государственном секторе с высоким уровнем обобществления производства, например, в сфере военно-промышленного комплекса, высокотехнологичных и наукоемких производств и т.п. В сфере услуг и других средних и мелких хозяйств, где производство менее обобществлено, а продукция связана с индивидуальными запросами и вкусами людей, роль рынка в регулировании производства существенно больше. Возникающие в связи с этим противоречия между плановым началом и рыночными отношениями могут успешно разрешаться путем развития, наряду с вертикальным управлением, горизонтальных связей между производителями и потребителями на договорных началах, призванных повысить степень удовлетворения все более разнообразных потребностей населения.

С развитием производства и его обобществления, с усилением планомерного регулирования товарно-денежные отношения будут отмирать вместе с их конкуренцией, которая всецело уступит место социалистическому соревнованию.

При социализме, как уже было отмечено, сохраняется социально-экономическая неоднородность труда. Одним из главных негативных ее проявлений является паразитизм бюрократии как антипод самоуправлению трудящихся. Как известно, исторически главной причиной деления общества на антагонистические классы стало общественное разделение труда на умственный и физический, управленческий и исполнительный.

На современном этапе буржуазия – один из паразитических классов, монополизируя собственность на средства производства, в основном уже создала условия для ее ликвидации, что и происходит в ходе социалистической революции. Однако остатки социально экономической неоднородности труда является причиной сохранения второй социальной силы - бюрократии, паразитирующей на власти.

Бюрократия является не менее злостным и опасным врагом для социализма, чем буржуазия. Поэтому. противоречие между паразитизмом бюрократии и всем остальным трудовым народом является одним из главных противоречий социализма.

Главное направление борьбы с бюрократизмом на длительную перспективу является стирание граней между умственным и физическим трудом, между управленческим и исполнительным трудом. В частности, на предприятиях в условиях развития самоуправления трудовых коллективов это будет происходить таким образом, что с расширением полномочий рабочих за счет сужения полномочий администрации будут исчезать призрачные тайны управленческого труда, как дело избранных, исключительное и недосягаемое для простых смертных, а руководитель уже не будет облечен властью управлять людьми и превратится в координатора, организатора производственных процессов.

Что же касается вышестоящих органов власти, то искоренение бюрократизма может быть действенным лишь тогда, когда, говоря словами Ленина, трудовая масса поднимается до самостоятельного участия не только в выборах, но и в повседневном участии и управлении на всех уровнях хозяйствования.

Таким образом, чем активнее будет участие трудящихся в управлении производством и делами общества как «снизу», так и «сверху», тем полнее будет реализовываться общественная собственность в интересах всех и каждого, а значит, тем выше будет обобществление социалистической собственности на деле, превращение ее из формальной в реальную.

При социализме государство победившего пролетариата выступает в форме диктатуры пролетариата, которое идет на смену диктатуры буржуазии. Природа диктатуры пролетариата имеет двойственный характер: с одной стороны, — это орудие рабочего класса в борьбе против внутренних и внешних врагов, с другой, — налаживания и развития социалистических отношений.

Мощь и сила диктатуры пролетариата определяется, прежде всего, тем, что, во-1-х, органы власти (в России изначально ими были Советы) являются результатом свободной самоорганизации трудящихся масс и возникают как органы их прямого волеизъявления, непосредственной демократии; во-2-х, ядро пролетариата составляет рабочий класс. который образует союз с крестьянством и интеллигенцией; в-3-х, рабочий класс объединяет вокруг себя и другие пролетарские и прогрессивные слои населения (крестьянство, трудовую интеллигенцию и др.); в 4-х, органы пролетарской власти (Советы) объединяют в себе законодательную функцию и исполнение законов.

Объединяя и вовлекая в управление государственными, экономическими и социальными делами большинство трудящихся масс, диктатура пролетариата представляет собой высшую форму демократии и таким образом имеет огромные преимущества перед буржуазной демократией.

Суть диктатуры пролетариата определяет принципы организации органов власти. Назовем главные из них.

Во-первых, организация власти — «снизу-вверх» — от Советов трудовых коллективов на предприятиях (т.е. по производственному признаку) и Советов территориального самоуправления до Верховного Совета страны. При этом органы власти всех уровней могут образоваться из двух палат, начиная от местных, где одна избираются от советов трудовых коллективов, другая — от Советов территориального самоуправления, затем местные органы избирают соответственно двухпалатные областные органы власти и т.д., до двухпалатного Верховного Совета страны.

Во-вторых, принцип большинства рабочих и их представителей во всех выборных органах власти.

В-третьих, депутаты всех уровней власти периодически переизбираются и могут отзываться в любое время по требованию выборщиков. При этом они несут полную ответственность в т.ч. и уголовную за свою работу.

В-четвертых, полномочия выборного и исполнительного органов должны быть разграничены. На всех уровнях управления Советы на договорной основе формируют исполнительные органы — администрацию, которой они руководят и которую контролируют. В то же время администрация в рамках договорных отношений осуществляет свои исполнительные функции на основе единоначалия.

В-пятых, взаимодействие между вышестоящими и нижестоящими органами власти строятся на принципах демократического централизма, прямых и обратных связей, контроля и сменяемости депутатов в любое время, что позволяет обеспечить характер прямого и непосредственного участия работников, граждан в управлении (в том числе через различные комиссии от населения при органах власти) общими делами на всех уровнях управления. Это выгодно отличает Советы от участия людей в формировании представительных органов власти, основанное на парламентаризме.

Наряду с государством диктатуры пролетариата, при социализме все большее развитие будет получать развитие самоуправляющихся общественных организаций и выполняющих на добровольных началах различные общественные функции. По мере развития самоуправления трудящихся полномочия государства, в том числе и функции принуждения, карательные, постепенно будут переходить к свободной ассоциации самоуправляющихся производителей, членов общества. В этом суть постепенного отмирания государства и перехода к обществу полного, прямого и непосредственного самоуправления всех членов общества.

С учетом рассмотренных выше черт социализм можно определить, как общество самоуправления трудящихся, в котором господство общенародной собственности на средства производства исключает эксплуатацию человека человеком, а постоянно развивающееся общественное производство, организованное планомерно и функционирующее с использованием товарно-денежных отношений, обеспечивает неуклонное повышение жизненного уровня народа как основы свободного всестороннего развития всех членов общества. Это – общество, где господствует принцип «от каждого по способностям, каждому – по труду», и государство в форме диктатуры пролетариата обеспечивает демократические права и свободы всех граждан.

Однако марксизм как метод познания не только объясняет объективные и субъективные условия возникновения и развития социализма, но и причины его гибели в СССР и других странах бывшего социалистического лагеря.

Для их выяснения начнем с того момента, когда в СССР после ликвидации буржуазной собственности и уничтожения эксплуатации человека человеком в 1930-х годах была создана система полного социализма, хотя и весьма незрелая. Эта система обеспечила индустриализацию страны и победу СССР в Великой Отечественной войне, а затем и быстрое восстановление разрушенного войной народного хозяйства, его дальнейшее развитие. Однако в начале 1960-х годов потребовались новые движущие силы, новые побудительные мотивы для дальнейшего развития производства на базе новой НТР и повышения жизненного уровня народа. Необходимо было развивать социалистические по своей природе движущие силы, в т.ч. и самоуправление трудящихся, которые в соединении с новой, информационной НТР (в частности, с автоматическими системами управления) обеспечили бы мощный взлет Страны Советов. Но этого, к сожалению, не произошло, и вот почему.

Бюрократии, которая весьма глубоко укоренилась в условиях долгих лет «чрезвычайщины» с ее административными методами управления, в принципе чужд был дух самоуправления трудящихся, контроля снизу. Не случайно была отменена диктатура пролетариата и было провозглашено «общенародное государство», а КПСС из партии рабочего класса превратилась в «партию всего народа» (на XXII съезде КПСС в 1961 году). Но свято место пусто не бывает. Вместо руководящей роли рабочего класса место заняла бюрократия, которая в поисках дополнительных стимулов развитии производства пошла по испытанному пути — развития рыночных отношений. Экономика стала работать на прибыль.

Однако развитие рыночных отношений было в принципе несовместимо с высоким уровнем обобществления производства, плановой системой, и прибыль стала уходить «в тень». В условиях отсутствия контроля со стороны рабочего класса многие руководители предприятий стали бесконтрольно присваивать часть прибыли и использовать ее в теневой экономике для самовозрастания капитала. Так в недрах социалистической экономики зародился и стал набирать силу механизм капиталистического производства и накопления.

Со временем в своем паразитизме интересы коррумпированной высшей бюрократии и пробуржуазной части руководителей предприятий всё более взаимно переплетались, сращивались, образуя единый антисоциалистический класс, противостоящий силам социализма. Этот тандем и стал главным фактором торможения научно-технического прогресса, деформаций в плановом ведении хозяйства и в конечном счете главной ударной силой перехода к капитализму.

В полном соответствии с бюрократизацией советского общества и наполнением экономики пробуржуазными элементами советское государство всё больше приобретало черты парламентаризма. Под одним флагом КПСС, в Верховном Совете СССР теснились самые разные течения, фракции, в том числе представляющие интересы бюрократии и пробуржуазных элементов.

Что же касается истинных коммунистов, то они в своем большинстве были уже весьма далеки от решительных, революционных методов борьбы против явных врагов социализма. После «отмены диктатуры пролетариата» партия, прежде всего ее ядро, руководство, заразилось всеми болезнями парламентаризма, бюрократизма и буржуазного реформизма. Поэтому в момент государственного переворота партия была парализована своим «отступничеством» от ленинских принципов партийной жизни, и, как следствие, — потерей своей боевитости и, если хотите, жертвенности за идеи социализма, что всегда было присуще истинным коммунистам.

По мере того, как рабочий класс терял свой авангард, он становился добычей всякого рода «демократов», которые затем использовали его для прихода к власти.

В то же время новый расклад политических сил в стране и либеральное состояние КПСС позволили мировой буржуазии, прежде всего американской, весьма успешно выращивать и всячески поддерживать антисоциалистические, пробуржуазные силы внутри страны, подкупать и подчинять их своей воле, вплоть до высших руководителей страны, а через них влиять на политику СССР, контролировать ее и, наконец, диктовать свои условия, подчиняя все эти действия стратегическим ее интересам — уничтожить социализм, развалить экономику и превратить страну в сырьевой придаток Запада.

Следовательно, пока в мире существует капитализм, классовая борьба пронизывает все страны, интересы внутренней и внешней буржуазии тесно переплетаются между собой, а мировая буржуазия в своей борьбе против социалистических сил практически везде действует объединенными силами, совместно и через внутреннюю оппозицию. Это – внешняя причина поражения социализма в СССР.

Таким образом, главной, коренной причиной поражения социализма является ослабление, а затем и отмена диктатуры пролетариата. что неизбежно привело к усилению бюрократизации в советском обществе. Бюрократия породила буржуазные элементы, а их сращивание с бюрократией создало силу, которая стала тормозом в развитии производительных сил и производственных отношений. а затем и фактором разрушения завоеваний социализма. Соединение этой силы с мировой буржуазией довершило этот процесс.

***

Социализм погиб. Да здравствует социализм!

Силы социализма или с ориентацией на социализм в мире все более нарастают с необходимостью объективной тенденции. Условия для нее вызревают в современном империализме, в обострении его противоречий. Рассмотрим, как это происходит.

Используя ленинский метод при анализе империализма — восхождение обобществления производства и капитала от одной ступени к более высокой, не трудно увидеть, что признаки империализма в первой половине ХХ века и во второй его половине аналогичны, хотя и со своими особенностями. Так, на новой материально-технической базе, порожденной новой НТР, главным звеном в экономике становятся корпорации. Слияние, сращивание промышленных корпораций с банковскими приводят к появлению финансового корпоративного капитала. На мировом уровне господствуют транснациональные корпорации.

Однако с образованием Европейского союза (ЕС) и появлением трех мощных центров мирового империализма — ЕС, США и Японии — завершилось формирование качественно нового уровня обобществления мирового производства и капитала. Ему соответствуют новые отношения. Прежде всего, империалисты уже не развязывают мировые войны между собой, как прежде, и в военном отношении образуют «коллективный империализм».

Общими усилиями согласованно, солидарно империалисты с середины 1970-х годов под флагом глобализма направили свои усилия на ограбление «третьих стран», обладающих дешевыми природными, трудовыми ресурсами и т.п.

Главным средством закабаления и ограбления «третьих стран» стала т. н. политика неолиберализма как механизм установления зависимости, а затем и перекачки богатств из стран периферии в страны Центра. Так была создана система неоколониализма из более чем 120 стран мира — Латинской Америки, Азии, Африки и др.

Однако особо трагическим событием в мировой истории, попыткой повернуть историю вспять стало разрушение социализма в СССР и в других странах Восточной Европы и вовлечение их в систему неоколониализма. Эти страны с более высоким общественно-экономическим строем были отброшены даже не к современному капитализму, а в капитализм колониального типа, превращены в сырьевой придаток Запада. При этом США и другие империалистические страны невиданно обогатились за счет ограбления последних. Только из СССР после его распада было вывезено богатств на общую сумму свыше 900 трлн. долл. США, эквивалентных нескольким высокотехнологичным экономикам.

Империализм в огне финансово-экономического кризиса. Огромные потоки награбленных капиталов из «третьих стран» в страны Центра, не найдя прибыльного применения в производстве (из-за низкой нормы прибыли), хлынули в финансовую сферу — в сферу производных финансовых операций (деривативов), финансовых спекуляций, различного рода посреднических услуг и т. п. Возник вторичный рынок финансовых производных, который лавинообразно разрастался.

Эти ценные бумаги не создают новую стоимость, а та, которую они представляют, является «ложной стоимостью», ее фиктивным отражением, поэтому они представляют собой фиктивный капитал. Так как они приносят прибыль их владельцу помимо производства, то фиктивный капитал является лишь средством перераспределения прибавочной стоимости, уже созданной в производстве.

Фиктивный капитал уже в десятки и сотни раз превышает капитал реального сектора, что придает современному империализму фиктивно-финансовую окраску. Так как главными обладателями фиктивного капитала являются США, которые дополняют эту сферу эмиссией в огромных масштабах ничем не обеспеченных долларов, то они выступает как главный гегемон глобального ограбления мира.

В то же время огромное перенакопление финансово-фиктивного капитала бумерангом ударило по капиталистической системе: разразился мировой финансово-экономический кризис, обострились отношения между империалистическими странами, поднялся мощный вал антиимпериалистического движения и выход из сферы неоколониализма многих ставшими независимыми стран и с социалистической ориентацией. Рассмотрим каждое из этих направлений.

Мировой финансово-экономический кризис, который разразился в 2008 г., по своим источникам и причинам, механизму и размаху существенно отличается от прежних циклических кризисов перепроизводства товаров. Во-1-х, источником финансового кризиса является перенакопление капитала в денежной форме, тогда как прежде это было перепроизводство товаров. Во-2-х, циклические кризисы содержат внутренний механизм выхода из него, тогда как финансовые кризисы не содержат такого механизма и могут сколько угодно продолжаться за счет поступления все новых и новых порций фиктивного капитала. В 3-х, так как движение фиктивного капитала не поддается контролю, то процесс возникновения кризиса — процесс неуправляемый и непредсказуемый. В-4-х, в современных условиях, когда информация об огромных суммах средств переносится из конца в конец планеты мгновенно, финансовый кризис, начавшийся в одном месте, весьма быстро охватывает весь мир и становится мировым.

Финансовые кризисы вызывают экономические кризисы в производстве и, накладываясь на них, усиливают их общий эффект. Так как фиктивный капитал, как «горючий материал» для финансовых кризисов, постоянно возрастает за счет, в частности, поступления из «третьих стран», то эти два типа кризисов в их взаимодействии могут сколь угодно долго держать производство в кризисно-депрессивном состоянии. В результате классический четырехфазный промышленный цикл может сменится двухфазным, включая только кризис и депрессию, минуя оживление и подъем.

Похоже, что современный капитализм приобрел новую, практически неизлечимую болезнь в виде финансово-фиктивного капитала, который теперь постоянно следует за ним как тень, угрожая накрыть реальное производство все возрастающей тучей фиктивного капитала и охватить его кризисом, все более снижая возможности для противодействия и выхода из него. Буржуазные экономисты сбились с ног в поисках «новой мировой финансовой архитектуры», «концерта стран», где господствовал бы баланс сил и согласие интересов.

Однако на пути — обострение противоречий между империалистическими странами. Это обострение вызвано все той же политикой глобализма со стороны США, предполагающей концентрацию инвестиций и сбережений в едином глобальном центре в ущерб национальным интересам последних. Те же отношения существуют и внутри ЕС. Здесь региональным Центром является Германия, которая проводит политику неолиберализма по отношению к другим странам ЕС, в частности, загоняя их в долги как способ перераспределения доходов этих стран в свою пользу.

Противоречия между империалистическими странами, которые все более обостряются по мере усиления кризисного состояния их экономик, исключают единый центр глобального регулирования. Это приводит к тому, что мировая олигархия не способна бороться с мировым финансово-экономическим кризисом, который все более приближает закат капитализма.

Таким образом, если усложнение мировой капиталистической экономики в результате действий ТНК подняло интернационализацию производства на более высокий качественный уровень, который называют глобализацией, то отсутствие единого мирового регулятора свидетельствует о том, что ультраимпериализм, наступление которого пророчили еще с 1920 гг. и который теперь называют глобализмом , не наступил (в точном смысле этого слова) и, ввиду неустранимости противоречий между империалистическими странами, и не наступит из-за неразрешенности капиталистических противоречий. Хотя использование этого термина уместно по отношению к ряду мировых проблем в отношении экологии, потепления и т.п.

Однако обострение капиталистических противоречий в странах Центра не привело к соответствующему повышению уровня классовой борьбы. И на это были свои причины.

«Золотым веком» для трудящихся развитых стран Запада было время 1950-1970 гг., когда ставшие у власти социал-демократы под натиском классовой борьбы пролетариата и примера Советского Союза обеспечили значительное повышение благосостояния большинства населения, в т.ч. за счет государства: бесплатное здравоохранение, образование и различные социальные выплаты. Это т.н. «социальное государство» наибольшее развитие получило в скандинавских странах под названием «шведский социализм», финляндский и др. Социальный мир обменяли на бытовой комфорт.

Однако, обычно те, кто всячески подогревает миф о «социальном государстве», «скандинавском социализме», умалчивают о его главном источнике — империалистической сверхприбыли за счет эксплуатации «третьих стран», о том, что под «социальным государством» сочится кровь и пот угнетенных народов. Кроме того, в этих странах сохраняются все основы капитализма, все то же господство частной собственности и транснациональных корпораций. Поэтому туман, навеянный «социальным государством», стал рассеиваться, когда с переходом к неолиберализму жесткая рука режима экономии подвела жирную черту под «государством всеобщего благоденствия» и безжалостно срезает расходы на социальные нужды, а принцип платности завоевывает одну позицию за другой. Классовая же борьба пролетариата в странах Запада ведется по сути в значительной мере за возвращение былых щедрот «золотого века», большей частью — за передел награбленного. Ярким примером тому — движение «Оккупай …» в США, где острие массовых протестов было направлено против финансовой олигархии, богатства которой плывут из «третьих стран», с целью «поделиться» этим пирогом. О социализме серьезно здесь речь не ведут.

По-прежнему буржуазия подкармливает верхушку рабочего класса и таким образом раскалывает его ряды. В свою очередь, профбюрократия ведущих профсоюзов блокируется с буржуазией для увеличения прибыли из «третьих стран» и получения своей доли. Тред-юнионы по-прежнему являются питательной средой для реформизма, оппортунизма и ревизионизма, что ведет к сползанию на позиции классового сотрудничества и соглашательства с капиталом, раскалывая рабочее и коммунистическое движение. Многие компартии Запада стали на путь еврокоммунизма, заменив классовую борьбу и диктатуру пролетариата на парламентаризм и «социальное государство» как непосредственную цель борьбы и потеряли свое былое влияние на рабочий класс .

Лозунг борьбы за социализм еврокоммунисты или сняли или отодвинули на далекую перспективу, став на позицию о возможности победы социализма только во всемирном масштабе, то есть мирового социализма.

Полное освобождение от эксплуатации пролетариата развитых стран Запада возможно лишь на пути вовлечении его в общую борьбу вместе с пролетариатом эксплуатируемых ими стран за такие же материальные и социальные блага, как у себя дома, за их общие интересы социалистического переустройства общества. Однако лимит на социалистическую революцию не исчерпан, и в наше время ее пожар разгорается в странах «третьего мира».

Антиимпериалистические движения и перспектив социализма Ослабление империализма неизбежно привело к кризису всей системы империалистической глобализации. Переломным стал период с конца ХХ – начала XXI веков. На почве антиимпериализма (антиамериканизма) восстал «бронзовый гигант» Латинской Америки и др. Следуя примеру Кубы, по пути социалистической ориентации пошли Венесуэла, Боливия, народно-демократических преобразований — Никарагуа, Бразилия и др.

Все эти страны, включая социалистические страны — Китай, Вьетнам, Куба и др., и отчасти Россия, по сути, образовали антиимпериалистический (антиамериканский) фронт. Чтобы противостоять мировым кризисам, внешним угрозам экономической зависимости, антиимпериалистические страны, во-1-х, стремятся к созданию своей собственной обрабатывающей промышленности на инновационной основе, комплекса отраслей, образующего в определенной мере самодостаточную экономику; во-2-х, отношения между собой они строят на основе равноправия, взаимопомощи и взаимовыгодного сотрудничества. На этих принципах они создают интеграционные союзы, объединения, в частности, БРИКС, ШОС, Евразийский Экономический Союз и др.

Таким образом, происходит тектонический излом в мировой глобализации, вызванный обобществлением производства на антиимпериалистической основе с его новым типом интеграции и глобализации, разрывающей цепи империализма. Глобализация меняет свои полюса: происходит переход от одной противоположности — империалистической глобализации (имперглобализации) в другую — глобализацию нового типа — между народами и в интересах всех народов или интерглобализацию. Отпадение на этой основе от системы неоколониализма все новых стран свидетельствует о наступлении третьего общего кризиса капитализма.

Однако, чтобы упрочить свою политическую и экономическую независимость, чтобы победить в борьбе с империалистами, антиимпериалистическим странам надо развивать свои экономики опережающими темпами. Уже сейчас эти страны в целом развиваются в 4 раза быстрее развитых стран. Опережающий тип развития длится уже несколько десятилетий, что свидетельствует о действии здесь закона опережающего развития.

Однако для сохранения опережающего типа развития требуются отношения, открывающие полный простор для развития производительных сил, освоения новой НТР. Такими отношениями являются только отношения социализма, исключающие частную собственность, которая является тормозом в освоении новой НТР. Частная собственность и «умная экономика» – это антиподы. Достаточно сказать, что за последние 50 лет доля автоматизации капиталистического производства составила лишь 15-25% в господствующей индустриальной системе. Кроме того, новая экономика — это огромные интегрированные производственные комплексы, которые требуют единого государственного регулирования и т.п., что возможно лишь на основе общенародной собственности на средства производства как экономической основы социализма

Промежуточными ступенями к социализму могут быть различного рода народно-демократические преобразования, различные типы смешанных экономик. При этом продолжительность переходных ступеней к социализму не может быть достаточно длительной. Угроза со стороны империалистов требует ее всемерного сокращения. Однако только социализм с его планомерной организацией, высшей заинтересованностью работника-хозяина в повышении производительности труда, исключив всякого рода кризисы и дефолты, создает возможность всемерного освоения новой НТР и на этой основе обеспечить опережающее развитие.

Таким образом, главной материальной базой прорыва социализма в отдельных странах является действие закона опережающего развития производства, в то же время социализм выступает общественно-экономической формой, в наибольшей мере обеспечивающей опережающее развитие антиимпериалистических стран.

Наступила эпоха освобождения зависимых стран от ига империализма, время народно-демократических, социалистических революций.

Ведущим противоречием на этом этапе является противоречие между империалистическими и антиимпериалистическими силами с его ядром – противоречием между капитализмом и социализмом.

Реальная практика социализма в отдельных странах свидетельствует о том, что уже 100 лет, начиная с Октябрьской революции в 1917 г. в России, действует закон социалистических революций, согласно которому социалистические революции совершаются не там, где происходит наибольшее накопление зрелых для них материальных условий, а в тех странах, где имеет место наибольшее накопление наиболее острых социально-экономических, политических противоречий.

Изменяются лишь условия, причины возникновения социалистических революций, но они продолжают возникать не в развитых странах, а в мире «третьих стран» с менее развитой экономикой.

В то же время в условиях, когда антиимпериалистические страны антагонистически противостоят империализму, а между антиимпериалистическими странами развиваются отношения взаимовыгодного сотрудничества и взаимопомощи, появляется возможность прорыва к социализму не только отдельных стран, но и их фронтального прорыва. Мощным началом такого прорыва стали 2000-е годы, когда целая группа стран — Венесуэла, Боливия, Никарагуа, Эквадор и др., а ранее и Куба, ЮАР, в невероятно трудных условиях борьбы с империализмом совершили мощное революционное продвижение по пути народно-демократических преобразований, к социализму ХХI века.

В связи с этим ошибочной является позиция части марксистов, согласно которой социалистическая революция произойдет в основных странах одновременно, а социализм возможен только как мировой социализм. Такая позиция фактически снимает лозунг борьбы за социализм до созревания для него условий во всем мире, а, следовательно, и ослабляет, разоружает рабочий класс в его борьбе с капиталом за свое освобождение в настоящее время.

Россия находится в экономической зависимости от мировой олигархии. Компрадорская власть под управлением Международного валютного фонда (США) еще с 1990-х годов ведет страну по пути деградации и развала по трем основным направлениям: разрушение обрабатывающей промышленности и превращение страны в сырьевой придаток Запада, перекачка богатств страны на Запад в интересах обогащения мирового капитала, сокращение населения. Для избавления от колониальной зависимости и всех видов социальной эксплуатации требуется переход России к социализму. Альтернативы социализму нет.

Тысячу раз прав был великий Фидель Кастро, когда в самый трудный час для Кубы, потерявшей с развалом социалистического лагеря всякую братскую помощь, он провозгласил: «Социализм или смерть!». Это не просто путь спасения для героической Кубы, это альтернатива для всего человечества.

Возглавить эту борьбу могут только коммунисты. Для этого они должны взять власть. Этой цели должна быть подчинена вся их деятельность, от отдельных, пусть и небольших выступлений против антинародной власти, до крупных демонстраций и забастовок.

Есть два пути к власти — парламентский и внепарламентский. Коммунисты всегда были за мирный, ненасильственный путь к власти. Однако на парламентском пути власть расставила для левых, коммунистов незаконные непреодолимые преграды — фальсификация выборов, ложь и клевета, противоправные отказы в регистрации кандидатов от коммунистов, их судебные преследования, а то и физическое устранение — и оставляет нам единственный выход — внепарламентский путь к власти. Он не будет кровавым насилием, каким власть пугает мещан. Он будет носить мирно принудительный характер.

Для этого коммунисты должны организовать силу, способную противостоять антинародной политике компрадорской власти, а в конечном счете, — мирно принудительным путем завоевать власть. Как писал Ленин, смести старое и перейти к новому.

Эта сила включает три составных части: 1. активная улица, включающая рабочих, трудовое крестьянство, трудовую интеллигенцию, советских офицеров и др.; 2. всеобщая политическая стачка; 3. моральная поддержка значительной части населения.

Что касается количественной стороны этой силы, то здесь, по Ленину, главное — не счетоводческий, а политический подход: — сознательность участников, организованность и их способности идти на самопожертвование ради общего дела. В этом случае ударная сила выступающих несоизмерима с их количеством.

Для создания этой силы коммунистам надо, образно говоря, идти в народ, прежде всего, в рабочий класс, который только и может объединить вокруг себя все остальные левые, прогрессивные силы в единую революционную силу. В рабочей среде коммунистам предстоит обучить и организовать рабочих на борьбу за свои интересы (повышение заработной платы, улучшение условий руда и т.п., за введение рабочего контроля на предприятиях, за участие в управлении и т.п.), при этом быть вместе с рабочими, бороться вместе с ними, разделяя все тяготы и опасности борьбы (Сталин). В то же время, организуя рабочих на экономическую борьбу, коммунисты должны добиваться главного — выработать способность рабочих к борьбе, способность к сплочению, а в конечном счете — способность на всеобщую политическую стачку.

Те же задачи необходимо решать и в организациях — образовательных, медицинских, научных, где работает главным образом интеллигенция, с учетом особенностей работников умственного труда. По-особому должна строиться работа среди молодежи и военных организаций.

Для наращивания единой пролетарской силы необходимо, в частности, периодически совместно со всеми входящими в нее отрядами проводить митинги, протесты с требованиями по наиболее актуальным темам жизни общества, в частности:

1. Против нищеты и бедности; 2. За спасение населения, против его геноцида; 3. За сохранение отечественного производства; 4. За национализацию сырьевых и топливно-энергетических комплексов, других стратегически важных объектов и т.п.; 5 За введение рабочего контроля на предприятиях; 6. За спасение отечественного образования, науки и культуры и т п.; 7. За демократию, против полицейского произвола; 8. Против коррупции и чиновничьего произвола и т.п.

На каждом из таких митингов, демонстраций, посвященных одной теме, должны участвовать и другие отряды наемного труда, с каждым разом наращивая общую, единую силу, ее способность к борьбе, к единению, способность к достижению главной цели — завоеванию власти.

При достижения необходимой ее мощи по количеству, сознательности и организованности возможно будет мирно-принудительным путем взять власть. При этом в случае противозаконных действий власти народ вправе использовать насилие в соответствии с Декларацией по правам человека, которая гласит:

Компрадорская природа власти, колониальный характер разрушения экономики и страны и советское прошлое позволяет рассматривать период после завоевания власти пролетариатом как восстановительный период (аналогичный периоду после Великой Отечественной войны), исключающий всякого рода коалиционные правительства и многоукладность экономики, характерные для классического переходного периода от капитализма к социализму. Такой подход определяет содержание Программы социалистических преобразований после завоевания и установления Советской власти. Рассмотрим ее основные пункты:

1. Вернуть награбленное и, учитывая высокую обеспеченность населения в советском прошлом и его нищету в колониальном настоящем, первым делом уже в первый год — ликвидировать нищету и бедность и существенно повысить жизненный уровень большинства трудящихся. Для этого в первую очередь необходимо:

- повысить минимальный уровень реальных доходов населения по крайней мере в 2 -3 раза;

- поднять минимум в 2 раза средний уровень доходов большинства трудового населения, ликвидировать беспризорность, бездомность миллионов детей и взрослых;

- повысить качество и перевести на бесплатную основу дошкольные учреждения, образование (на всех его ступенях), здравоохранение;

- резко продвинуться в обеспечении нуждающихся в жилье, обеспечить доступность для всех очагов культуры — театров, картинных галерей, библиотек, создать наиболее благоприятные условия для всестороннего развития всех членов общества;

- на высочайший уровень поставить науку, обеспечив научных работников достойной оплатой и условиями жизни, высокотехнологичной экспериментальной базой и т.п.

Источники средств на эти цели всем хорошо известны и могут быть собраны следующим образом:

- вернуть в общенародное достояние, национализировать природные ресурсы, крупные, а то и средние промышленные предприятия, крупные торговые сети, земельную собственность (за исключением приусадебных участков, огородов и т.п.), банковскую систему, транспорт, связь (это принесет в казну 15 трлн. руб.);

- перевести из оффшоров предприятия и налоги на их прибыль в Россию (более десятка трлн. руб.);

- ввести государственную монополию на внешнюю торговлю;

- национализировать крупные торговые сети и, ликвидировав паразитов — торговых посредников, снизить цены на потребительские и промышленные товары как минимум в 2-3 раза;

- выйти России из членства в ВТО и избавиться от потери более 1 трлн. руб. в год.

- ввести монополию государства на производство и сбыт спиртосодержащей продукции, табачных изделий и фармацевтической продукции (экономия — несколько трлн. руб.);

- вернуть в Россию золотовалютные резервы, различные вложения в иностранные ценные бумаги, долговые обязательства, составляющие в общей сумме более 1 трлн. долл. (свыше 60 трлн. руб.);

- избавиться от долларовой зависимости (экономия 10 трлн. руб.);

- ввести прогрессивную шкалу налогообложения на физических лиц, налог на роскошь, на наследство (добавка в казну — 5 трлн. руб.);

- поставить заслон на вывоз частного капитала (6 трлн. руб.);

- сократить количество и доходы чиновников в среднем в 3-5 раз, а также — силовых структур, заменив их частью народными дружинами;

- ликвидировать коррупцию и казнокрадство, применив жесточайшие меры наказания (длительные сроки заключения и конфискации имущества виновных и их семей).

Реализация этих мер позволит увеличить бюджет страны более чем в десять раз как источник не только единоразового существенного повышения уровня благосостояния и качество жизни большинства трудящихся, но и поднять, развивать производство и на этой основе ежегодно повышать благосостояние большинства трудящихся — в среднем на 30%.

2. Организовать всеобщий учет и контроль за производством и потреблением: снизу доверху — от рабочего контроля и участия рабочих в управлении на предприятиях, органов общественного самоуправления — на территориях до участия широких масс трудящихся в работе органов государственного управления. На этой основе создать систему ответственности властей на всех уровнях государственного управления.

3. Создать конкурентные условия для отечественных производителей по отношению к зарубежным путем снижения налогов, тарифов на сырьевые, топливно-энергетические ресурсы, ставок на кредиты и поднять «лежачие» производства, развивая их на инновационной основе, как первейшее условие скорейшей ликвидации безработицы.

4. Провести новую индустриализацию на основе освоения новой информационной и научно-технической революции на общенародных предприятиях и создать самодостаточную экономику, единый народнохозяйственный комплекс, обеспечивающий суверенитет и независимость страны. При этом обеспечить ведущую роль отраслей, определяющих технологический процесс: станкостроения и робототехники, микроэлектроники и биотехнологий, и др.

5. Наряду с предприятиями общенародной собственности государственную поддержку получат предприятия коллективной собственности. Частный сектор частично сохранится главным образом в сфере розничной торговли, услуг и др. в форме малых предприятий, которые со временем будут вытесняться экономически.

6. Реанимировать плановую систему в различных ее формах и обеспечить регулирующую роль государства экономике, что позволит исключить кризисы и дефолты, обеспечить гармоничное развитие всего народного хозяйства в интересах трудящихся.

7. Для пополнения трудовых ресурсов ввести всеобщую трудовую повинность и создать наиболее благоприятные условия для возвращения в Россию бывших граждан СССР, оказавшихся в других странах после развала СССР.

8. Коренное реформирование экономики предполагает использование мобилизационного, протекционистского принципов.

9. Крепить союз России и Белоруссии и развивать интеграционные связи с другими государствами, прежде всего на постсоветском пространстве, как основы воссоздания Союза Советских Социалистических республик. Как известно, СССР юридически существует, а его разрушение было во всех отношениях противоправным.

Развитие производительных сил — человеческих качеств, высоких технологий в условиях гарантий социальных и гражданских прав позволит постоянно повышать реальные доходы населения не менее, чем на 20-30% ежегодно, систематически улучшать качество жизни. Очевидно, что обеспечить это может только пролетарская, советская власть.

10. Осуществить переход от социализма к высшей фазе коммунизма и завершить строительство коммунистического общества, в котором «свободное развитие каждого является условием развития всех».

Для решения этих задач, необходимо единство коммунистического движения путем объединения коммунистов безотносительно к их партийной принадлежности, в т.ч. и беспартийных, на основе революционного марксизма, включающего диалектический материализм, экономическую теорию Маркса, классовую борьбу с завоеванием пролетариатом власти и установлением диктатуры пролетариата.

Для объединения усилий коммунистов (партий, движений, отдельных лиц), стоящих на позиции революционного марксизма, причем не только России, но и других стран ближнего, а то и дальнего зарубежья, необходимо создать единый орган по согласованию их действий, например, Координационный совет коммунистов (КСК), как первого шага к образованию Интернационала коммунистов, стоящих на позиции революционного марксизма.

Создание такого единого органа позволит объединять, координировать усилия коммунистов по следующим главным направлениям:

1. Основательное освоение коммунистами, рабочими и трудовой интеллигенции марксизма как целостной системы (организация обучения по единой программе с концентрацией различных средств и возможностей, в т.ч. общих семинаров, конференций, методик, опыта и т.п.); пропаганда его среди населения.

2. Достижение и укрепление единства в коммунистическом движении на основе революционного марксизма.

3. Организация рабочего движения и его борьбы за экономические требования, а в конечном счете, — борьбы за власть (формы, методы, опыт и т.п.).

4. Объединение различных левых и др. прогрессивных сил в различного рода организации и координация их действий в соответствии с нашими целями.

5. Проведение митингов и демонстраций с участием всех отрядов наемного труда.

6. Создание единой силы, способной завоевать власть и др. (СССР).

7. Выступать коммунистам как единой силой по отношению к другим левым и др. движениям и с позиции своей единой коммунистической позиции вступать в объединения, коалиции с ними и т.д.

8. Оценивать силы и возможности коммунистических и объединенных сил и их способность к завоеванию власти.

Казеннов А. С.

Марксизм как современное научное мировоззрение.

В позднесоветское время с понятием «мировоззрение», казалось, не было проблем. Тезис о морально-политическом единстве советского общества, бодро защищаемый начальниками от философии с конца 1950-х годов, предполагал и единство мировоззрения для граждан, и отсутствие проблем для официальных служителей при философии.

Учебник «Основы марксистской философии» 1963 года, подготовленный Институтом философии АН СССР под руководством члена-корреспондента АН СССР Ф.В. Константинова, и его четвертое, переработанное, издание 1979 года под названием «Основы марксистско-ленинской философии», разработанное под руководством теперь уже академика Ф.В. Константинова, твердо стоят на мнении, что мировоззрение — это философия, а философия — это мировоззрение. Авторы уверенно утверждают: «В настоящее время марксистско-ленинская философия представляет собой систему философских дисциплин, целостное мировоззрение, которое вместе с тем выступает как теория познания, логика, общесоциологическая теория» .

Кроме подмены философии мировоззрением, здесь неправомерно смешение мировоззрения с отдельными научными дисциплинами — гносеологией (теорией познания), логикой (имеется в виду, вероятно, формальная логика) и общесоциологическая теория (вероятно, подразумевается исторический материализм или его часть). Сам Ф. Константинов — специалист по истмату: редактор книги «Исторический материализм» (1950); главный редактор журнала «Коммунист» (в 1958–1962 годах — как раз времен идейного переворота).

Это, конечно, тоже проблема! Но это не проблема философии, а проблема идеологии как системы идей, оторванных от экономического базиса. Но не от конкретных экономических условий жизни вообще. Эта идеология хорошо отражает ситуацию, в которой бюрократы в идеологии используют социалистическую государственную власть в частных интересах — в интересах сохранения местечек за своими людьми и использования теплых мест в своих, не всегда бескорыстных, целях. Они, как специалисты и члены КПСС, должны были знать и наверняка знали работы Ф.Энгельса и В.И.Ленина, где те объясняли, что от действительной философии остались лишь науки о познании: диалектика и логика, а цельное марксистское миросозерцание состоит не только из философии (в энгельсовском смысле, т.е. снятой в диалектике и логике), но и из экономического учения (политической экономии) и политической теории (учения об исторической миссии пролетариата, его стратегии и тактике). Но авторы учебника были философами времен идейного предательства и перехода к капитализму, поэтому о политической теории пролетариата с её понятием «диктатуры пролетариата» они говорить не хотели, а, может быть, уже и не могли, поскольку руководство КПСС отменило своей новой партийной программой диктатуру пролетариата в отдельно взятой стране — СССР. Но нас пока интересует не эта идеологическая и политическая проблема, а научная проблема мировоззрения, т.е. проблема самого марксистского мировоззрения — его генезис и современная форма.

1.Проблема и понятие мировоззрения

Как видно из приведенного в учебнике определения понятия философии, мировоззрение у самих авторов эклектическое — смесь марксизма с домарксистской философией. Они не различают (или подсознательно отождествляют) философию и мировоззрение, систему философских дисциплин и отношение к этой системе таких философских дисциплин как теория познания, логика, общесоциологическая теория.

Но не лучше обстоит дело с понятием мировоззрения и в сегодняшних учебниках. Однако, чтобы разобраться с ним, надо выяснить проблему, которая, как движущее противоречие, ведет нас к истинному пониманию мировоззрения и его роли в процессах познания и практики.

Основная проблема мировоззрения — это истина, т.е. та же, что и у философии. Это происходит потому, что серьезные научные мировоззрения возникают вместе с возникновением философии и на её основе. Поэтому для эпохи Античности можно сказать по отношению к некоторым философским системам, что мировоззрение есть философия. Действительно, первая вполне развитая философская система Аристотеля была и весьма цельным мировоззрением, включавшим учение о природе, об обществе, об этике и эстетике, о познании, даже учение о логике. То же можно сказать о философии древней Стои, о Левкиппе и Демокрите, о Пифагоре и пифагорейцах и некоторых других школах, просуществовавших долго в форме философских школ, поскольку у них были цельные мировоззрения. Но с тех пор из философии выделилось много наук, появились целые системы физических наук, химических, биологических и других наук, содержание которых не могут вполне обозреть даже специальные институты, а не просто отдельные ученые или философы, или даже группы философов. Но и перед науками, и перед мировоззрением, как и перед философией, на первом плане стоит проблема истины. В этом мировоззрение тождественно с философией, в этом пункте философия входит в мировоззрение как её момент. Поэтому на протяжении столетий философию и считали мировоззрением. Какова философия, такое и мировоззрение. И это было правильно.

В советских учебниках философии такая тождественность осталась чем-то само собой разумеющимся. Возьмем тот же учебник эпохи волюнтаризма. Авторы утверждают, что К. Маркс и Ф. Энгельс «...создали совершенно новое мировоззрение — диалектический материализм, в котором диалектический метод познания органически слит с материалистическим объяснением явлений не только природы, но и общества» . И чтобы не было сомнений, что речь идет о мировоззрении как философии, они завершают вводную главу бодрым лозунгом: «Процессу возникновения и развития научного мировоззрения — диалектического и исторического материализма, раскрытию его основного содержания посвящены последующие главы этой книги» . Причем, если у В.И.Ленина «главным содержанием марксизма» является «экономическое учение» , то у начальственных материалистов главным содержанием марксизма стала некая новая философия — диалектический материализм, но преподносимая как новое мировоззрение.

Здесь двойной обман: во-первых, вместо снятой в диалектике и логике философии нам преподносят некую «новую философию» (а на деле: преподносят в новой упаковке старую метафизическую философию), а во-вторых, современную форму материалистического мировоззрения (марксистскую) сводят к своей собственной доморощенной философии догегелевского типа. Это и есть отрыв от экономики, отрыв от экономического учения марксизма и от марксизма вообще. Но, следовательно, это и есть то, что называется идеологией в отличие от реальной науки и от марксистского мировоззрения. И такая идеология не может не быть буржуазной идеологией по существу, в принципе! Так ведь она таковой и стала у руководства КПСС, доведшего партию с помощью такой идеологии до идейного разложения, а государство до поражения. А соответствующие идеологи, благополучно дожив до контрреволюции 1989-1993 годов, только отряхнулись и стали бравыми начальниками в новых, буржуазных философских учреждениях. Некоторые из них, как академик Т.Ойзерман (один из соавторов учебника) и ректор Академии общественных наук и член политбюро ЦК КПСС «экономист» В.Медведев, стали даже откровенными антикоммунистами и клеветниками на марксизм.

Эта буржуазная идеология в коммунистической упаковке обслуживала формировавшийся на почве КПСС и госаппарата бюрократический слой как авангард зародившейся мелкой буржуазии, политика которого была формально осуждена как волюнтаризм в 1964 году, но не прекращена по сути и не исправлена теоретически. Новое руководство КПСС (брежневское) сумело оперативно отстранить ревизионистов от власти, но не смогло справиться с ними идейно. А главное: оно не стало вести принципиальной борьбы с усиливающимися тенденциями мелкобуржуазного свойства. Хрущев и его пособники в партии и государстве не получили глубокой принципиальной оценки, линия на шельмование дохрущевского руководства и очернение соответствующего исторического периода были продолжены. Маховик фальшивой «критики культа личности» продолжал раскручиваться мелкобуржуазными идеологами и их пособниками в СМИ. А в высшие органы руководства партией проникли антикоммунисты и просто предатели (А. Яковлев, М. Горбачев, Э. Шеварднадзе, Б. Ельцин). Как стало очевидно впоследствии, это привело к буржуазному перерождению верхушки партии и государства, а затем и к контрреволюционному перевороту. Вот вам и мировоззрение…

А пока, после 1961-1964 годов, те же самые авторы, под тем же самым руководством, так же бойко четырежды переиздавали «свою философию», выдаваемую за марксистское мировоззрение: «Философия, становясь научным мировоззрением, полностью переходит тем самым на позиции науки, которая всегда открыта для новых выводов, постоянно развивается, обогащается новыми положениями, отказывается от устаревших положений» .

И ведь как похоже на правду: недавно отказались от основополагающей идеи Маркса — от «государства диктатуры пролетариата»; сделали новый вывод, правда, фальшивый, о переходе к «общенародному государству». Какой цинизм: заменить идеи гениев подделкой неизвестных бюрократов и назвать это «новым выводом» и «обогащением». Нигде и никто теоретически не обосновывал существования так называемого «общенародного государства», неизвестен и автор этого открытия в Программе КПСС 1961 года. Это уже сознательная тонкая бюрократическая игра по сохранению своей корпорации и своих позиций в ней. Авторы учебника приписывают основоположникам свою мысль: «К.Маркс и Ф.Энгельс доказали, что философия должна быть не «наукой наук», свысока относящейся к конкретным научным исследованиям, а научным мировоззрением, базирующемся на этих исследованиях, обобщающим их данные, раскрывающим наиболее общие закономерности развития природы, общества, познания» . Первая часть предложения правильна, а вторая фальшива: что-де философия должна быть мировоззрением, да еще базироваться на исследованиях конкретных наук, да еще раскрывать общие закономерности развития и природы, и общества, и познания. У Энгельса и Ленина «законы развития природы, общества и познания» означает не общие, а всеобщие законы природы, общества и мышления, т.е. такие, которые действуют во всех трех областях (поэтому и всеобщие): в природе, в обществе и в человеческом мышлении. У них речь идет о законах диалектики, т.е. о всеобщих формах логического мышления, организующего и направляющего любое другое мышление, в том числе естественно-научное. А у профессоров речь о каких-то более общих, чем в конкретной науке, законах конкретных областей, т.е. фактически о «науке наук». Таким образом, по форме (по цитатам) — правильно, а по содержанию — подлог. Размечтались начальники: на такую «науку наук» никаких ставок, кадров и институтов не хватило бы даже в СССР.

Философия не становится научным мировоззрением, как уверяют профессора, а со времен позднего рабовладения всегда была основой мировоззрений, как материалистических, так и идеалистических. А некоторые философские системы, как философия Аристотеля, атомистов, стоиков и др., были и развернутым мировоззрением. В марксизме основанием мировоззрения становится не философия как какая-то отдельная отрасль знаний по невесть-каким особым общим законам природы, неизвестным естествознанию, а высший результат философии: диалектико-материалистический метод, используемый во всех реальных науках, в котором историческая философия находится в снятом виде. «В снятом виде» не значит, что вся история философии теперь отброшена. Она остается как почва творчества, дискуссий, идей и способ изучения истории мышления и мировоззрения, как историческая форма изучения диалектики. Теперь это конкретная наука истории и теории познания, вместе с логикой и диалектикой. А мировоззрение стало поистине материалистическим, истинно диалектическим и истинно научным, синтезировавшим в свой состав, наряду с методологией, еще и естествоведение с обществознанием, и гуманитарно-аксиологические исследования.

Мировоззрение — это целостная система учений о природе, обществе и человеке, выведенных из всеобщего основания.

Раньше роль основания мировоззрения и выполняла философия как высшая наука, как наука наук, которая часто разрабатывала и основное содержание мировоззрения. Теперь научным истинным и высшим основанием мировоззрения становится диалектико-материалистическая методология. Никакой другой методологии, равной ей по глубине и широте охвата знаний, просто нет. Поэтому Ф.Энгельс и говорил о марксизме: «Но все миропонимание [Auffassungsweise] Маркса – это не доктрина, а метод. Оно дает не готовые догмы, а отправные пункты для дальнейшего исследования и метод для этого исследования» . Этот метод, диалектический метод, и является теперь основанием и отдельных учений, и мировоззрения в целом. Конкурирующие философские системы поголовно находятся в другой весовой категории: они или мелки, как позитивизм, или узки, как психоанализ. Их метод узко эмпиричен, ищет оснований и критериев истины в чувственном опыте. Такое позитивистское понимание истины было преодолено философией еще в Античности. А теперь оно просто плоско и достойно разве лишь философов типа К. Поппера и В. Степина. Это видно и из сравнения учений, которые составляют основное содержание буржуазных мировоззрений.

Учение — это такая теория или группа близких теорий, которая определяет фундаментальное основание данной науки на длительную перспективу или даже навсегда. Скажем логическое учение Аристотеля определило характер формальной логики навсегда. Несмотря на возникновение математической и диалектической логики, учение Аристотеля сохраняется как источник истинных знаний о формах правильного мышления. Таково же учение Ч.Дарвина. Существует свыше ста претендентов на опровержение его теории происхождения видов, но почти весь мир изучает основы по Дарвину, а не по его ниспровергателям. Другое дело, что за десятки лет были открыты многие другие законы биологии, развившие теорию основоположника. Таковы же учения Д.И. Менделеева, И.П. Павлова и многих других.

Экономическое учение К.Маркса является сегодня, прямо или косвенно, теоретической основой практически всех значимых экономических концепций от Д. Кейнса до И. Валлерстайна и от Д. Львова до А.М. Ковалева, хотя некоторые из них этого, возможно, не признают или даже не сознают. Другой вопрос, как теоретики используют полученные знания? Какие теории они используют ещё? Каково их мировоззрение? Кому они служат? В чьих интересах работают?

Авторы представленных учебников марксизма работали на свой корпоративный интерес: мировоззрение марксизма они подменили философией и отгородили от других составных частей марксизма, сделав её собственностью своей корпорации, своим делом, в котором они были угодны руководству, так как их интересы и ментальность совпадали. То есть: академики и профессора действовали четко по установке партии, ревностно выполняя её программу. А что программа говорила? Программа в V разделе четвертой части определила «Задачи партии в области идеологии, воспитания, образования, науки и культуры» на 12 страницах. Только вот вопрос об идеологии в ней как-то растворился, хотя ему и посвятили во введении несколько строк и в тексте несколько абзацев по вопросам «в области общественных наук». В конце последнего абзаца сказано: «Необходимо и дальше стойко защищать и разрабатывать диалектический и исторический материализм, как науку о наиболее общих законах развития природы, общества и человеческого мышления» . Но под этими законами здесь понимаются уже не законы диалектики, а фантастические «общие законы» природы, такие же «общие законы общества» и «общие законы мышления». Вместо всеобщих законов, законов диалектики, действующих во всех сферах, используемых во всех науках и являющихся методологическим основанием марксистского мировоззрения, нам подсунули отдельные общие законы природы, отдельные общие законы общества и отдельные общие законы мышления, которыми будут заниматься отдельные философы, отдельные экономисты и отдельные логики. А почему программа так говорила? Да потому что эти же авторы и их коллеги по цеху, под тем же самым руководством и писали эту программу.

Подмена мировоззрения и программы партии — это не ошибка и даже не ревизия марксизма. Это — идейный реакционный переворот, приведший к разрушению единства марксистского мировоззрения в системе образования, политического просвещения и политики партии. Он говорит о том, что контрреволюция политическая и экономическая началась с идейного переворота, когда научное марксистское коммунистическое мировоззрение было разорвано на части и подменено буржуазной идеологией.

Разобраться в этом идейном перевороте не просто. Но не разобраться нельзя. Без понимания научной стороны этого процесса дороги в будущее ни для России, ни для человечества нет. И это разбирательство идет. Отчасти оно идет за счет инстинкта трудящихся, сразу почувствовавших наступление мирового капитала во всем мире на их права и реальные завоевания, отчасти в общественном сопротивлении современной диктатуре буржуазии в России и в мире, и отчасти в научной работе и учебе, которая развивается сейчас в общественных формах в нашей стране и в мире. В том числе в Красном университете.

2.Роль и место философии в мировоззрении

Мировоззрение представляется обыденному сознанию как нечто общее и понятное всем, кто хочет его знать. Однако это не так. Мы рассмотрели мировоззрение в этой предпосылке и убедились, что у мелкобуржуазного философского начальства какое-то свое мировоззрение и оно вместе с административным начальством навязывает его обществу с помощью учебников и СМИ. И, как видно, оно преуспело, разрушив и партию, и государство, и страну, и жизни миллионов людей. И все-таки в социалистическом обществе буржуазность и её отражение в общественном сознании были лишь отпечатком капитализма и его идеологии. А главной была естественная для социализма закономерная жизнь, в том числе духовная. Поэтому марксизм как новая форма материализма закономерно развивался вопреки недостаточной необразованности преподавателей или козням начальства в идеологической сфере. Как и всё в этом мире, новое мировоззрение развивалось противоречиво. Да, был этот момент сведения мировоззрения к философии и подмены марксистско-ленинского понимания философии буржуазными идеями в советском общественном сознании, и он оказывал очень сильное влияние. Но был и другой, противоположный момент, который и сознательно, и стихийно способствовал распространению марксизма во все области духовной жизни, в том числе, и прежде всего, в науку, образование и культуру. Как бы ревизионистская хрущевская программа КПСС ни загоняла его в угол из нескольких куцых параграфов, истины марксизма увлекали умы серьезных и тем более образованных трудящихся. Не было марксизму серьезных оппонентов в послевоенном СССР, кроме нескольких десятков отщепенцев и ненавистников Советского строя, как, впрочем, нет и сейчас. Были неприятие, враждебность отщепенцев и подкулачников типа Солженицына, были придирки и наветы диссидентов из среды художественной интеллигенции. Но серьезной научной критики марксизма по принципиальным вопросам не было и нет. А если кто-то и вылезал, как Егор Гайдар с его «Государством и эволюцией», то кроме общественного позора и «тридцати сребреников» ничего не получал. Поэтому и контрреволюционеры до последнего маскировались под коммунистов, изображали из себя «демократических коммунистов», «гуманных коммунистов», «свободных коммунистов», и даже «настоящих коммунистов». Эти противоположные моменты в общественном сознании боролись друг с другом, влияли друг на друга, а в чем-то и проникали друг в друга. Так что даже искренние марксисты-ленинцы были, подчас, подсознательно заражены какими-то мелкобуржуазными идейками, интересами, пристрастиями.

Мировоззрение — это устойчивая целостность учений. Любое серьезное мировоззрение прошло долгий путь развития. Оно имело и мифологическую и религиозную формы . Но светское мировоззрение возникло именно в философии, причем в борьбе с мифологическими и религиозными мировоззрениями. И многие философы, и ученые в этой борьбе пострадали, как Анаксагор и Галилей, или даже погибли, как Сократ и Д.Бруно. Но все же первой формой светского мировоззрения была именно философия и именно материалистическая философия. И произведения первых философов часто так и назывались «О природе», т.е. о мире как целом. Даже у Аристотеля трактат «Физика» (по-гречески: физис — природа) посвящен именно природе, миру в целом. Или позднее, более рефлексивно у Лукреция Кара звучит название книги «О природе вещей», в которой развита первая материалистическая космогоническая теория, а не миф о божественном происхождении Земли. И в ней Лукреций Кар системно и цельно выразил тогдашнюю форму материалистического мировоззрения: от теории происхождения Вселенной из вихря атомов до теории любви. Такое мировоззрение было очень популярным, поэтому хорошо сохранившимся до наших дней. В Средние века религия с помощью государства подчинила себе философию вместе с мировоззрением — оно стало в определяющей степени религиозным и идеалистическим. Но и в этот период, как отметил Ф.Энгельс, материализм дополнил свое содержание. Он пишет: «Современный материализм — отрицание отрицания — представляет собой не простое восстановление старого материализма, ибо к непреходящим основам последнего он присоединяет еще все идейное содержание двухтысячелетнего развития философии и естествознания, как и самой этой двухтысячелетней истории. Это вообще уже больше не философия, а просто мировоззрение, которое должно себе найти подтверждение и проявить себя не в некой особой науке наук, а в реальных науках» . Вот о чем шла речь у основоположников, а не об умозрительных «общих законах», открываемых придворными философами. Длительная история философского мировоззрения в какой-то мере приучила философов к сведению мировоззрения к философии, оно было понятно и принималось без сопротивления даже грамотными советскими специалистами.

Возникновение капитализма радикально изменило мировоззрение: понадобились научные знания для мореходства и международной торговли, для создания новых производств, для повышения эффективности с целью выигрыша в конкуренции. А для этого надо было сначала освободиться от церковных пут и идеологических паразитов. Поэтому молодая буржуазия передовых стран покончила с монополией церкви на истину: разбила господствовавшую тогда католическую церковь на несколько сект, разом ослабив её позиции и подорвав влияние религии в обществе вообще. Тем самым она облегчила условия свободного научного исследования. Это, вместе с запросами капиталистического производства, привело к интенсивному развитию науки и духовному развитию общества, что отразилось и на мировоззрении. За два века, без господства католичества в области духа, к середине 18 века возникла первая в истории естественно-научная картина мира. Она стала научной основой новой формы материализма — англо-французского материализма 17-18 веков, ставшего важнейшим фактором общественного сознания во Франции перед революцией 1789 года. Но, как замечает Ф.Энгельс: «Материализм прошлого века был преимущественно механистическим… Вторая своеобразная ограниченность этого материализма заключалась в неспособности понять мир как процесс, как такую материю, которая находится в непрерывном историческом развитии. Это соответствовало тогдашнему состоянию естествознания и связанному с ним метафизическому, то есть антидиалектическому, методу философского мышления» .

С развитием естественно-научной картины мира, светского обществознания и диалектической философии в первой половине Х1Х века, противоречие между материалистическим, естественно-научным пониманием природы и идеалистическим пониманием общества было осознано молодыми К. Марксом и Ф. Энгельсом, а несколько позднее и немецким рабочим И. Дицгеном. Первым выражением этого осознания Энгельс считает найденные им в 1886 году «в одной старой тетради Маркса» (1845 года) одиннадцать тезисов о Фейербахе. И пишет по этому поводу: «Это — наскоро набросанные заметки, … не предназначавшиеся для печати. Но они неоценимы как первый документ, содержащий зародыш нового мировоззрения» .

А первое развернутое выражение этого мировоззрения было опубликовано 170 лет назад, в «теоретической и практической программе партии» (Ф.Энгельс) – в «Манифесте коммунистической партии». В.И.Ленин, вспоминая учение К.Маркса по случаю 30-летия со дня его смерти, пишет: «Коммунистический манифест» Маркса и Энгельса … дает уже цельное, систематическое, до сих пор остающееся лучшим, изложение этого учения» . И здесь тоже есть проблема.

Во-первых, Энгельс говорит о мировоззрении, а Ленин говорит об учении. Правда, в это же самое время (март 1913) Ленин пытается дать очерк систематического изложения этого «учения», указывая, что «Оно полно и стройно, давая людям цельное миросозерцание...» . Но и ранее, в работе «Материализм и эмпириокритицизм» (1908 год), и позднее (в статье «Карл Маркс», 1914 года) он называет почти всегда взгляды К.Маркса «миросозерцанием», а Энгельс в «Людвиге Фейербахе» (1888 год) называет их и «миропонимание». Тут есть небольшое терминологическое различие созерцания и понимания, но дело не в терминах, а в оценке явления. В разных работах классики использовали примерно в одинаковом смысле пять терминов: теория, учение, миросозерцание, мировоззрение, миропонимание. И с чисто литературной точки зрения это вполне оправданно. Однако и различия терминов стоит учитывать в данной теме, поскольку они отражают разные стадии становления новой формы материалистического мировоззрения. Действительно, «Тезисы» — лишь зародыш: и теории, и учения, и миросозерцания, и мировоззрения; «Манифест» — краткое обнародование теории (и программы) и миросозерцания, а значит и мировоззрения-в-себе, в понятии. Но конкретно развитые учения во вполне развернутых понятиях (= теориях) появятся только позднее — после 1864 года (во времена создания Первого Интернационала и выхода «Капитала») и разойдутся по всему свету, получая всемирное признание — устойчивую общественную форму.

И все-таки, В.И.Ленин называл марксизм учением и миросозерцанием потому, что созерцание имеет и субъективный момент (причем, в основном, чувственный; поэтому обычно говорят о чувственном созерцании, и лишь некоторые, как немецкие философы Якоби или Гаман, рассуждали о непосредственном интеллектуальном созерцании); кроме того, учение не было еще подтверждено практикой к 1913 году. Поэтому объективно марксизм как новое мировоззрение не стал еще действительностью. И Ленин не только понимал эту тонкость, но и видел реальную перспективу практики, и действовал в соответствии с ней. А Октябрьская революция 1917 года практически реализовала учение, ставшее проверенной на практике теорией. И вот тогда марксизм стал действительно современным истинным научным мировоззрением.

Во-вторых, Энгельс пишет о теме мировоззрения Маркса после смерти своего соратника и друга и говорит о «нашем миропонимании», давая рефлекс и на субъективный момент формы. Также и Ленин, говоря о миросозерцании, соотносит его с субъектами — «дает людям цельное миросозерцание», «краткий очерк его миросозерцания вообще». То есть Ленин рассматривает миросозерцание Маркса как мировоззрение-в-себе, в понятии, в теории К.Маркса. А вот когда оно, мировоззрение, реализовано на практике, претворено в реальное коммунистическое общество, тогда оно и становится мировоззрением в полном смысле развернутого и осуществленного понятия – марксистским мировоззрением в-себе-и-для-себя.

В-третьих, В.И.Ленин пишет в «Исторических судьбах ...» (1913 год), что «Коммунистический манифест» — это «...до сих пор остающееся лучшим, изложение этого учения». И насколько известно, до сих пор марксистское мировоззрение не изложено более полно по содержанию и более цельно и ярко по форме. Так было во времена классиков, так это остается и в наше время. Но теперь это становится вполне понятно: это целостное и стройное мировоззрение марксизма есть в отдельных произведениях основоположников марксизма, и каждый может развивать свое миросозерцание (мировоззрение-в-себе, в понятии) по этим произведениям и по теориям последователей в различных сферах науки уже сегодня. А вот цельного, стройного и более полного, не говоря уж о яркости, изложения марксистского мировоззрения пока нет.

Эти расхождения между Энгельсом и Лениным в названиях мировоззрения, а также в статьях самого В.И.Ленина, обусловлены особенностями дореволюционного этапа становления нового мировоззрения и его изложения. Ф.Энгельс пишет о возникновении, о первом этапе становления их «миропонимания», о мировоззрении-в-себе. Но он хорошо видит всю перспективу развития их понимания в общественно признанное мировоззрение европейского и мирового рабочего класса. Он хорошо понимает и убежден, что «их понимание» будет реализовано, станет «общественным пониманием», станет практикой (кстати, о ней и шла речь в «Тезисах о Фейербахе»). Поэтому после смерти Маркса, уже в 1886 году, он уверенно говорит о новой форме материализма как новой форме мировоззрения, связанной с усвоением материализмом диалектики и распространением его на понимание общества, на создание Марксом материалистического понимания истории. Это — революционный переворот во взглядах на общество, его историю, политические и духовные институты, на человека.

В другой ситуации находится В.И.Ленин: прошло тридцать лет после смерти Маркса и почти двадцать после смерти Ф.Энгельса, а революции все нет. Правда, Базельский международный социалистический конгресс в 1912 году принимает резолюцию, в которой «Предполагалась революционная ситуация» (В.И.Ленин), произошли революции в России и Китае (1905 и 1911 годы), появилось много новых значительных работ по философии, экономике, политике, партийному строительству. Но практически почти не было работ по одной из главных частей мировоззрения — по диалектическому осмыслению наук о природе, по диалектике природы, по классификации наук, по выяснению их связей между собой и с науками об обществе. Энгельс, работавший над этой проблемой в 1873–1886 годах, к сожалению, не завершил её публикацией. Его «Диалектика природы» была опубликована лишь в 1925 году, поскольку он был перегружен как редактированием и публикацией второго и третьего томов «Капитала», оставшихся после смерти К.Маркса, так и текущей идейной и организационной работой в коммунистическом движении. Но и сам этот факт неполноты мировоззрения говорит о том, что Ленин был прав в своей осторожности по называнию учений марксизма миросозерцанием. Оно сложилось как совокупность фундаментальных учений в русле традиции материализма и придало ему новую прогрессивную форму, но эта форма не была завершена в одном из важнейших своих моментов — в осмыслении естественно-научной картины мира. Поэтому и целостное изложение системы учений марксистского мировоззрения было практически невозможно в то время. Сложилось противоречивое положение: с одной стороны, мировоззрение не завершено и не могло быть завершено в данных условиях, а с другой — оно было необходимо в развивавшейся революционной ситуации и для разрешения этой ситуации. Ленин, видимо, остро осознал это противоречие и, несмотря на чрезвычайную занятость, взялся за решение этой неподъемной тогда задачи. Именно поэтому, отдав дань памяти К.Марксу в двух статьях, он тут же принимается за третью — за очерк об «учении» в статье «Карл Маркс. (Краткий биографический очерк с изложением марксизма»). И эти работы стали важным этапом в разработке изложения мировоззрения марксизма.

Однако наши начальствовавшие марксисты как всегда, четко выполнив букву указаний гения, т.е. взяв три части марксизма по Ленину, уничтожили его дух, разнеся эти части по разным корпоративным кабинетам для удобства использования. Мировоззрение было разделено по предметам: «философия», «политическая экономия» и «научный коммунизм», а предметы — по преподавательским корпорациям со своими кафедрами, диссертационными советами, институтами, Академией общественных наук и т.д. Идеологическое руководство КПСС заболтало задачи, поставленные гением, подменив марксистское мировоззрение «своим пониманием» философии марксизма, «своим пониманием» экономики марксизма, и «своим пониманием» политики марксизма. И тем самым не выполняло свои задачи исследования и обучения марксизму как марксистскому мировоззрению и практике, а бессознательно выполняло буржуазную задачу уничтожения марксизма, содействуя разрушению СССР. Марксизм оказался прочным: он сопротивлялся идеологическому и политическому начальству при социализме 30 лет.

А дело развития марксизма в этот период почти встало. И оно бы встало совсем, если бы не самоотверженность и таланты советских преподавателей и ученых, которые почувствовали и поняли правду и истину марксизма, и самоотверженно разрабатывали новое мировоззрение, несмотря на буржуазную политику начальства в теории и на практике.

Поэтому у молодого поколения есть хороший задел по развитию марксистских учений и благородная задача по целостному стройному изложению современной формы марксистско-ленинского мировоззрения.

2.Проблема изложения марксистского мировоззрения до Октябрьской революции

Понятно, чтобы научно изложить новое мировоззрение, его надо точно и глубоко изучить. Основоположники одновременно творили его под воздействием общественно-политической практики и излагали по отдельным произведениям долгие годы. Преимущественно в форме конкретизации и углубления тех проблем, которые были поставлены в «Манифесте» или выдвигались практикой борьбы, а отчасти в форме комментариев к своим предыдущим работам и критики работ оппонентов. Поэтому изучение марксистского мировоззрения сегодня каждый может корректировать сравнением с комментариями классиков. Многое в понимании своего мировоззрения они разъяснили. Многое разъяснили последователи. Русским марксистам особенно повезло, потому что они, во-первых, получили переводы работ основоположников одними из первых, причем переводы «классные» по слову К.Маркса. Во-вторых, в России сложилась устойчивая революционная традиция с начала 19 века, а уже второе поколение революционеров взаимодействовало с Марксом и Энгельсом (Герцен, Бакунин, Лавров, Даниельсон, Николай Зибер, Вера Засулич и др.). В-третьих, в России на этой традиции выросли выдающиеся ученые-революционеры Г.В.Плеханов и В.И.Ленин, которые не только глубоко усвоили новые теории, но и умело их пропагандировали и применяли на практике. А В.И.Ленин развил новое учение об империализме, о революционной стратегии и тактике рабочего класса в эпоху империализма и пролетарских революций, о Советах как организационной форме диктатуры пролетариата и др. В.И.Ленин придал марксизму современную форму, и мировоззрение справедливо и правильно стали называть марксистско-ленинским. Или просто — ленинизмом, понимая, что в понятие «ленинизм» входит и весь марксизм. В-четвертых, русские марксисты-ленинцы (большевики) первыми осуществили идею коммунизма на практике и помогли взять власть трудящимся других стран, в том числе Китаю. Наконец, в-шестых, у нас имеется опыт отхода руководства компартии от марксизма и, как следствие, разрушение им в союзе с империализмом сначала партии, а потом и государства диктатуры пролетариата и установления диктатуры буржуазии.

Поэтому только в России есть необходимый теоретический и практический опыт для решения сложнейшей проблемы: систематически изложить цельное мировоззрение марксизма в соответствии с современной практикой. А для этого нужно хорошо разобраться с тем, как мировоззрение становилось системой учений у основоположников и как они пытались выразить целостность нового мировоззрения. Это, можно сказать, есть вторая важнейшая проблема мировоззрения вообще и современного марксистского мировоззрения в частности.

Решение этой проблемы естественно распадается на два момента: на рассмотрение процесса становления миросозерцания Маркса и Энгельса и на рассмотрение попыток дать систематические учения той или иной сферы и их приведения в систему изложения мировоззрения.

Можно, конечно, согласиться и с Ф.Энгельсом, что зародыш нового мировоззрения виден уже в тезисах о Фейербахе, но это еще один важный и сложный вопрос. Поэтому, если говорить о явленном миру новом понимании и его выражении, то нужно согласиться с Ф. Энгельсом и В.И.Лениным, что первым таким произведением был «Манифест коммунистической партии». (Ради точности надо отметить, что в этой связи Ф.Энгельс упоминал также «Нищету философии» К.Маркса). Манифест был тогда и представлением самого мировоззрения и его наиболее цельным и ярким выражением в это время — 1848 год — и до начала ХХ века. В этом выражении мировоззрения был и философский диалектико-материалистический подход, и экономическое обоснование миссии рабочего класса, и стратегия и тактика политической борьбы рабочего класса за государственную власть, и учение о партии и отношении к другим партиям. Единственное, чего здесь не было, это важнейшей части любого мировоззрения — учения о природе (как в старых философских мировоззрениях) или о взаимодействии диалектико-материалистического метода с естествоведением, с науками о природе. И это нормально — и в смысле ситуации становления мировоззрения, и в смысле тех задач, которые решались в Манифесте. Так что Манифест — это завершение становления марксизма в понятии, мировоззрения-в-себе как философского, экономического и политического учения и верная точка отсчета становления его выражения как целостного мировоззрения. Пока оно остается за текстом как индивидуальное миросозерцание (миропонимание, взгляды) авторов, их личное понимание природного и общественного мира в целом. Неудачи революций 1848-1849 годов и откат рабочего движения приводят авторов к выводу о необходимости более глубокой разработки тех идей, которые легли в основание нового миросозерцания и его учений. И прежде всего, к разработке экономического учения и его методологии (к философской задаче). Наряду с большой публицистической и практической деятельностью, К.Маркс посвятил почти десять лет изучению истории и теории экономической науки, политической борьбы во Франции и создал глубокую политэкономическую теорию современного ему капитализма («К критике политической экономии», 1859 год), подытожил результаты революций в Европе и развил политическую теорию на примере Франции («Классовая борьба во Франции с 1848 по 1850 г.»). Это был глубокий прогрессивный переворот не только в экономической и политической теориях, но и во всем обществознании. А в специальном разделе «О методе» в экономической работе он показал образец применения диалектики как всеобщего философского метода к конкретной науке — к экономике. Эта работа принесла Марксу широкое общественное признание не только в Европе, но и в России, где было продано наибольшее количество её экземпляров. Однако Маркс не счел экономическое учение законченным и продолжал работу над ним еще почти десять лет, опубликовав в 1867 году лишь первый том гениального «Капитала», в котором отметил и роль для себя диалектики Г.Гегеля, и её значение для «Капитала». Умер Маркс, не завершив издания. Завершил и издал экономическое учение в трех томах Ф.Энгельс только в 1890-х годах. А до издания «Капитала» Маркс три года занимался практикой политической борьбы в Европе: создавал с Энгельсом и другими единомышленниками международный союз рабочих — I Интернационал. Времени на обработку и краткое самостоятельное изложение диалектической логики он так и не нашел, да и убедился, что иное, а тем более краткое, выражение диалектики было бы просто излишне.

Подводя итог двадцатилетию теоретических исследований и практической борьбы после «Манифеста», которое Ф.Энгельс называл «двадцатилетним инкубационным периодом» («Анти-Дюринг» — Т. 20. С. 9), можно отметить, что за это время были конкретизированы и развиты те экономические, политические и методологические взгляды, которые впервые сформулированы в «Манифесте», но новой обобщенной формой выражения своего миросозерцания в целом основоположники в это время не занимались. Самым разработанным в этот период осталось развернутое экономическое учение как главный итог научного переворота и основная часть учения об обществе и его истории. И это понятно: они были глубоко поглощены реальной практикой борьбы рабочего класса и самой творческой работой по развитию нескольких конкретных учений.

Однако сам ход общественного развития вынуждал делать обобщение учений, поскольку на почве кризиса рабочего движения и роспуска Интернационала в середине 1870-х годов возникали буржуазные попытки воздействия на рабочих и их партии, попытки бороться с марксизмом на почве идей социализма, изготовляя разного рода буржуазные концепции и «программы» для рабочих. Одну такую попытку отбил К.Маркс в работе «Критика Готской программы» (1875 год), заодно развив там учение о переходном периоде к коммунизму и двух фазах коммунизма. Обобщенный ответ такого рода идеологам дал Ф.Энгельс на примере критического разбора «учения» берлинского ординарного доцента Е.Дюринга в 1878 году. Тем более, что Дюринг давал хороший повод затронуть все области мировоззрения: философию, политэкономию и научный социализм как политическую теорию. Естественно, Маркс был в курсе дела и помогал Энгельсу. Поэтому труд «Анти-Дюринг» можно считать вторым кратким изложением марксистского миросозерцания через 30 лет после «Манифеста». Здесь Ф.Энгельс дает широкую и глубокую панораму марксистского миросозерцания в логических связях его частей. И читатель, проштудировавший «Анти-Дюринг», получает конкретное материалистическое понимание мира в его глубинных взаимосвязях природы и общества, естествоведческих наук и методологии, теории и практики социалистического движения.

После смерти Маркса в 1883 году наступает период подведения итогов развития нового миросозерцания. Эта работа составила основное содержание деятельности Энгельса в последние 12 лет его жизни. Это было, во-первых, выяснение и комментирование их миросозерцания, а во-вторых, заполнение того недостатка целостности миросозерцания, который проявился и в «Манифесте». Это — отсутствовавшее ранее учение о диалектике природы, о методологии естественных наук: естественно-научная картина мира как одна из основных частей любого мировоззрения. Ф.Энгельс, при всей занятости, многое сделал в разработке демонстрации роли диалектического метода в естественно-научных исследованиях. Но завершить эту работу он, к сожалению, не смог. Под названием «Диалектика природы» его подготовительные материалы были изданы только после революции 1917 года уже в СССР.

Поэтому есть основания как для того, чтобы сказать, что целостное изложение мировоззрения есть, так и для противоположного утверждения: целостного изложения мировоззрения пока нет. Аргументов много как за одну, так и за другую позицию. Ясно, что объективно оно есть. И для тех, у кого есть возможности изучить большинство основных работ основоположников, вырабатывается целостное мировоззрение марксизма. А у кого нет возможности изучить их основные труды, мировоззрение останется не целостным, отрывочным, не системным. Но чтобы эффективно, глубоко и истинно усвоить марксистское мировоззрение всем желающим, были сделаны попытки его системного и целостного изложения.

Одна из первых попыток после смерти Ф Энгельса принадлежит В.И. Ленину. В 1908 году он готовился читать лекции о марксизме и составил для этого план. Этот план в какой-то степени отражает представление Ленина о системе марксизма. Он состоит их четырех общих отделов: 1. Теория прибавочной стоимости, 2. Экономическое развитие, 3. Классовая борьба, и только завершается разделом о философии – 4. Философский материализм (подчеркивающим мировоззренческий подход к теме).

Здесь Ленин следует за указанием Энгельса о двух главных открытиях К.Маркса: учения о прибавочной стоимости и материалистического понимания истории. О последнем речь идет во 2 и 3 пунктах этого раздела. А в пункте 4 Ленин приходит к философскому основанию марксизма: к материалистически-диалектическому методу. Это становится совершенно ясно из конкретизации четвертого отдела. Здесь Ленин выделяет:

1. Теория Маркса=цельное миросозерцание

2. (Два) главных мировоззрения и философские отправные точки: поповщина и материализм

3. Энгельс (Людвиг Фейербах)

4. 1789 Франция – Гегель и Фейербах (перед 1848)

5. Диалектический материализм

6. Россия: Чернышевский. Народники. Теперешние оппортунисты (Богданов).

Последний теоретический пункт (пятый) Ленин намерен посвятить диалектически-материалистическому методу, как основанию марксистского мировоззрения. Последний (шестой) пункт посвящен российской практике. Характерно, что первые два пункта посвящены именно мировоззрениям, а третий — работе Энгельса, в которой тот говорит об этих мировоззрениях и отправных точках. То есть перед его взором витала цель мировоззрения. В четвертом пункте этого раздела речь, видимо, должна была идти о роли материалистического мировоззрения в подготовке революций во Франции и в Германии.Второй раз В.И. Ленин обращается к мысли об изложении цельного строения мировоззрения марксизма в 1913 – 1914 годах, в связи с 30-летием смерти К.Маркса. Но прежде стоит обратить внимание на ленинское понимание мировоззрения в том же 1908 году в работе «Материализм и эмпириокритицизм». Только что мы видели, что он использует два термина для его обозначения: «мировоззрение» и «миросозерцание». Можно подумать, что это просто стилистический прием: не использовать часто одни и те же слова. Но дело, видимо, не только в этом. В этой работе, критикуя книжку А.Богданова «Эмпириомонизм», Ленин пишет: «Ни тени конкретного экономического исследования, ни намека на метод (курсив В.И.Ленина – А.К.) Маркса, метод диалектики и миросозерцание материализма, простое сочинение (курсив В.И.Ленина – А.К.), попытки подогнать их под готовые выводы марксизма» . Из этого текста и контекста следует, что метод Маркса — это метод диалектики в единстве с миросозерцанием материализма, т.е. как бы метод состоит из двух частей, а миросозерцание материализма выполняет роль некоего второго метода. И действительно, из теории познания известно, что общая теория выполняет методологическую функцию по отношению к входящей в неё частной теории. Но тогда встает вопрос: какая их двух составляющих является более общей? Никакая: здесь соотносятся не два учения, а два момента мировоззрения: материалистический и диалектический — синтез более высокого уровня. В предисловии к этой работе (сентябрь 1908 года) Ленин на первой же странице пишет о взглядах Маркса и Энгельса, а, следовательно, и о своих, как о «диалектическом материализме». А раньше (в мае 1908 года) в заметке «Десять вопросов референту» он сразу ставил вопрос ребром: «1. Признает ли референт, что философия марксизма есть диалектический материализм?». Казалось бы, все ясно: два момента «метода Маркса» сняты в философии марксизма, которая есть диалектический материализм как метод материалистической диалектики. К тому же и Энгельс, как хорошо знал Ленин, считал: «За философией, изгнанной из природы и истории, остается таким образом, ещё только царство чистой мысли...: учение о законах самого процесса мышления, логика и диалектика» . Да, ясно. И все же, все же…

Ведь такой поворот в историко-философском процессе делает фундаментальный переворот не только в философии, но и в мировоззрении, поскольку он: во-первых, сводит философию к положительной науке — логике, понимаемой как теория познания или диалектика (не нужно трех слов, писал Ленин в конспекте «Науки логики» Г.Гегеля), а во-вторых, рушит старое мировоззрение как систему общих взглядов на мир в целом (как правило или метафизически-материалистических или идеалистических), на его состав и устройство, на место и роль человека (как правило — пассивного) в нем. Да, разрушил. А что вместо? А вместо идеалистического мировоззрения и старой метафизической формы материалистического мировоззрения возникает новая диалектическая форма материалистического мировоззрения, и творцы ищут его адекватного выражения в соответствующей ему теоретической форме. И адекватно выразить его тоже не просто. Отсюда и называется оно пока неустойчиво: то мировоззрение, то миросозерцание, то миропонимание, то способ понимания, то просто взгляды, то философские взгляды, а то и просто философия. Проблему соотношения моментов материализма и диалектики (или в иной форме: проблему соотношения материализма как общего мировоззрения и его новой формы) Энгельс увидел, поставил и дал принципиальное решение в «Людвиге Фейербахе». Характеризуя материализм Фейербаха, он критикует его мысль: «Идя назад, я целиком с материалистами, идя вперед, я не с ними». Энгельс возражает и дает, фактически, концепцию развития материализма с XVIII по середину XIX века: «Фейербах смешивает здесь материализм как общее мировоззрение, основанное на определенном понимании отношения материи и духа, с той особой формой, в которой выражалось это мировоззрение на определенной исторической ступени, именно в XVIII веке… Но материализм, подобно идеализму, прошел ряд ступеней развития… А с тех пор, как и истории дано было материалистическое объяснение, здесь также открывается новый путь для развития материализма» . Здесь же Энгельс ставит задачу и на будущее: «С каждым составляющим эпоху открытием даже в естественно-исторической области материализм неизбежно должен изменять свою форму». Таким образом, можно сказать, что Ф.Энгельс указал на проблему соотношения общего материалистического мировоззрения в целом и конкретной формы и уровня его развития от эпохи к эпохе.

Эту проблему и решал и В.И.Ленин в 1913 – 1914 годах. Сначала он 1 марта 1913 года написал краткую заметку в память о К.Марксе с оценкой его учения – «Исторические судьбы учения Карла Маркса». Он пишет: «Коммунистический манифест» Маркса и Энгельса, вышедший в 1848 году, дает уже цельное, систематическое, до сих пор остающееся лучшим, изложение этого учения» . Он пишет здесь не о составных частях учения, а об учении в целом. В этом целом сняты экономические, политические и собственно философские взгляды. Ленин выражается точно: это не философский и не политический трактат, а манифест: программа партии — выражение интересов, целей и задач рабочего класса и путей их реализации. Но обоснование их интересов и целей фундаментально: оно опирается на передовые научные теории современности и создает их синтез, в котором эти теории обогащают друг друга и поднимаются на новый уровень. Но тем самым они из отдельных теорий становятся моментами учения, которое является «цельным, систематическим» изложением позиции рабочего класса по коренным проблемам современности. Казалось бы, здесь можно было бы сказать о мировоззрении (или миросозерцании). Но Ленин говорит об учении. Это может показаться спором о словах или о дефинициях. Но дело не в этом. Марксизм с 1844 года находился в становлении и к 1848 году пришел к этапу своего целостного выражения в форме учения об исторической миссии рабочего класса и условиях её реализации. Для мировоззрения этому учению пока недоставало полноты и конкретности. Но Ленин, как и Энгельс, прекрасно понимал значение и перспективу Манифеста и нового мировоззрения, а потому прозорливо предсказывал здесь же (С.4): «После появления марксизма каждая из трех важнейших эпох всемирной истории приносила ему новые подтверждения и новые триумфы. Но ещё больший триумф принесет марксизму, как учению пролетариата, грядущая историческая эпоха». В истинности этого гениального прогноза убедились ученые, философы, политики и миллионы трудящихся во всем мире уже в первой половине ХХ века. Но еще более глубоко и прочно в нем убедились мы — поколение конца ХХ века и начала века нового: свидетели отхода руководства компартий от марксизма и последовавшего за ним крушения этих партий и государств. Эта цивилизационная катастрофа — цена отступления от марксизма и принятие таких фальшивых антимарксистских доктрин как «евро-коммунизм», «социализм с демократическим лицом», «гуманный социализм» и т.д. Это были на самом деле маски либерализма, под которыми скрывался империализм.

Но вопросы оставались и тема, видимо, не отпускала Ленина. И теперь актуализировалась в связи с годовщиной и острой международной обстановкой и дискуссиями внутри Второго Интернационала в связи с надвигающейся войной. И ему пришла хорошая идея: обобщить все учение в трех главных моментах, уже выделенных Энгельсом в «Анти-Дюринге» — философском, экономическом, и политическом. Так и родилась в том же марте статья «Три источника и три составные части марксизма», где Ленин дал набросок целостной системы марксизма, состоящей из трех учений: философского, экономического и политического как учения о классовой борьбе пролетариата (или «научного социализма», как они тогда его называли). Он пишет: «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно. Оно полно и стройно, давая людям цельное миросозерцание, непримиримое ни с каким суеверием, ни с какой реакцией, ни с какой защитой буржуазного гнета. Оно есть законный преемник лучшего, что создало человечество в XIX веке в лице немецкой философии, английской политической экономии, французского социализма» . Здесь почти вся система мировоззрения намечена, выявлена её структура и логические связи понятий. Но только намечена. Поэтому в таком виде удовлетворить она не могла. Поэтому же и сам Ленин работал над полнотой выражения системы, и общественная ситуация (предвоенная и предреволюционная) требовали более конкретного выражения рождавшейся из миросозерцания Маркса и Энгельса новой формы мировоззрения. Кстати, возникла подходящая ситуация: редакция буржуазного словаря «Гранат» заказывает ему статью о К.Марксе. Времени у него нет. Но он через силу берется за это дело. Сама тема врывалась в жизнь. Это непосредственно видно из того, как Ленин в переписке с редакцией словаря «Гранат» просил отложить или даже отдать «другому марксисту» статью «О Марксе и марксизме», но издатель настаивал: «Перебирая не только русские имена, но и заграничные, мы не находим автора. Мы очень, очень просим Вас сохранить за собой эту статью» . В этом судьбоносном пункте интерес самого В.И.Ленина совпал с интересом редакции, выражающей, как она пишет, «соображения о той большой важности, которую в настоящее время для демократической аудитории Словаря могла бы иметь Ваша статья..». То есть индивидуальный интерес совпал с общественным запросом. Речь шла о статье, которая окончательно была названа «Карл Маркс. (Краткий биографический очерк с изложением марксизма)», написанной в июле–ноябре 1914 года. Сама тема требовала цельности и систематичности в изложении материала — богатейшего, имевшегося в сознании автора. Причем эта цельность была практически сформулирована в его предыдущих статьях. Поэтому она и составила идею плана для новой большой серьезной статьи о миросозерцании К.Маркса. К счастью, этот план сохранился и дает представление о контуре разработки Лениным системы мировоззрения марксизма.

План прямо начинает с трех источников: «Английская политическая экономия

Немецкая классическая философия

Французская политическая борьба».

Однако далее, по мере работы над планом статьи (соответственно: над идеей выражения миросозерцания К.Маркса) количество рубрик увеличивается, выходит за рамки первой схемы. А сама статья выходит и за рамки плана. И это естественно: план не догма, а руководство к действию. Но интересно, как развивается форма выражения нового мировоззрения. Во введении к изложению марксизма Ленин пишет: «Признаваемая даже противниками Маркса замечательная последовательность и цельность его взглядов, дающих в совокупности современный материализм и современный научный социализм, как теорию и программу рабочего движения всех цивилизованных стран мира, заставляет нас предпослать изложению главного содержания марксизма, именно: экономического учения Маркса, краткий очерк его миросозерцания вообще (курсив наш — А.К.)» . Однако назван этот очерк: «Учение Маркса». Читатель полагает, что вся статья разделена на две части: Биография Маркса (стр.46-50) и Учение Маркса (стр.50 и следующие), т.е. все учение полностью названо «марксизм», как миросозерцание Маркса. Но нет, на странице 60 читатель встречает следующий раздел: «Экономическое учение Маркса». Здесь явная нестыковка с точки зрения миросозерцания: экономическое учение — это вторая составная часть марксистского учения (если называть полное миросозерцание учением), состоящего, по мысли автора, из трех частей. Следовательно, в этом пункте нужно было назвать экономический раздел «Экономическая теория марксизма», как часть целого миросозерцания=учения. Или можно было все учение назвать миросозерцанием, а его части учениями: «Философское учение марксизма», «Экономическое учение марксизма», «Политическое учение марксизма», что было бы более логично. Но тогда Маркс оказался бы создателем нового философского учения, что противоречило бы тезису об «оставшейся от философии науки о мышлении: логики и диалектики» . Третий раздел — «Социализм» — представляет третью составную часть марксизма: теорию классовой борьбы, политики пролетариата по отношению к другим классам, нациям, семье, государству. Но в этой части статьи Ленин добавляет раздел «Тактика классовой борьбы пролетариата». И это тоже нестыковка: было три части учения, а стало четыре? Хотя эта теория могла бы органично войти в третий раздел (в третье учение). Однако здесь Ленин имеет серьезные основания: практическое — дать ориентир для актуальной повседневной борьбы, и теоретическое — здесь речь идет не об объективных процессах, а о субъективной стороне революционно-практической деятельности, о конкретной борьбе конкретных людей — о субъектах. И, таким образом, речь идет о путях и средствах претворения учения (теорий) в жизнь, о реализации идей. Эти нестыковки в статье обусловлены, главным образом, дефицитом времени у Ленина и у редакции, а также остротой практической борьбы, в которую был погружен Ленин. И, конечно, жаль, что, несмотря на такие труды, буржуазное издательство «Гранат» ещё и исключило в окончательном тексте два последние (самые боевые) раздела статьи. Они были опубликованы только в 1918 году — в новом, уже советском, издании статьи.

Что же касается плана статьи как контура миросозерцания К.Маркса, то он достаточно конкретен. И помимо трех подробно разработанных составных частей марксизма, в нем отмечены вопросы «Естествознание конца ХIХ века» и «Естествознание ХХ века», а также вопрос «Отношение к религии». Уже в самом конце плана В.И.Ленин отмечает: «В самых общих чертах можно бы коснуться генезиса марксизма.» и «Нельзя обойтись без рассмотрения возражений (ревизионизм) … дальнейшая эволюция (Гильфердинг)». Конечно, это было бы очень существенно. Но отчасти эти вопросы рассматривались Лениным в других работах, а отчасти, особенно первая пометка, могли бы войти в основные разделы. Но вопрос о естествознании, как один из основных для мировоззрения, должен занять свое фундаментальное место. Другое дело, что практическая и теоретическая борьба по социальным проблемам не оставляла практически времени и сил для разработки методологических проблем естествознания, переживавшего также революционные времена.

Это и есть вторая из двух главных проблем для В.И.Ленина, состоящих в незавершенности становления новой формы мировоззрения и его выражения, а также в незавершенности его реализации на практике. Отсюда и трудности автора, который находится внутри этого процесса становления, а, следовательно, — под живым воздействием его противоположных сторон. Ведь на основе этого миросозерцания совершен грандиозный переворот в учении о природе и об обществе, но как экономическое учение не было еще подтверждено практикой, так как не было реализовано, коммунизм не вступил ещё в действительное существование. Поэтому В.И.Ленин, с одной стороны, был точен, когда говорил о миросозерцании К.Маркса, а, с другой, — был скован тем обстоятельством, что марксизм как разработанное миросозерцание не материализовался до Октября 1917 года в саму практику революционного преобразования общества. Но он пишет, как и Ф.Энгельс, будучи убежденным, что такая практика не за горами. Об этом уже было сказано на Базельском конгрессе Второго интернационала в 1912 году, определившем текущее время как революционную ситуацию в Европе.

Снятие этой ситуации — социалистическая революция как реализация на практике миросозерцания классиков марксизма и других революционеров, позволила констатировать завершение процесса становления новой формы материалистического мировоззрения и начало его развития в новых общественных условиях. Практика подтвердила истинность нового мировоззрения. А до этого действительно было мировоззрение-в-себе, в понятии: миросозерцание, разработанное К.Марксом, Ф.Энгельсом и В.И.Лениным, и принимаемое, распространяемое и утверждаемое революционерами и рабочим классом во всем мире.

Ну а разработкой методологии и философских вопросов естествознания и техники ХХ века занялись многочисленные советские философы, специалисты-естествоиспытатели и инженеры. И смогли вывести науку и технику СССР на самые передовые рубежи в мире.

 

Г.Н. Змиевской

От Международного товарищества рабочих — к Коминтерну

 

Выделение исторических эпох нового времени, начиная с Великой Французской революции, проводилось многократно. Но по-настоящему научно это было проделано только в марксистской литературе, поскольку иная методология в конечном счете констатировала тот или иной миропорядок, молчаливо предполагая в качестве объективной истины господство эксплуататорских классов. Это в равной мере относится как к ученым трактатам домарксистских времен, так и к современным «перлам» социологии и политологии, переплюнувшим все мыслимые и немыслимые нормы пошлости в своих заявлениях об устарелости марксизма и якобы обнаружившейся на практике его неспособности справиться с объективными затруднениями, что выразилось в распаде СССР и мировой социалистической системы. В связи с этим можно привести цитату из предисловия к двухтомнику избранных произведений Маркса и Энгельса, звучащую сегодня весьма актуально:

«Буржуазия ненавидит учение Маркса. Сначала она пыталась при помощи заговора молчания не допустить распространения учения Маркса. Но упорной борьбой за правильное теоретическое выражение интересов и задач пролетариата и за действительное проведение их в жизнь обеспечено было влияние марксизма на пролетариат. В силу того огромнейшего авторитета и влияния, которое учение Маркса завоевало среди масс пролетариата и трудящихся, буржуазии пришлось переменить свою тактику. Лицемерно признавая научные заслуги Маркса, буржуазия через своих лакеев старается извратить его учение. Изменники социализма, ренегаты марксизма, социал-демократические вожди, превратившиеся в лакеев буржуазии, всеми силами помогают ей в этом гнусном деле, стараясь скрыть истинный смысл учения Маркса, подделать его в духе буржуазии, чтобы усилить буржуазное влияние на пролетариат, поддержать и спасти разваливающееся здание буржуазного общества, укрепить власть буржуазии, ее классовое господство» .

Это написано в 1933 г, когда готовилось к печати издание избранных трудов, приуроченное к 50-летию памяти Карла Маркса, а в это время бушевал мировой экономический кризис, равного которому история еще не знала.

Но разве сегодня, в начале нового тысячелетия, каждое слово этой цитаты не относится к текущему положению дел? Разгорается мировой кризис капитализма, по сравнению с которым «великая депрессия» начала 30-х может показаться детской забавой. Мировая буржуазия, истратившая астрономические суммы на то, чтобы похоронить не только само учение Маркса, но и всяческую память о нем, вдруг снова бросилась до дыр зачитывать его труды и теперь уже тратит миллиарды долларов на их издание и приобретение, тем более, что самому доллару осталось жить недолго. Исполинская фигура Маркса опять встает во весь рост, и опять его силятся представить «освобожденным» от революционного изменения всего мирового уклада жизни.

Все это не заслуживало бы обсуждения (очередные вариации на тему слона и моськи), если бы по части генеральной линии мирового коммунистического движения все было в порядке. Когда В.В. Адоратский, директор ИМЭЛ при ЦК ВКП (б), директор Института философии АН СССР, главный редактор главных изданий произведений классиков марксизма-ленинизма, писал упомянутое предисловие, он знал, что, несмотря на капиталистическое окружение первого в мире государства Советов, есть еще и Коминтерн — могучее содружество всех, кто видел смысл своей жизни в избавлении человечества от буржуйского кошмара.

Как это ни может показаться парадоксальным, но даже грандиозное в политическом плане поражение, связанное с распадом СССР и мировой системы социализма, не настолько удручает, насколько сегодняшний идейный разброд. Общая численность всех компартий, возникших на месте почти 20-миллионной КПСС, далеко не дотягивает до 1 млн. Куда делись остальные? Если добавить, что средний возраст оставшихся в рядах компартий людей угрожающе высок, то проблема особой важности, неразрывно связанная с идейным разбродом — это проблема преемственности поколений.

Казалось бы, гибель СССР должна автоматически сделать лидером мирового коммунистического движения огромную по численности компартию Китая (67 млн. на 2004 г.), под руководством которой КНР за последние 30 лет добилась впечатляющих успехов. Но — консолидации в оставшихся странах социализма (КНР, Вьетнаме, КНДР, Кубе) не чувствуется. А ведь мировое движение к социализму и коммунизму без России не в состоянии решить поставленных перед ним историей задач.

Сегодня мы стоим перед той же проблемой, с которой столкнулись Маркс и Энгельс после событий 1848-49 годов, Ленин после 1914 года — в условиях обострения противоречий между трудом и капиталом мировое коммунистическое движение находится под угрозой потери влияния на народные массы, а, значит, — под угрозой собственной гибели как ведущей силы мирового прогресса.

В основе проблемы — ослабление интернационализма в социалистическом лагере, отсутствие постоянных координирующих органов типа прежних марксистско-ленинских Интернационалов. Существующие ныне Социнтерн (окончательно выродившийся потомок II Интернационала, крах которого столь убедительно констатировал еще в 1914 г. В.И. Ленин), а также движение «За демократический социализм» (уродец, развившийся из троцкистского IV Интернационала) — никоим образом не в счет. Как это ни больно признавать, но приходится согласиться с оценкой, прозвучавшей более 20 лет назад в письме Венгерской социалистической рабочей партии ко всем компартиям Европы:

«Национальные эксперименты по обновлению социализма не соединились в единый международный опыт. Мы следили за усилиями друг друга, но нам не удалось сформулировать общие факторы» .

А ведь так было не всегда. Так не могло быть, пока существовал III, Коммунистический Интернационал, 100-летие которого мы отметим в наступающем 2019 году.

Для людей, имевших счастье жить и формироваться как личность в Советском Союзе, это вроде бы является азбучной истиной. Но сегодня уже выросло целое поколение, которому ни в школе, ни в вузе, ни тем более в СМИ о марксистско-ленинских Интернационалах ничего не говорилось. Буржуазия, придя к власти, усиленно творит «антиисторию». Но — как ни старайся, обманывать многих надолго нельзя. Напомним о ставших уже легендарными трех Интернационалах, основание которых связано с великими именами классиков — Маркса, Энгельса, Ленина.

***

I Интернационал (Международное Товарищество рабочих) был основан Карлом Марксом в Лондоне в 1864 г. Будучи идейным вождем Товарищества, Маркс написал Учредительный манифест, в котором ставились как стратегические задачи пролетариата (борьба за свержение капитализма, за полное уничтожение эксплуатации), так и тактические (координация действий рабочих союзов, «… существующих в различных странах и стремящихся к одной и той же цели, а именно: защите, развитию и полному освобождению рабочего класса» .

Программные и учредительные документы I Интернационала были так составлены, чтобы доступ не был закрыт никаким сообществам, защищающим интересы рабочего класса. Это, с одной стороны, дало возможность лавинообразно расширить организацию (I Интернационал имел секции во всех ведущих странах Европы, а также в США и Австралии), с другой — привело к «засорению» мелкобуржуазными настроениями и постоянным острым дискуссиям, переходящим в полемику.

Созданный на волне подъема международного рабочего движения, объективно связанного с развитием капитализма, I Интернационал просуществовал относительно недолго: формально он был распущен в 1876 г., фактически концом его основной деятельности следует считать Гаагский конгресс 1872 г.

Маркс не занимал верховных руководящих постов в I Интернационале, он был лишь секретарем-корреспондентом для Германии и Голландии (позже — и для России), но его участие в работе Генерального совета фактически означало руководство всей организацией.

Любопытно, что уже после смерти Маркса Энгельс в переписке указывал, что Маркс не был Генеральным секретарем I Интернационала , но это мало помогало. Титул Генерального секретаря как-то сам собой остался у Маркса, и в дальнейшем придавал особую роль тому, кто его носил.

Несмотря на короткий — менее 10 лет — основной период работы, I Интернационал выполнил свою историческую задачу: банкротство всех домарксовских социалистических учений стало ясным для самых широких слоев пролетариата. В предисловии к английскому изданию «Манифеста Коммунистической партии» 1888 г. Энгельс писал: «Когда… Интернационал прекратил свое существование, он оставил рабочих совсем другими людьми по сравнению с тем, какими он их застал в 1864 г.»

Основная деятельность I Интернационала отмечена Женевским (1866), Лозаннским (1867), Брюссельским (1868), Базельским (1869) и Гаагским (1872) Конгрессами, а также Лондонской (1871) Конференцией, срочно созванной в связи с событиями в Париже.

Вся история I Интернационала — это борьба Генерального совета «…с дилетантскими опытами и сектами, стремящимися занять в рядах самого Интернационала позицию против рабочего движения»

Так, во Франции активно действовали прудонисты, много навредившие на начальном этапе работы. Маркс дал уничтожающую критику прудонизма, заклеймив его как мелкобуржуазный утопизм, чуждый всякому революционному действию .

Увы, французские рабочие не отнеслись с должным вниманием к предостережениям Маркса и получили кровавый урок Парижской Коммуны, вожди которой находились под сильнейшим влиянием прудонизма.

В Германии бурную деятельность развил Ф. Лассаль, явно претендовавший на роль лидера всей немецкой революционной мысли и длительное время поддерживавший переписку с Марксом (1848-1862) как его якобы полный единомышленник и горячий сторонник. Однако, когда при личной встрече в 1862 г. Маркс подробно ознакомился с позицией Лассаля, он убедился, что роль пролетарского вождя Лассалю вовсе не к лицу. Лассаль был типичным мелкобуржуазным политиком, с одной стороны, игравшим на естественных стремлениях трудящихся раздробленной Германии к объединению, с другой — не пропускавшим возможностей подружиться с реакционной верхушкой прусской буржуазии и аристократии.

Даже Маркс, в открытой дискуссии в пух и прах разбивший Лассаля, едва не угодил в ловко устроенную прусской реакцией ловушку, расставлял которую не кто иной, как Бисмарк. Признавая заслуги Лассаля как социал-демократического пропагандиста и агитатора и исходя из интересов рабочего класса, Маркс положительно ответил на предложение сотрудничать в газете «Социал-демократ», главном рупоре лассальянцев. Более того, вхождение в редакцию «Социал-демократа», газету легальную, обещало Марксу (через ее главного редактора Швейцера) перспективу восстановления прусского гражданства и возвращение на родину после долгой эмиграции.

Однако внезапная смерть Лассаля (он был убит на дуэли в 1864 г.) и последовавшие за этим скандальные разоблачения обнаружили всю ренегатскую сущность как лассальянства, так и газеты «Социал-демократ». Лассаль, как выяснилось, заключил договор с Бисмарком, согласно которому он должен был приветствовать «от имени рабочих» аннексию Шлезвиг-Голштинии прусским режимом в обмен на всеобщее избирательное право.

Ряд публикаций во славу Бисмарка и общий проправительственный тон газеты явно обнаружили единодушие между погибшим Лассалем и оставшейся швейцеровской газетой, сохранившей только название и полностью утратившей социал-демократическое содержание.

Ну чем не сегодняшние «Московский комсомолец» или «Комсомольская правда», названия которых звучат как прямое глумление над словом «комсомол»?

И вот в такую-то игру хотели втянуть Карла Маркса?

Швейцер, конечно же, апеллировал к тому, что необходимо использовать все легальные возможности для агитации, действовать как «реальный политик», т.е. в угоду полицейским требованиям сплошь и рядом переступать через интересы рабочего класса. Маркс на это презрительно ответил, что в таком случае он «не реальный политик» и заявил о своем отказе от сотрудничества в «Социал-демократе». Реакция на это последовала немедленно: Марксу было громогласно отказано в восстановлении прусского гражданства. Он встретил это с иронией: «Агитацию там мне разрешили бы только в том случае, если бы она имела желательную для Бисмарка форму. Я стократно предпочитаю мою агитацию здесь через Международное Товарищество» (Маркс в это время, напомним, жил в Лондоне).

Далее Маркс подчеркивает: «…успех этого Товарищества превзошел всякое ожидание в Англии, Франции, Бельгии, Швейцарии, Италии. Только в Германии мне, конечно, противодействуют последователи Лассаля, которые: 1) по глупости боятся ущерба их влияния; 2) знают, что я определенно высказался против того, что немцы называют «реальной политикой» (это такого рода «реальность», которая ставит Германию далеко позади всех цивилизованных стран)» .

С 1868 г. начинается новый этап борьбы внутри Интернационала, на этот раз с М.А. Бакуниным и бакунистами. Маркс, вообще настороженно относившийся к выходцам из николаевской России, имевшей, по его выражению, «голову в Петербурге, а руки во всех европейских столицах», вел идейную борьбу против бакунистов еще до 1868 г., но в этот период бакунинский «Альянс» еще не входил в Международное Товарищество. Бакунисты, явно проигрывая эту борьбу, в 1868 г. приняли решение о вступлении в Интернационал, как бы признавая его правоту. Однако на деле это означало ни много ни мало как «создание второго Интернационала внутри первого», как подчеркивал Маркс в уже упомянутом письме к Ф. Больте. Разумеется, с Бакуниным во главе.

Замах, как видно, не слабый, можно сказать — истинно российский. Только вот куда этот замах был направлен?

Бакунинская программа представляла собой эклектическую смесь из равенства классов, уничтожения наследственного права как исходного пункта социалистического преобразования общества, атеизма и воздержания от участия в политике (jQuery183002458773078489207_1544340102248). Казалось бы, сущий бред. Однако личные качества Бакунина как выдающегося организатора с авантюрным уклоном, энергичного агитатора с немалым обаянием снискали ему поддержку в Италии, Испании и значительной части Франции, поскольку бакунизм во многом перекликался с прудонизмом. Интересно, что прудонизм был полностью разгромлен идейно еще в 1847 г. в знаменитой работе Маркса «Нищета философии», написанной как ответ на прудоновскую «Философию нищеты». Но 20 лет спустя, уже после смерти Прудона, его мелкобуржуазные рассуждения заиграли в бакунизме с новой силой. Очень уж подкупающе звучала в лозунгах Бакунина идея соединения коллективной собственности с прудоновской абсолютной свободой личности, объявляемой высшей целью всего человеческого развития.

Бакунина наряду с Прудоном считают одним из основоположников анархизма, получившего затем значительное развитие — прежде всего, в России. Накал борьбы против бакунизма в Интернационале превзошел все предыдущие коллизии. Особенно он усилился после Базельского конгресса (1869 г.), где были увеличены полномочия Генерального совета. Поскольку Бакунин рассматривал Товарищество рабочих как модель будущего общества, где ликвидации подлежит не капитал, а государство (по Бакунину, именно оно создало капитал, которым каждый капиталист обладает по милости государства ), он считал, что власть Генерального совета губительна для организации и деморализует сам Генеральный совет. Каждая секция Интернационала, по Бакунину, должна быть автономна, и каждый человек в каждой секции тоже автономен.

В общем, за 50 лет до батьки Махно его принципы протаскивались не где-нибудь, а в I Интернационале, и всучивались не кому-нибудь, а самому Марксу.

Период с 1868 по 1872 г., который можно охарактеризовать как заключительный в работе I Интернационала, отмечен диалектикой нарастания борьбы противоположностей. С одной стороны, авторитет Интернационала рос и оказывал все более заметное влияние на европейскую политику. Пика этого влияния организация достигла в дни Парижской Коммуны. Напомним, что в состав Коммуны вошли 23 члена I Интернационала (из 83 избранных). Это ли не доказательство авторитета? Первый в истории прорыв всевластия капитала — и почти треть по количеству и подавляющее большинство по идейному влиянию — члены I Интернационала! Да, к величайшему сожалению, это были в основном не марксисты, а бланкисты и прудонисты — оппоненты марксизма по дебатам в Интернационале. Да, они наделали массу ошибок, которых могли и не совершать — поэтому Коммуна просуществовала всего 72 дня.

Но сколько вместили в себя эти 72 дня!

Даже располагая только дико искаженной информацией о Коммуне, исходящей от ее врагов, весь мир понял, что перед ним — зародыш новой власти, власти тех, кто работает, а не тех, кто ворует и грабит. Поэтому вытравить память о Коммуне из сознания всех трудящихся и угнетенных оказалось не под силу мировой буржуазии, несмотря на все старания.

В то же время события 1871 г. невиданно остервенили господствующие классы, которые впервые почувствовали настоящую угрозу своему господству.

Говорят, в Париже по рукам

Коммунаров раньше узнавали.

Если бы ты был случайно там,

То тебя б за руки расстреляли.

Кстати, расстреливать «за руки» стало впоследствии любимым занятием мировой реакции: этим с упоением занимались и в российских карательных операциях 1905-1907 годов, и во время фашистских художеств в Италии, Испании, «третьем рейхе», и во всех последующих режимах и режимчиках, демонстрировавших позицию капитала по отношению к своим классовым противникам. События 1993 года в Москве — никоим образом не есть исключение.

Знаменитая работа Маркса «Гражданская война во Франции», напечатанная на следующий день (!!) после разгрома Парижской Коммуны, явилась новым манифестом I Интернационала, объявившим всему миру, что поражение Коммуны не есть гибель мирового революционного процесса, но только его начало:

«После троицына дня 1871 г. не может быть ни мира, ни перемирия между французскими рабочими и присвоителями продукта их труда… борьба неизбежно будет разгораться снова и снова во все возрастающих размерах, и не приходится сомневаться, кто в конце концов останется победителем — немногие ли присвоители или огромное большинство трудящихся. А французский пролетариат является лишь авангардом современного пролетариата.

Засвидетельствовав таким образом перед Парижем международный характер своего классового господства, европейские правительства вопят в то же время, что главнейшим источником всех бедствий является Международное Товарищество рабочих, эта международная контр-организация труда против всемирного заговора капитала… Буржуазный рассудок, пропитанный полицейщиной, разумеется, представляет себе Международное Товарищество рабочих действующим по способу тайного заговорщического общества, центральный орган которого назначает время от времени восстания в разных странах. На деле же наше Товарищество есть лишь международный союз наиболее передовых рабочих в разных странах цивилизованного мира… Почва, из которой оно вырастает, есть само современное общество. Это Товарищество не может быть искоренено, сколько бы крови ни было пролито. Чтобы искоренить его, правительства должны были бы искоренить деспотическое господство капитала над трудом, т.е. условия своего собственного паразитического существования.

Рабочий Париж с его Коммуной всегда будут чествовать как славного предвестника нового общества. Его мученики воздвигли себе памятник в великом сердце рабочего класса. Его палачей история уже пригвоздила к вечному позорному столбу, от которого их не спасут никакие молитвы их попов» .

Ну, разве не актуальны сегодня слова Маркса, написанные почти 140 лет назад? У современной буржуазии, которая «выпяливает глаза в тугой полицейской слоновости» на труды Маркса, есть все основания стервенеть не меньше Тьера и его приспешников, наблюдая, как мировой кризис разметает в прах идиотскую концепцию «однополярного мира» вместе с перспективой паразитского «золотого миллиарда».

Небольшая брошюра, заставившая с новой силой зазвучать лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», всерьез перепугала буржуазию, заставив ее переосмыслить итоги Коммуны и с ужасом уставиться на I Интернационал, готовый повторить Коммуну уже в международном масштабе.

Но сам Маркс и другие лидеры I Интернационала хорошо понимали, что эйфория от возросшего влияния организации крайне опасна. Энгельс отмечал: «К Интернационалу присасывалась всякая шваль. Находившиеся в нем сектанты обнаглели, злоупотребляли своей принадлежностью к Интернационалу и надеялись, что им будут дозволены величайшие глупости и низости… в Гааге пузырь лопнул… мы отделались с честью для нас от гнилых элементов (присутствовавшие на последнем решающем заседании члены Коммуны говорят, что ни одно заседание Коммуны не производило на них такого потрясающего впечатления, как этот суд над предателями европейского пролетариата)» .

Что же произошло на Гаагском конгрессе?

Энгельс сделал специальный доклад о деятельности Бакунина и бакунистов, из которого явным образом следовало, что бакунинский «Альянс» претендует на диктаторство в Интернационале, не гнушаясь даже сотрудничеством с царизмом. «Царь — это только средство. Великая цель освящает своей святостью любые средства, даже если они кажутся дурными». Такой лозунг кажется совершенно диким на фоне призывов к абсолютной свободе личности, но для Бакунина он совершенно нормален, если вспомнить его собственное прошение царю, написанное из Петропавловской крепости:

«Молю Вас только о двух вещах, Государь! Во-первых, не сомневайтесь в истинности слов моих; клянусь Вам, что никакая ложь, даже тысячная часть лжи не вытечет из пера моего!»

И это — страстный борец за свободу личности? Претендент на роль вождя международного пролетариата?

«Доказательства!» — завопил кто-то из бакунистов из зала Конгресса, может быть, это был и сам Бакунин.

Доказательства истинности бакунинских циркуляров и обращений представил Поль Лафарг, а вместе с ним — русский эмигрант, член Интернационала Утин. Энгельс подытожил: «Впервые в истории борьбы рабочего класса мы сталкиваемся с тайным заговором внутри самого рабочего класса, ставящим целью взорвать не существующий эксплуататорский строй, а Товарищество, которое ведет против этого строя самую энергичную борьбу Это заговор, направленный против самого пролетарского движения» .

Подавляющее большинство Конгресса проголосовало за исключение Бакунина и его сторонников из Интернационала.

Этот раскол, спровоцированный бакунистами и прудонистами, оказался весьма губительным — обозначились новые разногласия, подрывавшие монолитность организации и умалявшие ее политическое влияние. Хотя Парижская Коммуна была, по выражению Энгельса, «духовным детищем» Интернационала, благодаря именно ей он обрел в Европе нравственную силу, но сразу же после 1871 г. возникла ожесточенная полемика между отдельными политическими направлениями, оспаривавшими друг у друга исключительное право на использование результатов, достигнутых Коммуной. Энгельс с величайшим сожалением писал об Интернационале этой поры: «Он был выдвинут на авансцену европейской истории в такой момент, когда для него повсюду была отрезана возможность всякого успешного практического действия. События, поднявшие его до положения седьмой великой державы, не позволяли ему в то же время мобилизовать и пустить в ход свои боевые силы под страхом верного поражения и упадка рабочего движения на целые десятилетия. К тому же со всех сторон напирали элементы, пытавшиеся использовать так быстро выросшую славу Товарищества в целях своего личного тщеславия или личного честолюбия, не понимая или не учитывая истинного положения Интернационала.»

Гаагский конгресс, увы, не ликвидировал эту полемику, как на то надеялись марксисты. В 1874 г. было принято решение о переносе штаб-квартиры Интернационала в США, где имя Интернационала еще не было запятнано бесконечными «выяснениями отношений». Энгельс с болью в душе объясняет это решение: «… ввиду невозможности при всеобщей реакции отвечать поставленным повышенным требованиям и поддерживать всю полноту своей деятельности не иначе, как ценою ряда жертв, от которых рабочее движение должно было истечь кровью…» .

Однако вскоре и в Америке престиж Интернационала упал до недопустимо малого уровня, поскольку революционный процесс находился здесь на значительно более раннем этапе развития, чем в Европе. Маркс и Энгельс констатировали: «В старой форме он себя пережил… следующий Интернационал будет — после того, как учение Маркса в течение нескольких лет будет все более и более усваиваться — чисто коммунистическим» .

 

 

***

Основатели научного коммунизма, конечно, страстно мечтали о новом мощном подъеме революционного движения, но при всем том ясно понимали, что 70-е годы XIX в означают наступление периода глобального развития капитализма в условиях его полного мирового господства. Поэтому яростные выступления с оружием в руках, характерные для ушедшей эпохи буржуазных революций (1789-1871) должны смениться углубленной разработкой теории социальной революции, основой которой должно стать исчерпывающее знание законов развития капиталистического общества. В это время создается бессмертный Марксов «Капитал» — и одновременно выползает оппортунизм, отрекающийся от классовой борьбы, проповедующий соглашение с буржуазией, якобы констатирующий «перерождение классов» и тем самым объявляющий классовый анализ общественных процессов «устаревшим».

Как это созвучно современным бормотаниям об «общечеловеческих ценностях», «политических реалиях, основанных на здравом смысле», «ликвидации пролетариата при переходе к постиндустриальному обществу» и прочем наборе «макакавок», предназначенных исключительно для затуманивания общественного сознания! Человек за компьютером, удовлетворяющий потребности общества посредством информационных технологий, является таким же пролетарием, как и человек у станка, делающий то же самое за счет машиностроительных технологий. Разница — в том, что средства производства, на которых он работает, предоставляют в распоряжение тех, кто ими распоряжается, гораздо большие возможности. Вопрос — все тот же: кто ими распоряжается?

70-80-е годы XIX века — это, с одной стороны, развитие социал-демократии с оппортунистическим душком, с другой — упорное передвижение центра тяжести революционной борьбы из Западной Европы в Россию. Причем и то, и другое имело место под флагом усвоения марксизма.

Германская социал-демократия, оказавшаяся в авангарде революционного процесса в 70-е годы, с самого начала примкнула к теоретическим положениям Маркса. Вспомним, что Лассаль целых 15 лет уверял, что он еще больший марксист, чем сам Маркс, пока ему не протянул кончик пальца канцлер Бисмарк. То же можно сказать и о новых «преемниках» Маркса Э. Бернштейне и К. Каутском, возглавивших социал-демократию Германии с 80-х годов.

Отметим: Маркс и Энгельс никогда не отождествляли себя с социал-демократами. Они всегда называли себя коммунистами и считали такое название единственно правильным для пролетарской партии, последовательно отстаивающей интересы людей труда, поскольку ключевым моментом программы такой партии является обобществление средств производства.

Но в 60-70-е годы XIX века возник целый ряд партий, называвших себя социал-демократическими и также включавших обобществление средств производства в свои программные требования. Поэтому Маркс и Энгельс считали возможным сотрудничать с социал-демократической партией Германии и даже вступить в ее ряды, поскольку главное расхождение между коммунистическими и социал-демократическими принципами на тот момент отступало на задний план. Они «мирились» с оппортунистическим названием партии лишь при том условии, что партия в своей программе выдвигала в качестве основных целей свержение власти буржуазии, отмену частной собственности на средства производства, овладение ими пролетариатом, революционное преобразование всей совокупности общественных отношений — т.е. обозначала движение в наиболее правильном направлении с точки зрения выражения пролетарских интересов. Энгельс на закате дней писал: «У нас с Марксом было прекрасное, научно-точное, название партии, но не было действительной, т.е. массовой, пролетарской партии. Теперь (конец XIX века) есть действительная партия, но ее название неверно. Ничего, «сойдет», лишь бы партия развивалась, лишь бы научная неточность ее названия не была от нее скрыта и не мешала бы ей развиваться в верном направлении» .

Безусловно, после смерти Маркса определяющей в мировом коммунистическом движении стала роль Энгельса. С этой позиции образование II Интернационала (Париж, 1889 г.) — это, прежде всего, Энгельс.

Нельзя при этом не учитывать, что организационно II Интернационал возникал стараниями уже новых фигур — прежде всего Эдуарда Бернштейна и Карла Каутского. Тогда, в 80-е, еще молодые люди (Бернштейн родился в 1850 г., Каутский — в 1854 г.), они развили достаточно бурную деятельность, что хорошо видно по их переписке с Энгельсом. Так, в переписке с Бернштейном (1881-1884 гг) Энгельс с поразительным терпением разъясняет молодому, но уже явно проявляющему социал-реформизм и симпатизирующему буржуазной демократии Бернштейну азбучные истины марксизма, искренне надеясь на то, что в будущем он вырастет в одного из лидеров нового Интернационала. Судьбой, однако, было уготовано стать многолетним идейным вождем этой организации Карлу Каутскому, который приходил к марксизму достаточно извилистым путем.

Но если Бернштейн, несмотря на все усилия Маркса и Энгельса, так и не стал настоящим марксистом, то Каутский с особой гордостью заявлял: «Я пришел к марксизму умозрительно, как к единственно правильной науке» . В самом деле, Каутский, будучи сыном чеха и немки и уроженцем Праги, с детства впитал ненависть к поработителям Чехии — австрийцам. Он зачитывался Гейне, был поклонником Дарвина и дарвинистов, со всей юношеской непосредственностью переживал события 1870-71 годов во Франции и мечтал о независимой Чешской республике.

К немецкой классической философии он обратился под влиянием матери — Минна Каутская была выдающейся писательницей, человеком высокой эрудиции и близким как к высшим сферам искусства (в молодости она была театральной актрисой и мечтала о великих сценических достижениях, но была вынуждена оставить сцену по состоянию здоровья), так и к революционным кругам (вступив в социал-демократическую партию, она вложила все свои творческие силы в романы и публицистику).

Маркс и Энгельс считали книги Минны Каутской не только талантливыми, но и весьма полезными для развития социал-демократического движения. Так что молодой Карл Каутский приходил к марксизму, в сущности, не своим умом, как постоянно подчеркивал, а благодаря авторитету матери и, в дальнейшем, жены Луизы, обладавшей столь же смелым и решительным характером, что и свекровь.

Как бы там ни было, но лучшее свое произведение как марксист он написал именно в пору воздействия на его мировоззрение этих двух незаурядных женщин — «Экономическое учение Карла Маркса (1886 г.).

К концу 80-х годов противоречия в европейском социал-демократическом движении чрезвычайно обострились. В авангарде движения, как и полагалось, находились Германия и Франция. Если ситуация в Германии, пусть и с большими затруднениями, все же могла считаться контролируемой могучим умом Энгельса, то во Франции, после амнистии коммунарам, тонко и хитро объявленной в 1880 г., получило развитие движение поссибилистов, равносильное немецкому ревизионизму и провозглашавшее отказ от классовой борьбы. Разногласия между поссибилистами и революционными социал-демократами, возглавляемыми Ж. Гедом и П. Лафаргом — зятем Маркса — достигли апогея к началу 1889 г., когда социалисты предложили собрать Всеевропейское объединительное совещание. В феврале в Гааге такое совещание состоялось, однако ни одного делегата от поссибилистов на совещании не появилось. Это было явной провокацией — всем поссибилистским организациям были разосланы приглашения, и отказов не поступило. Такой пошлый «бойкот» вызвал соответствующую реакцию: в Гааге было решено созвать Международный социалистический конгресс уже без всяких поссибилистов. Душой этого решения был Поль Лафарг.

Энгельс одобрил итоги Гаагского совещания: «Вы уже наполовину выиграли сражение — писал Энгельс Лафаргу. — Используйте завоеванную в Гааге позицию как отправной рубеж будущих успехов» .

Само собой, поссибилисты объявили, что затея социалистов — это пустая авантюра, и, опираясь на сношения с проправительственными силами, пригрозили сделать все для срыва Конгресса, если он будет проводиться во Франции.

Угроза показалась весьма опасной, и осторожный Вильгельм Либкнехт предложил провести Конгресс не во Франции, а в Швейцарии. Предложение Либкнехта было поддержано многими социал-демократами, и даже Поль Лафарг заколебался.

Энгельс же встретил этот план в штыки. Ради организации Конгресса он даже отложил главную задачу своей жизни — работу над третьим томом «Капитала». Он использовал весь свой авторитет и всю могучую энергию, чтобы Конгресс состоялся именно во Франции, и сумел убедить Лафарга в том, что, во-первых, уступки угрозам будут означать победу поссибилистов, и, во-вторых, проведение Конгресса где-либо еще будет означать сход французской социал-демократии с международной арены. Опытный тактик, Энгельс с особой остротой чувствовал значимость момента. Только быстрота могла обеспечить успех.

Либкнехт в Лейпциге тоже получил весьма резкое послание Энгельса: «Твой совет французам при известных условиях найти путь к какому-либо соглашению… то есть пойти и подставить спину, чтобы получить пинок, естественно, взбесил их. Этот совет и твое возмущение тем, что мы… показали поссибилистов такими, как они есть, то есть людьми, получающими средства из рептильного фонда оппортунистов,… становятся понятными только в том случае, если ты хотел оставить себе лазейку, чтобы даже после полученного пинка затеять еще маленькое дельце за страх и риск немецкой партии» .

Подобное послание соратнику по революционной деятельности можно сравнить прямо-таки с хорошей оплеухой. Энгельс без устали доказывал, что встреча социалистов всех стран будет означать либо подчинение оппортунизму, либо его разгром. Момент вызова противника на открытое противостояние назрел.

Лафарг, вдохновленный поддержкой Энгельса, развил бурную деятельность. Нельзя забывать и о том, что рядом с ним была дочь Маркса Лаура. Отношения Поля и Лауры вполне заслуживают сравнения с отношениями самого Маркса и его жены Женни. Из трех дочерей Маркса, достигших зрелости, Лаура была больше всех похожа на мать — «…румяная блондинка с пышными кудрявыми волосами, которые отливали золотом, как будто в них светилось заходящее солнце» .

Лафарг боготворил свою жену не меньше, чем его великий тесть, при том, что Маркс весьма неодобрительно относился к намерениям Лауры и Поля вступить в брак, напоминая об огромных лишениях, ожидающих революционеров на их жизненном пути. Молодые люди не послушались его совета, и это, пожалуй, был единственный случай, когда Маркс оказался неправ. Из всех детей Маркса только Лаура дожила до преклонного возраста, причем ее жизнь с Лафаргом в самом буквальном смысле соответствовала притче: «Они жили счастливо и умерли в один день».

Днем открытия Международного социалистического конгресса был выбран день столетней годовщины штурма Бастилии — 14 июля. Опасность, которую несли поссибилисты всему рабочему движению, привела к сплочению революционеров — Энгельс все рассчитал абсолютно точно. Благодаря проведенной им гигантской организационной работе Конгрессом заинтересовались социалисты всех стран Европы и США.

Характерная деталь: совсем незадолго до начала Конгресса Энгельс через Бернштейна и Элеонору Маркс-Эвелинг попытался в последний раз склонить поссибилистов к единству действий. Но они снова отказались, демонстративно наметив проведение собственного конгресса на то же самое время.

Несмотря на все происки, Конгресс открылся точно в назначенный день и прошел с огромным успехом. Прибыли около 400 делегатов от 20 стран. Участники Коммуны принесли с собой простреленные знамена 1871 года, сохранявшиеся в глубокой тайне все это время (вот вам, господинчики поссибилисты, продажные твари!). Эмблемой Конгресса были красные гвоздики, украшавшие грудь каждого из делегатов. Весь зал пламенел кумачом, столь любимым Марксом.

Конгресс открыл Поль Лафарг:

«Сегодня у Франции великий юбилей. Ровно сто лет назад буржуазная революция выбила из-под ног Луи Бурбона его могучую опору — мрачный застенок — Бастилию».

Овации прервали его речь. Выждав необходимое время, он продолжал:

«Но что же мы видим сейчас? Чем стала Франция для рабочих спустя век после падения Бурбонов? Буржуазия всю страну превратила в Бастилию для пролетариата! Этого нельзя долее терпеть…»

Рукоплескания снова остановили Лафарга. Это вызвало еще большее вдохновение оратора, да и вообще Лафарг не умел быть равнодушным. Нет, не случайно дочь Маркса решительно связала с ним свою жизнь вопреки возражениям великого отца. Сверкая глазами, Лафарг говорил о целях, задачах и значении Конгресса. Битком набитый зал ловил каждое его слово. Завершил свое страстное выступление Лафарг — ну, конечно же! — вещими словами Коммунистического Манифеста:

«Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»

Такое блестящее начало задало тон всему Конгрессу. Сменялись ораторы на трибуне, говорили о множестве животрепещущих проблем, но генеральная линия, обозначенная Лафаргом, все больше крепла: требования и программа действий марксистов нашли полную поддержку делегатов.

Россия была представлена шестью делегатами, от имени которых произнес яркую речь Г.В. Плеханов. Он с исключительной убедительностью противопоставил творческое научное начало марксизма авантюризму российских народников (еще свежо было в памяти дело «вторых первомартовцев», с которыми свирепо расправился режим Александра III; среди казненных был Александр Ульянов). В заключение своей речи Плеханов сказал:

«Русские цари были коронованными жандармами, считавшими своей священной обязанностью поддерживать реакцию во всех странах — от Пруссии до Италии и Испании… Вот почему торжество революционного движения в России было бы торжеством европейских рабочих.

Промышленный пролетариат, сознание которого начинает пробуждаться, нанесет смертельный удар самодержавию. А пока наша задача состоит в том, чтобы вместе с вами отстаивать дело международного социализма, всеми средствами распространять учение социал-демократии среди русских рабочих и повести их на штурм твердыни самодержавия.

В заключение повторяю — и настаиваю на этом важном пункте: революционное движение в России победит только как рабочее движение, или же никогда не победит!»

Поссибилисты, пытавшиеся в те же дни провести свой съезд, потерпели полное поражение. Число людей в их залах заседаний таяло на глазах. Лафарг, сообщавший Энгельсу обо всем происходящем в это время в Париже, констатировал: «Поссибилисты совершенно деморализованы. На последнем заседании их конгресса присутствовало всего 58 человек».

Социалистический же Конгресс, напротив, с каждым днем своей работы набирал силу и привлекал все большее внимание. От имени женщин-работниц блестяще выступила Клара Цеткин. Она доказывала, что нельзя отделить освобождение женщин от двойного гнета — в труде и в семье — от борьбы за социализм.

Ее выступление вызвало противоречивые отклики. Ряд делегатов решительно возражал против участия женщин в политике. Однако после выступления Августа Бебеля, который заявил: «Без женщин-соратниц и вам, мужчинам, не сбросить своих цепей!», верх одержали марксисты — сторонники полного равноправия женщин.

Бебеля поддержали в своих выступлениях Жюль Гед, Вильгельм Либкнехт и — особенно! — Поль Лафарг. Еще бы! Уж он-то имел на этот счет более чем убедительные доказательства на своем собственном примере.

Американские делегаты напомнили Конгрессу о трагедии в Чикаго в мае 1886 года и о достижении вершины грабительской системы капитализма в Соединенных Штатах.

У реакции всей Европы безусловный триумф социалистического Конгресса и крах съезда социал-реформистов вызвали нешуточную тревогу. Бисмарковское бюро социальной политики озабоченно сообщало: «Марксистский конгресс гораздо значительнее другого, так как все его участники были крайне революционными социалистами. В ходе его выявилось, что немцы своей организацией и успехами подают пример всем другим нациям». Перед взором Бисмарка и его жандармов продолжали витать сущим кошмаром картины 1848 года и Парижской Коммуны!

Когда повестка дня Конгресса была исчерпана, представитель французской Федерации синдикатов предложил принять резолюцию о международной манифестации в честь мирового единства пролетариата в день памятной даты событий в Чикаго — Первого мая. Резолюция предлагала рабочим всех стран собираться в этот весенний день и предъявлять властям ряд требований, принятых на Парижском конгрессе. Она была единогласно принята.

Наступающий, 2019 год — это юбилейный, 130-й год великого праздника Международной солидарности трудящихся, который теперешняя жалкая буржуазная «демократия» силится украсть у всех нас вместе с днем Великой Октябрьской революции, днем Советской Армии и прочими праздниками, составлявшими гордость советских людей. Взамен подсовываются разные суррогатные, фальшивые подобия праздников, не принимаемые никем всерьез, вроде дня святого Валентина, прощенного воскресенья, дня независимости России (неизвестно от кого), дня позорной ельцинской конституции, которую никак невозможно писать с прописной буквы, совсем уж по-идиотски состряпанного дня «народного единства» и т.д., и т.п.

Право же, по сравнению с этой позорной возней деятельность поссибилистов выглядит куда как презентабельно, тем более, что после провала своего съезда они выступили с заявлением о согласии с главным марксистским требованием о переходе средств производства в общественную собственность. Правда, они тут же оговаривались, что борьба за улучшение положения рабочих не должна считаться подготовкой революции. Каким же образом надлежит осуществлять смену собственности, они не поясняли. Но даже при таких декларациях никому не приходило в голову, например, обозвать день штурма Бастилии «днем согласия и примирения с Бурбонами» или еще как-нибудь в том же духе.

После принятия парижским Конгрессом сверх повестки дня решения о праздновании Первого мая Энгельс ликующе писал Лауре Лафарг: «Это — лучшее из того, что сделал наш Конгресс!». А в предисловии к немецкому изданию «Манифеста Коммунистической партии» 1890 г., подчеркнуто датированном «1 мая», Энгельс восклицал:

«Зрелище сегодняшнего дня покажет капиталистам и землевладельцам всех стран, что пролетарии всех стран сегодня действительно соединились. О, если бы Маркс был теперь рядом со мной, чтобы видеть это собственными глазами!»

Итак, новый, II Интернационал начал отсчет своего времени с Парижского конгресса 1889 года. Сразу же, несмотря на блестящее начало, в его работе обозначились серьезные проблемы.

Так, Бернштейн и Каутский, получив достаточно большую власть в исполнительных органах II Интернационала, в 90-е годы практически перестали считаться с Энгельсом даже в тех вопросах, где, кроме него, не мог быть авторитетом никто. С достаточной долей лицемерия они «оправдывали» свою деятельность состоянием здоровья Энгельса.

Действительно, упорная работа над третьим томом «Капитала» весьма заметно отразилась на здоровье Энгельса. Сначала это проявилось в ухудшении зрения (здесь ему приходилось прибегать к помощи Элеоноры Маркс-Эвелинг и Луизы Каутской, которые писали под его диктовку), затем, после улучшения, он возобновил самостоятельную работу над рукописями Маркса со все возрастающей интенсивностью.

Всю зиму и весну 1893 года Энгельс работал без малейшего отдыха, зачастую забывая и про сон. Он не мог позволить себе хоть ненадолго расслабиться, потому что твердо знал: эту работу в состоянии выполнить только он. Работая над рукописью третьего тома «Капитала», он не уставал восхищаться могуществом мысли, стройностью и красотой гениального труда.

При этом он совершенно не думал о своей роли в авторстве «Капитала», стремясь во что бы то ни стало реализовать его издание. Энгельс решительно пресекал любые намеки на то, что его имя имеет полное право появиться на обложке третьего тома рядом с именем его покойного друга. Все почести и признательность он относил исключительно к памяти Маркса.

Высшая степень благородства? Да, несомненно. Но также и ощущение того, что, работая над наследием Маркса, Энгельс общался с умершим другом как с живым и поддерживал этим собственный душевный огонь.

Но вот работа закончена. К лету 1893 г. судьба «Капитала» определяется уже не мыслителем, а издателем. Только теперь Энгельс может себе позволить принять непосредственное участие в работе Конгресса II Интернационала в Цюрихе, уже третьего по счету. И это стало, несомненно, главным в работе Цюрихского конгресса.

Конгресс начался острыми дискуссиями между марксистами, реформистами и анархистами. Это ни в коей мере не разочаровало Энгельса, который был избран почетным председателем. Когда прозвучало имя Энгельса и он направился к сцене, где заседал Президиум, то все делегаты встали и приветствовали его бурной овацией. Энгельсу никто не мог дать его возраста — приближалось уже его 73-летие, а он был все так же строен, красив и элегантен, как в прежние годы. По пути к сцене он не лавировал по проходам, а перепрыгивал через скамьи, вызывая полный восторг делегатов. Свою речь он произнес на трех языках: английском, французском и немецком. Произнося краткое заключительное слово, он провозгласил здравицу в честь международного пролетариата и объявил Конгресс закрытым под вдохновенное пение «Марсельезы».

После Конгресса Энгельс совершил поездку по странам Европы, где его пребывание везде было триумфальным. Особенно теплый прием он встретил в Вене, где в своей речи он обратился к собравшимся, как будто глядя сквозь время:

«Моя лучшая награда — это вы. Наши товарищи есть всюду: в тюрьмах Сибири, на золотых приисках Калифорнии, вплоть до Австралии. Нет такой страны, нет такого крупного государства, где социал-демократия не была бы силой, с которой приходится считаться. Все, что делается во всем мире, делается с оглядкой на нас. Мы — великая держава, внушающая страх, держава, от которой зависит больше, чем от других великих держав. Вот чем я горжусь. Мы прожили не напрасно и можем с гордостью и удовлетворением оглянуться на свои дела».

Слава Энгельса в эти дни стала всемирной. Он тяготился необходимостью выставлять себя напоказ, считал, что это осложняет жизнь, требует суетной растраты времени и более пригодно для парламентских деятелей и митинговых трибунов, чем для него. В то же время он понимал, что люди ищут общения с ним не из выгоды или праздного любопытства. Как ранее Маркс, Энгельс был необходим людям как символ самых лучших и сокровенных надежд на светлое будущее.

После возвращения домой, в Лондон, здоровье Энгельса стало лавинообразно ухудшаться. Как раз в это время Бернштейн и Каутский предприняли откровенно неприличные действия по отношению к нему. В 1894 г. они решили издать историю социализма, причем этот замысел они принялись осуществлять без Энгельса! Это, безусловно, не было случайностью и ни в коем случае не объясняется тем, что новоявленные вожди не хотели беспокоить старого больного человека. Они отлично знали, что Энгельс, даже под запретом врачей совершать прогулки по городу, находится в абсолютно здравом уме и безупречной памяти. Но участие в подобной фундаментальной работе неминуемо привело бы к тому, что Энгельс стал бы ее главным редактором, и их ревизионистские инсинуации были бы разгромлены.

Энгельс узнал об их намерении только тогда, когда Бернштейн, понимая всю нелепость ситуации, заговорил с Энгельсом напрямую о помощи в работе, поскольку в ней обнаружилась такая масса проблем, что без Энгельса ее продолжать было никак нельзя. Энгельс, предварительно уже встретившийся с туманными намеками третьих лиц, воспринял это с юмором, хотя, конечно, он скрывал за ним глубокое разочарование в людях, в которых желал видеть своих учеников и продолжателей великого дела: «Если вы, по зрелом размышлении, захлопнули передо мной парадную дверь в такое время, когда мой совет и моя помощь могли принести вам существенную пользу, то не требуйте, пожалуйста, от меня теперь, чтобы я пробирался к вам с черного хода, чтобы помочь вам выпутаться» .

А ведь Бернштейн с Каутским, не желая допустить Энгельса к руководству работой по изданию «Истории социализма», просили у него ни много ни мало как материалы по истории I Интернационала! За одну эту подлость можно было бы не доверять оным господам никакого серьезного дела. Но они постепенно забирали в свои руки руководство деятельностью всего II Интернационала. И все же, пока был жив Энгельс, их оппортунистические устремления не могли быть реализованы в полной мере. Упомянутая переписка Энгельса с Бернштейном и Каутским ясно показывает, что все лидеры международного рабочего движения старались обращаться за советом прежде всего к Энгельсу, как ранее к Марксу. А среди них все более заметную роль играли русские марксисты и другие русские революционеры (В.И. Засулич, Г.В. Плеханов, В.В. Флеровский-Берви, Н.А. Каблуков, П.Л. Лавров, Г.А. Лопатин, С.М. Степняк-Кравчинский, Н.Ф. Даниельсон и многие другие).

Особо следует отметить С.А. Подолинского, автора монографии «Труд человека и его отношение к распределению энергии», где с потрясающей ясностью ума были выражены основы применения марксистской методологии к комплексному развитию естественных и гуманитарных наук, развитые затем В.И. Вернадским в его учении о ноосфере и отраженные в сегодняшних трудах ленинградских ученых во главе с А.И. Субетто (имя Ленина украдено у города столь же подлым образом, что и переиначивание советских праздников) о ноосферном социализме. Сам Энгельс, ознакомившись с работой Подолинского, поначалу не оценил в должной мере ее значение, хотя впоследствии, уже после ранней смерти Подолинского, высказывался исключительно одобрительно об основной идее Подолинского: возможности получения КПД выше 100% за счет упорядоченного использования различных форм энергии в процессе человеческой деятельности. В сущности, Подолинским была сделана попытка обобщения закона прибавочной стоимости далеко за пределы экономики и сферы общественных наук.

Понимая возрастающее значение России в мировом революционном процессе, Маркс и особенно Энгельс овладели русским языком (Энгельс, читая в подлиннике произведения лучших русских поэтов и писателей, восхищался достоинствами русского языка столь увлеченно, что в письме к Н.Ф. Даниельсону — переводчику «Капитала» на русский язык — цитировал «Евгения Онегина» по-русски , а в письме в Вере Засулич приписал постскриптум: «Как красив русский язык! Все преимущества немецкого без его ужасной грубости» .)

Первое пятилетие существования II Интернационала, хоть и не очень похожего на прогнозы Маркса и Энгельса при роспуске Международного Товарищества, было отмечено невиданным ростом международного рабочего движения «вширь». Над этим периодом его деятельности, как заоблачная горная вершина на Памире, безусловно доминирует имя Энгельса, обращавшего всё более пристальное внимание на Россию.

***

В 1895 г. впервые выехал за границу молодой русский марксист Владимир Ульянов. Он страстно мечтал встретиться с Энгельсом. Но, увы, такой встрече не суждено было состояться. Во время пребывания Ульянова (он еще не был тогда Лениным) в Германии, на социал-демократическом собрании в рабочем предместье Берлина, он узнал о смерти Энгельса, наступившей 5 августа 1895 г.

Со свойственной ему феноменальной способностью мгновенно оценивать ситуацию на основании молниеносной переработки огромного объема информации, Владимир Ильич сразу понял, что после Энгельса в Европе противостоять натиску оппортунизма просто некому — развитие капитализма породило расслоение рабочего класса, возникла «рабочая аристократия», на которую и опирались вожди II Интернационала. Великий друг и соратник Маркса, Энгельс был глубоко прав, в последние годы жизни с особым вниманием вглядываясь в Россию. Бернштейну с Каутским было рановато радоваться, что теперь никто не сможет препятствовать их устремлениям в сторону «классового сотрудничества» с буржуазией. Хоть Энгельс и умер, точнее — позволил себе умереть, завершив главные дела своей жизни, — но в России появился Ленин. Именно там, куда Энгельс так внимательно смотрел.

Конечно, в 1895 г. это еще не могло почувствоваться. Глобальные процессы шли своим чередом. Вскоре после возвращения в Россию Ульянов был арестован, пробыл в тюрьме до февраля 1897 г. и отправлен в ссылку в Сибирь. Оппортунизм безраздельно завладел II Интернационалом, и, хотя его Конгрессы собирались регулярно, на них звучали революционные речи и принимались прекрасные резолюции, но этим дело и ограничивалось. Вплоть до II съезда РСДРП (1903 г.) не просматривалось политической силы, способной хоть как-то противостоять двурушничеству оппортунистических вождей, на словах — марксистов, а на деле — буржуазных прихвостней.

Как же это похоже на современную ситуацию, в которой после совершенно ошеломляющих разоблачений в печати, на партийных форумах и на парламентских слушаниях оказывается, что люди, именующие себя коммунистами, голосуют за полностью буржуйские, более того, совершенно определенно гибельные для страны, да и всего прогрессивного человечества, предложения, одобряют издевательски-грабительский бюджет, идут на сделки с властью в вопросах идейного плана и т.п.! Острые дискуссии, обнаружившие серьезные разногласия по поводу стратегии и тактики партии в целом, показывают, что проблемы, стоявшие перед революционным движением столетие назад, никоим образом не стали достоянием истории, а, напротив, обострились до крайности. Анализ опыта классиков позволяет перешагнуть время и многое извлечь из прошлого ради будущего.

Находясь в ссылке, В.И. Ленин, тем не менее, работал со все возрастающей интенсивностью. Им был написан фундаментальный труд «Развитие капитализма в России», по своей значимости сравнимый с «Капиталом», только применительно к русским условиям. Пророчество Маркса и Энгельса о перемещении центра мировой революционной мысли в Россию сбывалось с невероятной силой. Работа Ленина в которой было использовано около 150 литературных источников (большей частью нелегальных), дала возможность автору сделать неопровержимый вывод: предстоящая революция в России должна быть буржуазно-демократической: «Это положение марксизма совершенно непреоборимо. Его всегда необходимо применять ко всем экономическим и политическим вопросам русской революции. Но его надо уметь применять… Про таких людей, которые выводят, например, руководящую роль буржуазии в революции или необходимость поддержки либералов социалистами из общей истины о характере этой революции, Маркс повторил бы, вероятно, приведенную им однажды цитату из Гейне: «Я сеял драконов, а сбор жатвы дал мне блох»»

Теория социалистической революции уже созревала в мыслях молодого Ленина. Кроме этой огромной по охвату вопросов и значению работы, Ленин пишет массу статей и брошюр, посвященных организации социал-демократической партии в России. Очевидно, что без таковой реализация революционного потенциала России была невозможна. Но роль Ленина, не замеченная европейскими социалистами во время его первого выезда за границу в 1895 г., не была по достоинству оценена и в России. I съезд РСДРП, состоявшийся тайно в Минске 1-3 марта 1898 г., продемонстрировал в полной мере неспособность российской социал-демократии к созданию настоящей революционной организации. Тем не менее, «Манифест» съезда, написанный «легальным марксистом» П.Б. Струве, имел большое пропагандистское значение, хоть и носил те же характерные «родимые пятна» социал-демократии, что и западноевропейские документы, столь резко критикуемые ранее Марксом и Энгельсом, а теперь — Лениным. Именно, в нем отсутствовал тезис о завоевании политической власти пролетариатом, отсутствовал анализ расстановки классовых сил — следовательно, «Манифест» пренебрегал характером и движущими силами будущей революции. В общем, «Манифест» Струве был гораздо ближе к Бернштейну и Каутскому, чем к Марксу и Энгельсу.

Интересно, что в том же 1898 г., когда столь неудачно прошел I съезд РСДРП, перепевавший в своих документах идеи европейского ревизионизма, в самой Германии — на родине ревизионизма — прошел Штутгартский съезд социал-демократической партии, впервые серьезно обсуждавший как раз вопрос о ревизионизме. Съезд осудил ревизионизм, однако среди противников Бернштейна единства не было. Большинство высказалось за идейную борьбу и критику «ошибок» Бернштейна, но без применения к нему организационных мер. Меньшинство во главе с Розой Люксембург выступало более решительно с требованием исключения Бернштейна из руководства германской социал-демократией, руководства II Интернационалом и вообще из партии. Это требование не получило поддержки. Как и следовало ожидать, на следующем, Ганноверском, съезде германской социал-демократии (1899 г.) Бернштейн и Ко перешли в контрнаступление, предлагая полную ревизию марксизма и пересмотр всей революционной стратегии и тактики социал-демократии. Резолюция съезда была соглашательской — в ней отсутствовало принятие требований бернштейнианцев, но отсутствовало также и решительное осуждение ревизионизма.

Только после возвращения В.И. Ленина из ссылки, после раскола «Союза русских социал-демократов за границей» в апреле 1900 г. и участия русской делегации в работе V (Парижского) Конгресса II Интернационала, где Россия была представлена 23 делегатами, в деятельности II Интернационала подул свежий ветер. Было учреждено Международное социалистическое бюро в Брюсселе, составленное из представителей социалистических партий всех стран-участников II Интернационала — своего рода аналог Генерального совета I Интернационала. Однако до победы над оппортунизмом было еще очень и очень далеко.

Каутский и другие вожди II Интернационала, почувствовав угрозу своему всевластию в международном социалистическом движении, на словах отошли от ревизионизма и опубликовали ряд серьезных работ, вершиной которых, вероятно, следует считать брошюру «Путь к власти» Каутского (1909 г.), переведенную на многие европейские языки. В.И. Ленин позднее высоко оценил эту работу, назвав ее «самым цельным, самым благоприятным для немецких социал-демократов (в смысле подаваемых ими надежд) изложением взглядов на задачи нашей эпохи, принадлежащим перу самого авторитетного во II Интернационале писателя» .

Безусловно, на всей деятельности II Интернационала мощно отпечатались события русской революции 1905-1907 годов. С 1905 г. Ленин входил в состав Международного социалистического бюро как представитель РСДРП. Поворот влево, начавшийся с 1900 г. в Париже, достиг максимальной точки в 1912 г. в Базеле (Базельский конгресс был созван как чрезвычайный в связи с событиями на Балканах. Запах пороха ощущался столь сильно, что принятие чрезвычайных решений, требующих определить позицию социал-демократии в надвигающейся империалистической войне, было насущной необходимостью). Но путь к Базелю и Базельскому манифесту, расцененному Лениным как вершина деятельности II Интернационала вообще, лежал через Штутгарт (1907 г.) и Копенгаген (1910 г.), где самую активную позицию в борьбе против оппортунизма занимала делегация РСДРП во главе с Лениным. Несмотря на разногласия внутри самой РСДРП, присутствие российской делегации сделало все три упомянутых конгресса прямо бурлящей рекой, которую удалось-таки повернуть в нужное русло, приводящее к Базельскому манифесту. Итак, что же провозглашал этот манифест, так высоко оцененный Лениным?

Базельский манифест, появившийся за два года до начала мировой войны, с поразительной прозорливостью расценил ее характер как заведомо несправедливый со всех сторон, ибо «никакой народный интерес не может оправдать такой войны, ведущейся ради прибылей капиталистов и выгод династий на почве империалистической грабительской политики великих держав» .

Базельский манифест прямо указывает путь спасения народов в этой критической ситуации — превращение войны империалистической, где народы сталкиваются друг с другом ради интересов капитала, в войну гражданскую, войну против своих буржуазных правительств во имя пролетарской революции.

Необходимо отметить, что главная идея, пронизывающая весь документ, была высказана еще на Штутгартском конгрессе и вошла в его резолюцию: «…в случае наступления войны социалисты должны использовать создаваемый ею экономический и политический кризис для ускорения падения капитализма, т.е. использовать созданные войной затруднения правительств и возмущение масс для социалистической революции»

Надо ли говорить, что через все это пятилетие — от Штутгарта до Базеля — красной нитью проходит гениальная мысль В.И. Ленина, безусловно отразившаяся в этом Манифесте? При всем том нельзя утверждать, что именно Ленин был автором Базельского манифеста. Сам В.И. Ленин особо подчеркивал, что «Вопрос об империалистическом, грабительском, противопролетарском характере данной войны давно уже вышел из стадии чисто теоретического вопроса… Представители пролетарских партий всех стран единогласно и формально выразили в Базеле свое непреклонное убеждение в том, что грядет война именно империалистического характера, сделав из этого тактические выводы (выделено Лениным). Поэтому… должны быть отвергнуты сразу, как софизмы, все ссылки на то, что отличие национальной и интернациональной тактики недостаточно обсуждено… Это — софизм, ибо одно дело — всесторонне научное исследование империализма; такое исследование только начинается, и оно, по сути своей, бесконечно, как бесконечна наука вообще. Другое дело — основы социалистической тактики против капиталистического империализма, изложенные в миллионах экземпляров социал-демократических газет и в решениях Интернационала. Социалистические партии — не дискуссионный клуб, а организации борющегося пролетариата» .

И вот — война, мировая империалистическая бойня, из угрозы стала реальностью. Создалась уникальная революционная ситуация — в точности с предсказанием Базельского манифеста (читай: гениальным предвидением Ленина). И — обозначился на первый взгляд совершенно парадоксальный кульбит практически всех вождей II Интернационала. Вопреки великолепному Базельскому манифесту, все они, и прежде всего «…самая большая и самая влиятельная партия II Интернационала, германская, встали на сторону своего Генерального штаба, своего правительства, своей буржуазии против пролетариата. Это — событие всемирно-исторической важности.» .

Этот ужасающий «кульбит» и был назван Лениным «крахом II Интернационала». Шовинистическая измена вождей II Интернационала не просто сместила позицию Интернационала вправо. Нет, она ясно показала, что оппортунизм вообще есть прямая измена делу революции, измена интересам класса, измена социализму. И как же молниеносно обозначилась в критической ситуации вся подлость позиции Каутского — главного авторитета II Интернационала, который к тому времени уже более 10 лет неустанно пекся о единстве международного революционного движения, примирял спорящих, сшивал расколы и вообще смотрелся мудрым центристским «мэтром», лучше всех знающим, куда следует идти!

С началом мировой империалистической войны «мэтр» Каутский и указал, куда следует идти: под крылышко своей (и международной) буржуазии, чтобы она из тебя сделала пушечное мясо, чтобы ты и миллионы тебе подобных истребляли друг друга, а не, боже упаси, свергали ее господство. Вот это мэтр, так мэтр!

И ведь как фундаментально он это обосновал — через теорию «ультраимпериализма». Ленин не постеснялся в своей работе дать развернутую, на целую страницу, цитату из Каутского, где тот четко обосновывает свою теорию:

«… не может ли теперешняя империалистическая политика быть вытеснена новою, ультраимпериалистическою, которая поставит на место борьбы национальных финансовых капиталов между собою общую эксплуатацию мира интернационально-финансовым капиталом. Подобная новая фаза империализма во всяком случае мыслима… решающим в этом отношении может оказаться и исход теперешней войны… Она может привести к усилению слабых зачатков ультраимпериализма. Ее уроки… могут ускорить такое развитие, которого долго пришлось бы ждать во время мира. Если дело дойдет до… длительного мира, тогда худшие из причин, ведших до войны к моральному отмиранию капитализма, могут исчезнуть. Новая фаза… принесет с собой новые бедствия для пролетариата…, но «на время» ультраимпериализм мог бы создать эру новых надежд и ожиданий в пределах капитализма» .

Из этой концепции Каутский и выводит обоснование социал-шовинизма: надежда на новую, мирную, эру капитализма как раз и оправдывает присоединение официальных социал-демократических партий к буржуазии. Изящно, ничего не скажешь. Но изящная ложь куда омерзительнее лжи грубой.

Ленин, не отрицая в принципе возможности ультраимпериализма, разбил в пух и прах эту «изящно упакованную мерзость»:

«Из соединения и переплетения разных национальных капиталов в единое целое выводить экономическую тенденцию к разоружению ― значит подставлять добренькие мещанские пожелания о притуплении классовых противоречий на место действительного обострения их» .

И это написано Лениным в 1915 году? Право же, после прощания с ХХ веком это нисколько не звучит устарело. Напротив, события, наполнившие ушедший век, только с невероятной силой подтвердили правоту Ленина. Сегодняшний ультраимпериализм — не гипотеза «мэтра» Каутского, а реальность. И что? Он стал мирным и добрым? Да он сейчас неизмеримо страшнее, чем в 1914 г., когда Каутский строил свою концепцию. Но строил-то он ее в оправдание социал-шовинистского предательства — человек, бывший прямым учеником Маркса и Энгельса!

После появления работ Ленина «мэтру» стало, мягко говоря, неуютно. А у себя на родине Каутский получил куда более простую и хлесткую кличку, данную ему Розой Люксембург: «Mädchen für alle» (уличная девка). Это — «мэтр», которому в те годы было уже за 60!

Конечно, наивно было бы думать, что появление нескольких, пусть даже и гениальных, работ Ленина сразу повернет ход событий в нужную сторону. Но Ленин не только заклеймил Каутского и иже с ним. Он указал и страну, в которой реализация лозунга Базеля наиболее вероятна ― это Россия. Дав краткий, но емкий анализ событий в России с 1894 по 1915 г, Ленин заключил:

«К интернационалистской, т.е. действительно революционной и последовательно революционной тактике рабочий класс и рабочая социал-демократическая партия России подготовлены всей своей историей» .

Заметим: это написано за два года до Октябрьской революции. Все еще впереди. Но выводы Ленина об особой роли России в мировом революционном процессе, созревшие в титанической работе мысли о судьбах рабочего движения, в борьбе против засилья оппортунизма и социал-шовинизма, неопровержимо доказывают: как Парижская Коммуна явилась воплощением идейных сражений Международного товарищества рабочих, или I Интернационала, так Октябрьская революция ― это итог существования II Интернационала, несмотря на то, что сама эта организация потеряла свое значение задолго до Октября.

 

***

Констатировав идейный крах II Интернационала, Ленин тут же поставил вопрос о новом Интернационале, свободном от оппортунизма и социал-шовинизма:

«Европейская война означает величайший исторический кризис, начало новой эпохи… Интернационал состоит в том, чтобы сближались между собой (сначала идейно, а потом, в свое время, и организационно) люди, способные в наши трудные дни отстаивать социалистический интернационализм на деле… Это ― нелегкое дело, которое потребует нелегкой подготовки, больших жертв, не обойдется без поражений. Но именно потому, что это нелегкое дело, надо делать его только с теми, кто хочет его делать, не боясь полного разрыва с шовинистами и защитниками социал-шовинизма» .

Итак, вопрос о Коминтерне был поставлен Лениным задолго до его организационного оформления, в начале мировой войны.

Ленин углубленно анализировал: с кем же строить новый Интернационал? Есть явные оппортунисты, всегда превращающиеся в критической ситуации в буржуйских прихвостней; есть их решительные противники, разбитые большей частью наголову, но не оставившие своих идейных позиций, а, значит, непобежденные; есть «болото», увы, наиболее многочисленное: люди, растерявшиеся и колеблющиеся, приносящие невероятный вред международному революционному процессу своими попытками «научно» и «марксистски» оправдать оппортунизм. Часть этого «болота» может быть спасена, но не иначе, как ценой решительного разрыва с оппортунизмом и шовинизмом.

Помилуйте, разве это ситуация 1915, а не 2019 года? Впору впасть в мистику: то, что происходит сейчас, поразительно соответствует ленинскому анализу. И рекомендации Ленина вполне современны: спасти дело можно только при объединении последовательных противников оппортунизма с теми «деятелями болота», которые в состоянии преодолеть свои кивания в оппортунизм. Выражаясь сегодняшним языком, это значит: решительно отказаться от рецидивов оппортунизма в виде идеологии «государственного патриотизма», «национально ориентированного государства», «экономики, опирающейся на многообразие форм собственности» (при власти криминал-компрадорской буржуазии) и прочих развесистых формулировок, прикрывающих самое что ни на есть элементарное оппортунистическое соглашательство с буржуазией, уповая на ее «национальную ориентацию». Как мировая война обнажила всю предательскую суть буржуазных «патриотов», отправляющих миллионы людей на смерть ради своих шкурных интересов, так сегодняшний мировой кризис «ультраимпериализма» обозначает перспективу «конца истории», чреватую глобальными катаклизмами.

Основные черты современного «ультраимпериализма», ставшего не гипотезой «а-ля Каутский», а реальностью, именуемой на Западе «новым мировым порядком в фазе глобализации», можно кратко охарактеризовать следующим образом :

— Окончательное порабощение промышленного капитала капиталом финансовым, приобретающим специфическую форму движения Д—Д′, в которой не видно промежуточных звеньев, а спекулятивное самовозрастание денег представляется свойством их самих как таковых.

— Превращение собственно рыночных отношений (Д—Т—Д′) в искусственно культивируемый механизм обеспечения неэквивалентного обмена, за которым скрывается внеэкономическое принуждение и глобальное ограбление целых стран и этнических сообществ.

— Становление и закрепление глобальной модели «международного разделения труда», многократно усугубляющей вопиющее социальное неравенство в планетарных масштабах.

— Резкое возрастание роли транснациональных монополий, проникающих через свои филиалы в относительно изолированные национальные хозяйства и и претендующих на неограниченный суверенитет в системе международных отношений.

— Утрата национальными правительствами контроля над глобальными процессами в результате ревизии норм международного права, направленной на отказ от понятия государственного суверенитета и создание структур глобальной власти в форме различных наднациональных органов.

— Агрессивная информационно-культурная экспансия на предельно примитивном, низкопробном уровне с целью разрушения традиционных ценностей.

Перечисленные признаки как историческая тенденция уже просматривались в концепции империализма, заложенной на рубеже ХIX-ХХ веков, как раз накануне Первой Мировой войны. Прошедшее столетие с невероятной силой доказывает правоту Ленина и опровергает Каутского: происходит не сглаживание и тем более не устранение противоречий монополистического капитализма, а их глобализация.

В последние годы без конца повторяется словосочетание «мировой кризис». Но, несмотря на эти повторения, невозможно услышать в официальных СМИ хоть какое-то внятное объяснение, что же оно означает. А означает оно — ни много, ни мало — крах концепции однополюсного мироустройства, в течение многих лет (примерно с обозначения коренного перелома в ходе Второй Мировой войны) навязываемой всем Соединенными Штатами.

Уходит в прошлое экстенсивный характер глобализации, поскольку возможности распространения влияния ультраимпериализма «вширь» явным образом исчерпаны. Необходим переход к интенсивным формам глобализации, поскольку обозначились проблемы, решение которых не под силу отдельным государствам и даже их региональным объединениям. Требуются усилия всего человечества. К числу таких проблем прежде всего относятся проблемы экологии, решение которых в рамках частнособственнического мироустройства в принципе невозможно.

Рано или поздно человечеству придется признать, что необходима кардинальная и действительно глобальная переоценка ценностей, полностью отвергающая западную модель «потребительского общества» и опирающаяся на марксистско-ленинское наследие. Если Ленин ставил задачу перехода к социализму в условиях кризиса, создаваемого мировой войной, то сегодня задача перехода к социализму ставится жестким условием глобального кризиса самой системы ультраимпериализма. Крах всей системы буржуйского мироустройства — это куда серьезнее, нежели крах II Интернационала, вызванным предательским социал-шовинизмом его вождей.

Если российские коммунисты будут руководствоваться идеологией «государственного патриотизма», трансформированной в доктрину «русского социализма» (не «русские для социалистической революции», а «социалистическая революция для русских»), упиваясь своими парламентскими дебатами, круглыми столами, выборными кампаниями и хвостистскими исследованиями причин очередного провала (то ли на выборах, то ли на обсуждении в Думе очередной подсунутой кандидатуры в премьеры или очередного самоуничтожающего проекта бюджета), то консолидированный в мировом масштабе капитал будет только пухлые ручки потирать от удовольствия: о лучшей оппозиции он не мог бы мечтать.

В самом деле, стратегическая задача воспитания массового (если не сплошного) идиотизма как идейной базы «нового мирового порядка» успешно решается. И решается руками оппозиции, которую в случае чего можно в любой момент ошельмовать как угодно — куда уж лучше?

Старо как мир, господинчики!

Ленин в 1915 году, находясь перед лицом развала мирового революционного движения, преданного своими социал-шовинистическими вождями, не случайно обратился к анализу национального вопроса. Классовое толкование национальной гордости он противопоставил лживому «ура-патриотизму», толкающему миллионы людей на смерть ради чужих корыстных интересов.

И мы сегодня имеем куда более веские основания, чем Ленин в 1915 году, повторить за ним, имея в виду прежде всего его самого и его соратников:

«Великорусская нация тоже создала революционный класс, тоже доказала, что она способна дать человечеству великие образцы борьбы за свободу и за социализм, а не… великое раболепство перед попами, царями, чиновниками, помещиками и капиталистами» .

Ленин словно предвидел сегодняшние стенания по поводу «русской идеи», якобы подавляемой пролетарским интернационализмом (подавляемой либо в воспаленных мозгах дураков, либо в лукавых инсинуациях национал-патриотов, провозглашающих, что русских имеют право грабить только русские ― а что еще может делать пресловутый «национально-ориентированный предприниматель»?).

Ирония истории: Ленин яростно бичевал «социал-шовинизм Плеханова и проч.» только за то, что они допускали «тайм-аут» в работе II Интернационала на время империалистической войны и предлагали вернуться к прежней деятельности после ее окончания. Он убедительно доказывал, что их позиция ― это настоящая измена «…не только своей родине, свободной и демократической Великороссии, но и … пролетарскому братству всех народов России, т.е. делу социализма… Интерес (не по-холопски понятой) национальной гордости великороссов совпадает с социалистическим интересом великорусских (и всех иных) пролетариев» .

Ну что еще нужно добавить, чтобы пробить национал-идиотизм современных поборников «русской идеи», оторванной от социализма?

Почему-то развелась тьма «патриотов», щеголяющих своим антикоммунизмом, а то, что каждый коммунист-интернационалист не может не быть патриотом своего отечества ― это вроде как и непонятно.

Антикоммунистический «патриот» на деле всегда оказывается изменником Родины, потому что ему рано или поздно будет предъявлен ультиматум со стороны ультраимпериализма: или предай, или ты не с нами. Его выбор очевиден. «Демреформаторы» подобным образом унизили Россию так, как никто еще в истории ее не унижал. А то, что было неопровержимо доказано еще задолго до Великого Октября и продемонстрировано на практике (Советский Союз был уникальным содружеством наций, выдержавшим самые дикие атаки во время войны с фашизмом), почему-то никак не вписывается в извилины.

Воистину: сон разума рождает чудовищ, а именно этот-то сон и необходим современному ультраимпериализму, действующему по принципу: подохни ты сегодня, а я завтра.

И разве можно сопоставить великого мыслителя Плеханова ― несмотря на глубокие разногласия с Лениным, остававшегося до последнего дня искренним и убежденным патриотом России и не запятнавшим себя (в отличие от многих «проч.», презрительно присоединенных Лениным к его имени) открытым союзом с контрреволюционными силами, ― с современным отребьем, меняющим убеждения, как перчатки?

Ленин не без серьезнейших оснований считал Плеханова своим учителем и глубоко его уважал, но это не мешало ему решительно выступать против Плеханова в принципиальных (выражаясь языком современной публицистики ― судьбоносных) вопросах. Истина выше интересов личности и личных симпатий и антипатий!

И Ленин развивает бурную деятельность, направленную на создание нового, Коммунистического Интернационала. В полном соответствии со своей программой ― объединить идейно, затем организационно, последовательных противников шовинизма и колеблющихся он выступает на Циммервальдской конференции 1915 г, где формулирует основную задачу нового Интернационала:

«Долг социалистов ― не отказываясь ни от единого средства легальной борьбы рабочего класса, соподчинить их все насущной и главнейшей задаче, развивать революционное сознание рабочих, сплачивать их в интернациональной революционной борьбе, поддерживать и двигать вперед всякое революционное выступление, стремиться к превращению империалистической войны между народами в гражданскую войну угнетенных классов против их угнетателей, войну за экспроприацию класса капиталистов, за завоевание политической власти пролетариатом, за осуществление социализма» .

В Циммервальде резолюция Ленина не была принята полностью. Но зародыш нового, Коммунистического Интернационала образовался именно здесь. И то, что на Циммервальдской конференции из ленинской резолюции вычеркнули самое главное ― лозунг о повороте оружия против своих буржуазных правительств, четко сформулированный еще в Базеле, все-таки не перечеркнуло обозначившегося нового направления в мировом революционном процессе ― революционного интернационального марксизма, впервые открыто отмежевавшегося от социал-шовинизма. Ленинцев поддержали делегаты Польши, Латышского края, Германии (будущая группа «Спартак», затем Компартия Германии), Швеции, Норвегии, Швейцарии, Голландии — образовалась знаменитая «Циммервальдская левая», хотя и под скептические заявления колеблющихся о том, что «мы пришли сюда не за тем, чтобы давать формулу III Интернационала» .

Ирония истории: словосочетание «III Интернационал» впервые было произнесено в международном звучании (а не только в работах Ленина) его идейными противниками.

Именно от Циммервальда Ленин и его соратники отсчитывали историю Коминтерна. Но, конечно, о достаточно полном идейном объединении, опираясь только на итоги Циммервальда, говорить было преждевременно. Потребовались еще гигантские усилия, чтобы добиться решительного идейного перевеса. Они выразились в дальнейших разработках национального вопроса, а также углубленном исследовании капитализма как мировой системы.

Здесь, безусловно, особую роль сыграла знаменитая работа Ленина «Империализм, как высшая стадия капитализма». Она хрестоматийна для любого мыслящего человека, ибо прежде всего является научным исследованием. Классическим исследованием. А классика ― это, как известно, то, что является посланником вечности.

Но, прежде чем применять положения ленинской работы к современности, необходимо напомнить о тех пружинах, которые приводили в действие мысль Ленина. Это ― необходимость мощной теоретической базы, выясняющей характер и движущие силы грядущей революции и способной объединить идейно все революционные течения. Не случайно поэтому Ленин возвращается в своей классической работе к анализу концепции ультраимпериализма, предложенной Каутским. Без разгрома идейного вождя шовинизма не обойтись! Но если в «Крахе II Интернационала» Ленин только обличает несостоятельность тезиса Каутского о «миролюбии» ультраимпериализма, то здесь он ее доказывает цифрами и ссылками на ряд работ, далеких от марксизма и социализма. Более того, Ленин фактически уличает Каутского в банальном плагиате, поскольку аналогичная концепция была предложена еще в 1902 г. английским буржуазным экономистом Гобсоном. Еще одна злая ирония истории: немарксист Гобсон, в отличие от «марксиста» Каутского, никакого «миролюбия» в ультраимпериализме не усмотрел. Вывод Ленина беспощаден:

«Обман масс ― кроме этого, ровно ничего нет в «марксистской» теории Каутского» .

Несмотря на невероятную занятость текущими делами первостепенной важности, Ленин не упускал из виду появляющиеся в печати работы Каутского, которого не переставал ценить как мыслителя. А «мэтр», хорошо понимая ход событий и предвидя скорое окончание мировой империалистической войны, на ход которой оказала исключительное влияние Октябрьская революция, написал ряд работ, предвосхитивших возобновление деятельности II Интернационала. Апофеозом этой активности явилась брошюра «Диктатура пролетариата», вышедшая в Вене летом 1918 г. ― как раз тогда, когда мировой капитал, сделав паузу в империалистической войне, разинул пасть на молодую Советскую республику. Вождь оппортунизма очень удачно выбрал время для беспокойства о своем авторитете! И вопрос, который он поднял, был коренным вопросом ― о содержании пролетарской революции. Преувеличения здесь нет ― вопрос о диктатуре пролетариата есть главный вопрос всей пролетарской классовой борьбы. Не случайно он не потерял актуальности и сегодня.

Новоявленные мыслители, объявляя «ограниченным» и «устаревшим» классовый подход к анализу действительности, неминуемо отбрасывают диктатуру пролетариата как форму государственной власти в период перехода от капитализма к социализму. Диктатура пролетариата выбрасывается из программных документов компартий. С партийных билетов смывается лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!».

Так как же? Может быть, сегодня появились новые, более революционные, чем пролетариат, общественные объединения? Или вообще революционные преобразования общества следует объявить достоянием прошлого?

Проявления «нового мышления»: «Россия исчерпала лимит на революционные восстания» (а что, кто-то его устанавливал? Не апологеты ли ультраимпериализма? Правда, на контрреволюцию почему-то лимит установить забыли, кушаем поэтому до отвала); «информационная революция, как наиболее современное проявление научно-технической революции, ликвидировала эксплуатацию наемного труда в марксистском понимании (т.е. присвоении прибавочной стоимости частным собственником), поэтому пролетариат как угнетенный класс сегодня уже не имеет места, а, значит, и о диктатуре пролетариата говорить смысла нет» (а что такое «научно-техническая революция», вы, господа-товарищи «новомыслители», благополучно забыли? Вспомним: научно-техническая революция есть процесс превращения науки в производительную силу).

В свете этого определения современный пролетариат включает в себя не только и не столько рабочих у станка и служащих у компьютера, но и научных сотрудников в лабораториях, инженеров и конструкторов, а также огромную армию преподавателей высших и средних учебных заведений, занятых как непосредственно научной деятельностью, так и подготовкой кадров для таковой. Эта армия ― непосредственный результат титанической работы Советской власти, в течение трех поколений решавшей задачу культурной революции и успешно решившей ее ― система подготовки специалистов в нашей высшей школе к концу 60-х годов была безоговорочно признана лучшей в мире. Более того, «катастроечные» процессы, развалившие все хозяйство великой страны, не смогли в течение 15 лет подорвать основы этой системы, которая оказалась в состоянии мягко, но достаточно упорно сопротивляться наскокам всяких «нью-интеллектуалов из курилок» вроде гайдаров и шумеек. Поэтому при повторном пришествии в Кремль Путин поручил уничтожать российский интеллект совсем уж одиозной фигуре, претензии которой на хотя бы намеки на интеллект смехотворны — Фурсенко. И сей «достойный муж», который никогда в жизни не имел никакого отношения к образовательному процессу, принялся за дело. Продолжил это мерзостное дело Ливанов, по сравнению с которым даже Фурсенко выглядит чем-то «белым и пушистым». Сей еще более «достойный муж» устроил развал Академии Наук, подчинив судьбы отечественной науки шайке «эффективных менеджеров». А г-ну Фурсенко было отведено удобное местечко советника Путина по вопросам науки и образования.

Контуры «образовательной реформы», которая якобы призвана привести нашу высшую школу «к мировым стандартам», достаточно ясно обозначаются: массовое производство идиотов через «единый госэкзамен» (ЕГЭ), доведение большинства студентов вузов до уровня недоучек с бакалаврскими дипломами, перевод следующей ступени обучения (магистры) на исключительно платную основу, что будет доступно от силы 10 % бакалавров, при всем том, что магистры ― это недоучки на уровне аспирантов, так же, как и бакалавры ― это недоучки на уровне инженеров. Само же слово «инженер» старательно изымается из обращения, заменяясь расплывчатым «дипломированный специалист». Программа же подготовки этих самых «дипломированных специалистов» сворачивается до мизерных величин, определяемых «целевым назначением». Читай: подготовка инженеров перестает быть делом государственным, а будет вестись только по заказу либо частных, либо «федеральных» предприятий и фирм. Разумеется, за их счет. А из госбюджета строки «наука и образование» вообще исключаются! Надо ли говорить, что эта «реформа» призвана до конца развалить именно то, что так упорно сопротивлялось «катастройщикам» ― интеллект нации! Ведь именно на старших курсах, в ходе специальной подготовки, студенты и становятся специалистами, т.е. теми, кому профессора и доценты могут спокойно передать в руки судьбы науки и техники, добавив при этом: «Молодость ― это недостаток, который довольно быстро проходит!». А по плану мировой «закулисы» в России не должно быть, ни профессоров, ни доцентов, ни тех, кто придет им на смену ― для 30 миллионов рабов «у трубы» и 1-2 миллионов холуев, ползающих в прихожей у Запада и облизывающих его грязные башмаки, все это не требуется!

Тем самым научно-техническая, в частности, информационная революция не сужает, а расширяет социальную базу антибуржуазных сил. Суть лишь в том, чтобы они сумели осознать себя как класс. О диктатуре пролетариата как о научно установленной объективной истине, как форме государственной власти при переходе от капитализма к социализму, можно и нужно говорить, только истолковывать ее нужно по-современному.

Упомянутые тезисы ― лишь ничтожно малая толика перлов «нового мышления», настойчиво повторяющихся, увы не только в буржуазной пропаганде, но и в многочисленных трудах современных претендентов на роль народных вождей. И в этих антимарксистских «новых прочтениях» марксизма-ленинизма, как и в национальном вопросе, не отделаться от впечатления: идет массовая идиотизация. Насколько явственно при прочтении Ленина ощущаешь, как он тебя с невероятной силой тянет вверх, к высотам познания и духа, настолько же сильно чувство, возникающее от чтения современных последователей Каутского и Ко: тебя держат за дурака. Чем же современные Каутские умнее своего исторического «мэтра»? А «мэтр» писал: «Противоположность обоих социалистических направлений (т.е. большевиков и небольшевиков) есть противоположность двух в корне различных методов: демократического и диктаторского» .

Вот так. Современные борцы за «демократию вообще», противопоставляющие ее «тоталитаризму» (тоже вообще, независимо от классового анализа), ничего не прибавили к заявлению «мэтра», сделанному более 100 лет назад.

У «мэтра» это не случайно брошенная фраза — Ленин специально потребовал доставить ему в Горки более 50 (!) работ Каутского, где тот подходил к противопоставлению «демократии вообще» и «диктатуры вообще» долго и упорно. У современных каутскианцев это тоже не случайно: более 30 лет в массовое сознание вдалбливается противопоставление «демократии вообще» «тоталитаризму вообще».

Но замена одного слова четко демонстрирует: каутскианцы XXI века не умнее, а неизмеримо глупее своего «мэтра». Противопоставление по сравнению с Каутским до безобразия опошлено — тот и не думал, во всяком случае, на словах, пренебрегать классовым анализом событий. Но даже и при такой, «квазимарксистской», постановке вопроса Ленин совершенно уничтожил тезис Каутского о противопоставлении «диктатуры вообще» и «демократии вообще», убедительно доказав, что Каутский «упорно поворачивается задом к ХХ веку, лицом к ХVIII, и в сотый раз, невероятно скучно…жует и пережевывает старое об отношении к буржуазной демократии, к абсолютизму и средневековью».

Итак, если Каутский, ставя вопрос о «диктатуре» и «демократии», скатился в XVIII век, то куда же скатываются современные пошляки, ставя вопрос о «демократии» и «тоталитаризме» не невообразимо более низком уровне? А ведь Каутский знал Маркса почти наизусть, что очень точно подмечено Лениным и, судя по всем писаниям Каутского, «у него в письменном столе или в голове помещен ряд деревянных ящичков, в которых все написанное Марксом распределено аккуратнейшим и удобнейшим для цитирования образом». И если при этом «мэтр» прикидывался, что формула «диктатура пролетариата» как научно точное обозначение задачи пролетариата «разбить буржуазную государственную машину» ему неизвестна, то он или кривил душой, или испытывал опасное затмение в мозгах.

Формула «или дурак, или жулик», увы, существует вне времени. Ведь Маркс сформулировал концепцию диктатуры пролетариата еще в 1852 г., при анализе классовой борьбы во Франции. А Каутский спустя 65 лет «разъясняет», что хотел сказать Маркс: «Диктатура означает уничтожение демократии». Далее «мэтр» пускается в пространные рассуждения о том, что, поскольку пролетариат составляет абсолютное большинство населения, его диктатура просто не нужна, поскольку после свержения власти буржуазии он сможет осуществить все свои интересы «демократическим путем», т.е. через голосование на выборах. Как видим, «мэтр» выводил отрицание диктатуры пролетариата из общественной гегемонии пролетариата. Современные же «неокаутскианцы» лепечут о «демократии» без пролетариата. Ленин ловит Каутского на передергивании концептуальных факторов: «мэтр» взялся «разъяснять» Маркса, но при этом жульнически уклонился от определения диктатуры пролетариата, спрятавшись за длинной болтовней о «диктатуре вообще».

Надо ли повторять, что современная пошлятина с нагромождением наукообразных рассуждений о «тоталитаризме вообще», «примате общечеловеческих ценностей», «ограниченности классового подхода» и обязательным увиливанием от четких определений основных понятий, заслуживает куда большего презрения, чем то, которое звучит у Ленина по отношению к Каутскому?

Ленин прямо ставит вопрос: почему же Каутскому так необходимо заниматься передергиваниями и подменами тезисов? ― и сам же с убийственной определенностью отвечает: «Этого требует его ренегатская позиция». Особенно подло выглядит ссылка Каутского на Парижскую Коммуну, с очевидностью рассчитанная на то, что читатели его брошюры или не читали знаменитой «Гражданской войны во Франции» Маркса, или совсем круглые идиоты. Времена, как видим, меняются, идиотизация остается.

Каутский торжествующе заявлял: «Коммуна была диктатурой пролетариата, а выбрана она была всеобщим голосованием, т.е. без лишения буржуазии ее избирательных прав, т.е. «демократически»… Следовательно, эта «диктатура» была состоянием, которое с необходимостью вытекает из чистой демократии, если пролетариат составляет большинство».

Не правда ли, очень похоже на современные песенки о демократических процедурах во время выборов, только вот почему-то всегда получается, что выбирают в итоге из «обоих хуже»!

Ленин об этой ссылке замечает только, что «видно, что Каутский пишет в такой стране, где полиция запрещает людям скопом смеяться, иначе Каутский был бы убит смехом».

О какой «чистой демократии» во время выборов Парижской Коммуны могла идти речь, когда вся активная буржуазия сбежала в Версаль, а проведение тех самых «демократических» выборов фактически погубило Коммуну, поскольку дало необходимый выигрыш времени буржуазии для мобилизации сил? Как раз порицания (если так можно выразиться) заслуживает Коммуна за то, что она совершенно недостаточно опиралась на авторитет вооруженного народа и не использовала возможностей, которые ей обеспечивал этот авторитет! «Демократия» привела не только к потере времени, но и к тому, что в руках буржуазии остались банки, средства связи, т.е. то, что Коммуна была обязана экспроприировать, но не сделала этого. Уничтожая вздорный тезис Каутского о «демократичности» Коммуны, Ленин заключает:

«Каутский извратил самым неслыханным образом понятие диктатуры пролетариата, превратив Маркса в дюжинного либерала, который болтает пошлые фразы о «чистой демократии», приукрашивая и затушевывая классовое содержание буржуазной демократии, чураясь более всего революционного насилия со стороны угнетенного класса…(выделено Лениным) В деле либерального искажения Маркса побит всемирный рекорд».

Работа Ленина появилась поразительно своевременно ― разоблачение Каутского фактически не дало социал-шовинистам оседлать волну революционного подъема в Европе, поднимающуюся в связи с приближением окончания мировой войны. Пауза в политической деятельности Ленина, вызванная тяжелым ранением, обернулась не только пушечными залпами по интервентам и белогвардейцам, но и мощным идейным залпом по оппортунизму, ускорившим организационное оформление III Интернационала.

Ленин был далеко не одинок в борьбе против оппортунизма. В самой Германии ― цитадели европейской социал-демократии – активно действовала группа «Спартак» – циммервальдские друзья Ленина – руководимая К. Либкнехтом, Р. Люксембург, Ф. Мерингом. В момент написания Лениным знаменитой брошюры до начала революции в Германии оставались считанные дни. До Москвы и до Горок доходили выпуски спартаковской газеты «Die Rote Fahne» («Красное знамя»), где позиция Каутского и К0 гневно клеймилась с точки зрения революционного германского пролетариата. С «Die Rote Fahne» перекликалась газета австрийских коммунистов «Der Weckruf» («Клич»), издававшаяся, к сожалению, весьма недолго — после распада империи Габсбургов в Австрии сложилась революционная ситуация, аналогично Германии и Венгрии, но революция не продвинулась здесь дальше свержения монархии.

Когда в ноябре 1918 г. брошюра Ленина уже готовилась к печати, пришло известие о начале революции в Германии. В ночь с 9 на 10 ноября 1918 г. власть сначала в Киле и ряде северных и приморских городов, а затем и в Берлине перешла в руки Советов рабочих и солдатских депутатов.

Поэтому Ленин приписал к беспощадному выводу о том, что «между Каутским и контрреволюционным буржуа никакой разницы на деле не осталось», только короткую справку о начале пролетарской революции в Германии и отказался от развернутого, как положено в научных работах, заключения, посчитав его излишним.

Критерий истинности ― практика! Через три дня после начала революции в Германии был аннулирован похабный Брестский договор.

Коминтерна как организации еще не было, но он уже фактически работал! Ликвидация Брестского договора, безусловно, была не менее целебной повязкой на раны Ленина, чем успехи Красной Армии. Поэтому, вернувшись после ранения к практической работе, Ленин продолжает развивать идейное наступление.

В короткой, но состоящей из чеканных формулировок статье «О демократии и диктатуре», опубликованной в «Правде» 3 января 1919 г, он дает анализ вопроса о соотношении демократии и диктатуры в условиях пролетарской революции. При развале абсолютизма в Германии и Австрии, как незадолго до этого в России, главным вопросом революции был: Учредительное собрание или власть Советов? Оппортунисты двумя руками голосовали за первое, уповая на «чистую демократию» или «демократию вообще». Ленин подчеркивал:

«Буржуазия вынуждена лицемерить и называть «общенародной властью» или «демократией вообще», или «чистой демократией» буржуазную демократическую республику, на деле представляющую из себя диктатуру буржуазии, диктатуру эксплуататоров над трудящимися массами. Шейдеманы и Каутские, Аустерлицы и Реннеры…поддерживают эту ложь и это лицемерие. А марксисты, коммунисты разоблачают его и говорят рабочим и трудящимся массам прямую и открытую правду: на деле демократическая республика, учредительное собрание, всенародные выборы и т.п. есть диктатура буржуазии, и для освобождения труда от ига капитала нет иного пути, как смена этой диктатуры диктатурой пролетариата … Теперешняя «свобода собраний и печати» в «демократической республике» есть ложь и лицемерие, ибо на деле это есть свобода для богачей покупать и подкупать прессу, свобода богачей спаивать народ сивухой буржуазной газетной лжи, свобода богачей держать в собственности помещичьи дома, лучшие здания и т.п. (выделено Лениным)» .

И это тоже написано в 1918 году? Если убрать отсюда имена давно почивших людей, заменить их на мелькающие сегодня и добавить к газетам электронные СМИ (расшифровываемые в оппозиционной прессе многими зачастую непечатными способами, одним из наиболее приличных можно воспользоваться: средства массовой идиотизации), то спустя 90 лет можно подписаться под каждым словом из этих цитат.

Как будто не прошел целый век, насыщенный грандиозными событиями! Буржуазия нисколько не изменила своей методологии, и оппортунисты — вместе с ней. В 1918 году при словах «диктатура пролетариата» вопили: «Это замена всенародной демократии диктатурой одного класса!» Теперь же — вот уже 30 лет — вопят то же самое, только заменив «диктатуру пролетариата» на «тоталитаризм». Вопят то же самое (только гораздо более дурными голосами, поскольку «тоталитаризм» — это грубая подмена понятий) и те же самые. И снова приходится разъяснять азбучные истины, которые уже тысячу раз объявлены устаревшими, а они, будучи истинами научными, устареть не способны: замена государства буржуазного государством пролетарским, или диктатурой пролетариата есть единственно правильный путь к отмиранию государства вообще.

К сожалению, этот путь не был пройден до конца в СССР, как поспешила объявить Конституция СССР 1977 года. Именовать общенародным государство, еще ни в коем случае общенародным не являющееся, означает впадать в тот самый оппортунизм неокаутскианского толка, который кроме как к буржуазному подхвостью, ни к чему не ведет. Именно туда нас и привели в результате пресловутых «перестройки» и «реформ». А наивные идиоты, как и в 1918 г., продолжают вопрошать: ну почему же нельзя достигнуть отмирания государства без диктатуры одного класса? И, как и в 1918 году, невозможно ответить им лучше Ленина:

«Потому что из общества, в котором один класс угнетает другой, нельзя выйти иначе, как диктатурой угнетенного класса. Потому что победить буржуазию, свергнуть ее в состоянии только пролетариат, ибо это единственный класс, который объединен капитализмом и который в состоянии увлечь за собой колеблющуюся массу трудящихся, живущих по-мелкобуржуазному. Потому, что только сладенькие мещане могут мечтать, обманывая этими мечтами и себя и рабочих, о свержении ига капитала без долгого и трудного подавления сопротивления эксплуататоров» .

Сегодняшние Шейдеманы и Каутские, изображая непримиримую оппозицию на словах, на деле гораздо хуже своих идейных предшественников. Потому что сегодняшняя ультраимпериалистическая буржуазия, стоя перед кризисным состоянием общества в мировом масштабе, сопротивляется куда более отчаянно и изощренно, чем в начале века. А дорога к социализму никак не может быть иной, кроме как по Ленину ― через диктатуру угнетенного класса. Только сегодня угнетенные классы включают в себя и трудовую интеллигенцию, которая, будучи как продуктом, так и творцом научно-технической и информационной революций, является таким же пролетариатом, как и промышленные рабочие. Никакая лукавая болтовня о «среднем классе», якобы заменившем прежнее деление общества «по Марксу», не может заслонить действительное положение дел. «Среднего класса» в концептуальном плане не существует ― это такая же бессмыслица, как и «рыночная экономика», «чистая демократия», «тоталитаризм вообще», «общечеловеческие ценности» и т.п. Современное нагромождение лжи, вдалбливаемой в общественное сознание, не идет ни в какое сравнение с тем, против которого боролись В.И. Ленин и его соратники и в борьбе с которым родился Коминтерн.

А ведь сегодня с нами Ленина нет. Но не решить задачи создания нового Коминтерна мы не имеем права, поскольку сегодня решается судьба мировой цивилизации в целом.

Революция в Германии, которую так горячо приветствовал Ленин, до января 1919 г. шла по нарастающей. В декабре 1918 г группа «Спартак», убедившись в гибельности союза с оппортунистами (уже успевшими снюхаться с буржуазией и образовать коалиционное правительство — ну точно, как Временное правительство в России), объявила о создании Коммунистической партии Германии. В январе 1919 г. дело дошло до открытых столкновений с оружием в руках. Рабочий класс Германии шел по пути Октября!

В эти дни Ленин обратился с письмом к рабочим Европы и Америки, заявив, что «когда «Союз Спартака» назвал себя Коммунистической партией Германии» ― тогда основание действительно пролетарского, действительно революционного III Интернационала, Коммунистического Интернационала, стало фактом. Формально это основание еще не закреплено, но фактически III Интернационал теперь уже существует» .

На примере революции в Германии Ленин демонстрирует три главных направления во всемирном социализме: 1) курс на социалистическую революцию, олицетворяемый компартией во главе с К. Либкнехтом — «с Либкнехтом и «спартаковцами» идет все, что осталось честного и действительно революционного среди социалистов Германии» ; 2) курс на союз с буржуазией — «та верхушечка подкупленных буржуазией рабочих, которых мы, большевики, звали…агентами буржуазии в рабочем движении… Это новейший, «moderne», тип социалистического предательства, ибо во всех цивилизованных странах буржуазия грабит – путем ли колониального угнетения или путем финансового «извлечения выгод» с формально независимых слабых народов — грабит население, во много раз превышающее население «своей» страны. Отсюда — экономическая возможность «сверхприбылей» для империалистической буржуазии и употребления доли из этой сверхприбыли на подкуп верхушечного слоя пролетариата, на превращение его в реформистскую, оппортунистическую, боящуюся революции мелкую буржуазию» .

Ну неужели написанное Лениным — это про 1919 год? Ни в коем случае! Это ― про наше время! Только нужно чуть-чуть изменить формулировки. Не «агенты буржуазии в рабочем движении», а «агенты влияния», не отстегивание процента от сверхприбылей при вывозе капитала для подкупа «своих» оппортунистических вождей, а употребление средств МВФ и Всемирного банка для открытой покупки руководителей соответствующей страны под видом кредитов и «льготных инвестиций» при одновременном создании иллюзий у «своих» рабочих и «белых воротничков», что они якобы работают значительно лучше, чем их коллеги за пределами «золотого миллиарда» и поэтому больше получают. Сверхприбылей у сегодняшнего ультраимпериализма для этого хватает, поскольку любая «помощь» «развивающимся» странам оборачивается ограблением этих стран во все возрастающей степени, а «своих» работников наемного труда очень удобно превращать в соучастников этого ограбления (на один заработанный доллар приходится три награбленных). Вот откуда берется пресловутый «средний класс», столь назойливо вдалбливаемый в общественное сознание. Прискорбно, что этим насквозь фальшивым, абсолютно лишенным концептуальности понятием оперирует, увы, не только «желтая» буржуазная пропаганда, но и оппозиция.

Товарищи, да поймите же, что, принимая навязанную терминологию, вы уже тем самым проигрываете психологическую войну! К господам, разумеется, обращаться по этому поводу излишне.

А ведь вроде бы беспроигрышная тактика ультраимпериализма дает одну осечку за другой! Относительный успех в Югославии, превращенной Западом в жалкие лоскуты и потерявшей в навязанных междоусобицах едва ли не столько же людей, сколько во Второй Мировой, обернулся позором Афганистана и Ирака, провалами в Индокитае и на Дальнем Востоке, образованием факела социализма в Южной Америке. Мир не принимает ультрамерзости! Необходимо быть на уровне понимания процессов, отражающих мировое противостояние труда и капитала.

Так что Ленин из 1919 г. отлично видел то, что происходит на рубеже ХХ и ХХI веков. Но он не ограничивался обозначением двух направлений — последовательно революционного и откровенно предательского. Он выделяет и третье: «Между спартаковцами и шейдемановцами — колеблющиеся, единомышленники Каутского, на словах независимые, на деле зависящие целиком и по всей линии сегодня от буржуазии и шейдемановцев, завтра от спартаковцев … на словах стоящие за социалистическую революцию, на деле неспособные понять ее, когда она началась, и защищающих по-ренегатски «демократию вообще», т.е. на деле защищающих буржуазную демократию»

Пока Ленин писал цитированное нами письмо, Шейдеманы и Каутские в Германии сделали свое грязное дело. Карл Либкнехт и Роза Люксембург были предательски брошены в тюрьму и подло убиты при полном попустительстве социал-демократического шейдемановского правительства и лицемерном заламывании рук каутскианцев в своей газете «Die Freiheit» — «Свобода» (!). Ну чем не современные оплакиватели жертв октября 1993-го? Революция в Германии захлебнулась в крови как расстрелянных рабочих, так и предательски убитых вождей. Но Ленин, дописывая свое письмо, заявил: «Кровь лучших людей всемирного пролетарского Интернационала, незабвенных вождей международной социалистической революции закалит новые и новые массы рабочих в борьбе не на жизнь, а на смерть. И эта борьба приведет к победе!».

Несмотря на поражение революции в Германии, организация III Интернационала стала свершившимся фактом. Лихорадочно созванная в противовес этому в феврале 1919 г. Бернская конференция II Интернационала, призванная обозначить возобновление его деятельности, обозначила только полное идейное банкротство остатков былой организации. Каутскианцы (ох, уж этот «мэтр»!) выступили в своем духе — осудили правительство Шейдемана за роспуск Советов и предложили ему не распускать Советы, а объединить их с Национальным собранием. В идейно-теоретическом плане это полный нонсенс — стремление объединить диктатуру пролетариата (Советы) с диктатурой буржуазии (Национальным собранием). В политическом — это свидетельство полной несостоятельности желтых социалистов, с одной стороны, перепуганных при виде свирепых репрессий буржуазии в январе 1919 г., с другой — трясущихся от ужаса при осознании роста силы новой, советской, пролетарской демократии.

Ну чем не позиция Госдумы РФ, с одной стороны, объявляющей амнистию участникам октябрьских событий 1993 г. в Москве, с другой — закрывающей следственные мероприятия на предмет всестороннего анализа преступных действий режима в этих событиях? Наследники Шейдеманов и Каутских — в своем репертуаре.

«Амнистия» — защитники Советской власти, действовавшие в полном соответствии с Конституцией РСФСР (только плохо — вспомним Парижскую Коммуну) и за это посаженные в тюрьму, выпускаются на свободу. Никаких юридических оснований для их осуждения нет, да и быть не может — сначала нужно изменить законодательство через ту же Думу, одной принятой под дулами пушек и при остервенелой подтасовке бюллетеней так называемой Конституции РФ для этого явно недостаточно. А режим, сам по себе незаконный и насквозь провонявший криминалом, никак нельзя осудить ― тогда ведь (ох и ах!) Думу могут разогнать!

Что же еще тут можно сказать, кроме повторения презрительного «Mädchen für alle”, брошенного Розой Люксембург по адресу Каутского? Увы, Госдума РФ многократно сама себя произвела именно в такое звание. От буржуазного парламента другого ждать не приходится.

Любопытно, что в 1919 г. большинство участников Бернской конференции не приняло каутскианской резолюции, несмотря на ее усиленное проталкивание. “Мэтр” и К0 были этим весьма раздосадованы. Однако резолюцию, осуждающую действия большевиков в России, конференция все же выдала. Классовое чутье у нее обнаружилось тем самым явно мелкобуржуазное — согласие между буржуазией и пролетариатом невозможно, а диктатура пролетариата — это плохо. Значит, принимаем сторону буржуазии. А о Советской власти и ее сути, даже применительно к самой Германии — самый животрепещущий вопрос — ни слова!

Но Ленин чутко уловил и неуверенность, недосказанность в осуждении большевизма Бернской конференцией. «Отсталые массы немецкого пролетариата идут к нам!» — это прозвучало чуть позднее, но понято было Лениным исключительно своевременно. Весьма показательным было и то, что конференция избрала специальную комиссию для ознакомления с положением дел в Советской России, иронически названную Лениным «знатные ревизоры из Берлина». В состав комиссии вошли К. Каутский, Р. Гильфердинг, Ф. Адлер и ряд других авторитетов II Интернационала — практически все оставшиеся руководители. 19 февраля Советское правительство получило официальный (!) — от имени германского МИДа – запрос на предмет разрешения на въезд этой комиссии в Россию. По просьбе Ленина Чичерин составил ответную радиотелеграмму, представляющую блестящий образец новой, советской дипломатии:

«В ответ на Вашу радиотелеграмму от 19 февраля спешу сообщить Вам, что, хотя мы не считаем бернскую конференцию ни социалистической, ни представляющей в какой бы то ни было степени рабочий класс, тем не менее мы разрешаем въезд в Россию названной Вами комиссии и гарантируем ей возможность всестороннего ознакомления, как мы разрешим въезд всякой буржуазной комиссии, имеющей целью осведомление, прямо или косвенно связанной с любым буржуазным правительством, даже производящим военное нападение на Советскую республику. Соглашаясь безусловно на въезд названной Вами комиссии, мы желали бы знать, согласится ли Ваше демократическое правительство, а равно правительства других демократических стран, граждане коих участвуют в комиссии, разрешить въезд в эти страны нашей комиссии от Советской республики».

Приезд «знатных ревизоров» не состоялся. Зато состоялся I Конгресс Коминтерна — со 2 по 6 марта 1919 г. Он был не очень многочисленным по количеству участников — 52 человека. Но эти 52 человека представляли 30 стран. 30 стран! — и это в 1919 г., когда Европа и весь мир еще не остыли от мировой войны, когда Советская республика вся полыхала огнем войны гражданской — и, тем не менее, в 30 странах уже образовались компартии, и их делегаты не побоялись приехать в Москву через бесчисленные линии фронтов. Это вам не вислозадые «знатные ревизоры»!

Главным на Конгрессе был вопрос, поставленный самой жизнью — вопрос о буржуазной демократии и диктатуре пролетариата. Подчеркнем еще раз: не «диктатуре вообще» и «демократии вообще»! Конгресс четко определил главную задачу компартий в странах, где еще не существует Советской власти:

1. Выяснение широкими массами рабочего класса исторического значения политической и исторической необходимости новой, пролетарской демократии, которая должна быть поставлена на место буржуазной демократии и парламентаризма.

2. Распространение и организация Советов среди рабочих всех отраслей промышленности и среди солдат армии и флота, а также среди батраков и бедных крестьян.

3. Основание внутри Советов прочного коммунистического большинства.

Подытоживая работу I Конгресса Коминтерна, Ленин писал:

«Прочно только то в революции, что завоевано массами пролетариата. Записывается только то, что действительно прочно завоевано. Основание III, Коммунистического Интернационала в Москве… было записью того, что завоевали не только русские, но и… международные пролетарские массы. Именно поэтому основание III, Коммунистического Интернационала есть дело прочное» .

Выступая на торжественном совместном расширенном заседании ВЦИК, ВЦСПС, Моссовета и МК РКП(б) 6 марта 1919 г., Ленин приводит яркие примеры, доказывающие лавинообразный рост влияния большевизма во всем мире, несмотря на жестокие преследования большевиков в странах капитала. Даже в Швейцарии — стране, так гордившейся своими политическими свободами, сажали в тюрьму только за то, что человек (речь идет о французе Гильбо) имел связь с Лениным и, следовательно, его деятельность, независимо от содержания, грозила революцией в самой Швейцарии. В той самой Швейцарии, которая так своевременно приютила Ленина и дала ему возможность исключительно много сделать для подготовки революции в России. Похоже, швейцарские власти хорошо запомнили это и сделали для себя обобщающие выводы.

Гильбо ехал в Россию тем же маршрутом, что и Ленин во время своей хрестоматийной поездки весной 1917 г. Прошло два года. Казалось бы, что за проблема — теперь, когда мировая война уже закончилась, у власти и в Швейцарии, и в Германии правительства, вовсю афиширующие свою «демократичность» (конечно, «вообще»), вперед и с песней. Тем не менее — в Швейцарии Гильбо отсиживает в тюрьме и после тщательных проверок на предмет угроз существующему режиму с превеликим трудом выходит на свободу. Но это свобода относительная — через Германию его везут в сопровождении жандармов и офицеров, передавая с рук на руки. По выражению Ленина, «как бы он не обронил спички, которая зажгла бы Германию. Но Германия горит и без такой спички!» .

Как мы помним, Ленину стоило огромных усилий доказать, что никакой деятельности в пользу русского царя он не ведет. Только при этом условии его пропустили через Германию. Сколько же грязи постарались вылить на Ленина желтые писаки в связи с этой поездкой! Но — кризис жанра! — ничего существенного, кроме того, что распространяли о нем сразу же по приезде господа меньшевики, они сочинить не смогли. Не будем лишний раз оглядываться на поганых мосек, заметим только, что после успешной поездки Ленина тем же путем в Россию вернулись весной 1917 г. около 200 эмигрантов (главным образом, меньшевиков). Почему-то по их адресу визгов о германском золоте и измене святой, единой и неделимой России не было слышно. А ведь они просто трусливо спрятались за спиной Ленина (с Лениным ехало около 30 человек, почти одни большевики).

В 1919 г. Гильбо не спрашивали ни о какой лояльности. Его просто провезли под конвоем, не допуская ни одного контакта с кем бы то ни было. Гильбо все же попал в Москву — единственный делегат от Франции! — чтобы донести как туда, так и обратно весть: французский пролетариат — за большевиков! Внуки парижских коммунаров горячо приветствовали как Советскую республику, так и рождение нового богатыря — Коминтерна.

Конечно, читая выступление Ленина на этом торжественном собрании, понимаешь — это не теоретическая и не публицистическая статья, много в нем подстраивается под специфику устной речи, подчеркивая эмоциональные моменты — поэтому «ловить на слове» Ленина за опережение событий в этом выступлении негоже. Словно наяву слышишь его страстные слова:

«Мы не ищем с буржуазией соглашения. Мы идем на последний и решительный бой с ней; но мы знаем, что после мучений, терзаний и бедствий войны, когда массы во всем мире борются за демобилизацию, чувствуют себя обманутыми, понимают, как невероятны тяжести налогов, взваленных на них капиталистами, убившими десятки миллионов людей из-за того, кто больше получит барышей — что час этих разбойников прошел! Теперь, когда слово «Совет» стало понятным для всех, победа коммунистической революции обеспечена!».

Повторимся, шел март 1919 года. Россия полыхала пламенем гражданской войны. Потери в ней составили не меньше, чем в мировой империалистической войне (а там Россия потеряла больше всех ― около 3 млн. чел.). Но Ленин сквозь это пламя, сжегшее в итоге и его самого, видел грядущие грандиозные перспективы мировой революции!

Временные рамки ее он, правда, несколько сжал. Слово «Совет» тогда стало понятным далеко не для всех, во всяком случае, враги его смысл уяснили лучше, чем друзья. Спустя 100 лет — это же целая эпоха! — приходится специально доказывать, что Советская власть — это единственная форма государственной власти, при которой хозяевами являются те, кто работает, а не те, кто ворует и грабит.

***

Провожая делегатов I Конгресса Коминтерна, Ленин уже был всецело погружен в мысли о последующем этапе его работы. Он не уставал разъяснять всемирно-историческое значение Коминтерна: претворение в жизнь диктатуры пролетариата сначала идейно, затем реально. С основанием Коминтерна наступила новая эпоха всемирной истории: «Человечество сбрасывает с себя наемное рабство. Освобождаясь от рабства, человечество приходит к настоящей свободе» . Уже не в речи на торжественном собрании, а в тщательно выверенной статье он повторяет: «Никогда еще не было в мире такой государственной власти большинства населения, власти этого большинства на деле, как Советская власть. Она подавляет «свободу» эксплуататоров и их пособников, она отнимает у них «свободу» эксплуатировать, «свободу» наживаться на голоде, «свободу» борьбы за восстановление власти капитала, «свободу» соглашения с иноземной буржуазией против отечественных рабочих и крестьян».

Ну разве хоть одно слово из этой цитаты не относится к настоящему моменту? «Свобода», отвергающая классовую суть происходящих явлений, такая же бессмыслица, как и вся словесная шелуха, призванная буржуазией для массовой идиотизации. И — к несчастью, эта бессмыслица многим сегодня отравила мозги.

Защищать «свободу вообще», как и «демократию вообще» — значит признаваться в том, что ты или дурак, или жулик. А общество, где жулики управляют дураками, ― и есть капитализм. Но дурак ― т.е. человек, повторяющий свои ошибки, ― категория динамическая. Если он способен сделать над собой усилие, достаточное хотя бы для того, чтобы понять, что он дурак, то он уже тем самым способен при следующем усилии перейти в категорию умных ― т.е. людей, своих ошибок не повторяющих. Подобная динамика очень опасна для жуликов, поскольку сам факт управления обществом жуликами ― ошибка со стороны тех, кем эти жулики управляют. Поэтому жулик, стоящий у власти, заинтересован не просто в дураках – он заинтересован в дураках, довольных тем, что они дураки. Но дурак, довольный тем, что он дурак, т.е. пребывающий в гармонии с самим собой и с окружающей средой – это уже новое качество, а именно идиот. Это понятие допускает строгое медицинское обоснование, но здесь не место для подробных рассуждений на этот счет.

Капитализм устойчив постольку, поскольку подавляющее большинство трудящихся доведено до идиотизма, а именно это сегодня наблюдается в «цивилизованном» мире, который нам так стараются подсунуть в качестве образца и который претендует на звание «золотого миллиарда», где России (вернее, тому, что планируется от нее оставить) места нет.

Современный идиот (не в медицинском, а в социальном смысле) — потребитель, посвящающий все свои усилия удовлетворению потребностей, не отличающих человека от животного, ― идеал, к которому стремится подвести буржуазная пропаганда. Да, если это так, то за пределы капитализма нечего и заглядывать. Но в таком случае у общества нет никакой перспективы развития. Это особенно остро осознается при анализе настроений молодежи, которую современный ультраимпериализм с диким остервенением тянет к своей системе ценностей.

Поляризация здесь, конечно, огромна. От запальчивых воплей о «свободе вообще» и заливистого пения рулад за упокой марксизма и коммунизма (пения, разумеется, с чужого голоса и под управлением опытных капельмейстеров) до самых решительных требований немедленно взять в руки оружие и открыть огонь по всем, кто поддерживает существующий режим. Такой разнобой мнений, очень смахивающий на квазибелый шум, по большому счету, на руку ультраимпериализму, поскольку не представляет для него серьезной опасности — в любой момент ультралевацкие выступления можно использовать в провокационных целях.

Опыт Коминтерна в этом плане бесценен. Ленинский, героический период его жизни (1919-1922) характеризовался лавинообразным нарастанием влияния компартий на мировой революционный процесс. Проживи Ленин хотя бы еще десяток лет, и вся история человеческого общества, вся мировая цивилизация могли бы развиваться совсем не так, как это имело место в действительности. В частности, можно с огромной долей доказательности заявлять, что не было бы Второй Мировой войны. Но, увы, история сослагательного наклонения не терпит, и по-настоящему научный анализ требует прежде всего смотреть на объективные факторы, не абсолютизируя роль даже такого величайшего вождя, каким был В.И. Ленин.

С I Конгресса, проходившего под грохот канонады, до IV (ноябрь 1922 г., как раз в пятилетие Октября) прошло столько событий, что, без всяких преувеличений, мир стал другим. Интервенция и белогвардейщина потерпели сокрушительное поражение. Никоим образом не отказываясь от планов уничтожения «гидры большевизма», мировой капитал очень хорошо почувствовал влияние только что родившегося Коминтерна на собственной шкуре. «Большевистский младенец» в России не только придушил поганых гадин, забравшихся в его колыбель, но и вызвал энергичные крики таких же «младенцев» во всем мире. Так что соединенных усилий по принципу «все на одного» не получилось ― под собственными казенными частями стало очень жарко. Вдохновителя «похода 14 держав» против Советской России У. Черчилля убрали в тень. Империализм занялся перегруппировкой сил, которых у него пока что было значительно больше, чем у его противника ― мирового коммунизма. Революции в странах Европы подавлены ― во всяком случае, кавалерийской атакой создать мировую систему Советов не удалось. Необходимо, было, во-первых, не дать капиталу насмерть поразить мировое коммунистическое движение, во вторых, обеспечить возможность успешного строительства социализма в России ― стране, которая одна только и смогла по-настоящему реализовать установку Базельского конгресса 1912 г.

С одной, правда, поправкой ― Октябрьская революция произошла практически бескровно, большая кровь пролилась тогда, когда озверевшая внешняя и внутренняя контрреволюция пошла в атаку. Но большевизм показал, что он не только сильнее, но и умнее своих противников.

В 1920-1921 гг. интенсивность работы Ленина, и без того фантастическая, еще более возрастает. Бездна неотложных дел, каждое из которых решало судьбу и страны, и мировой революции, не помешала ему выступить в 1920 г. с классической теоретической работой «Детская болезнь левизны в коммунизме», написанной как обобщение опыта Коминтерна.

Конечно, попытки анализировать ход мысли гения ― это одно из самых безнадежных, хотя и полезных, занятий. Заменить, хоть в какой-то степени, автора путем изучения его работ невозможно. В этом ― безнадежность.

Но полезность ― в том, что ленинская мысль, в ее не догматическом, как это делалось длительное время, а творческом представлении, способна подсказать нам и сегодня, как действовать, чтобы суметь превратить тот «квазибелый шум» нарастающего мирового протеста против ультраимпериалистического произвола, влекущего человечество в пропасть самоуничтожения, в когерентное излучение, энергия которого сосредоточена вокруг одной правильно выбранной частоты, попадающей в нужный резонанс, и которое направлено точно в мозговой центр капиталистического монстра.

Можно сказать, что Ленин мастерски умел применять принцип фрактальности, заключающийся в выделении в большой системе части, в главных своих функциях повторяющей функции исходной системы, и, анализируя особенности поведения этой части, давать рекомендации, обеспечивающие эффективное управление как частью, так и целым (приемы аналогичны). Принцип фрактальности (или вложенности) активно работает в современной науке и технике. Почему же не использовать его в управлении общественными процессами?

Но главное, чем Ленин был вооружен — это концепцией общественного развития. Применяя принцип фрактальности, Ленин видел эту концепцию и в работе Коминтерна, и в беседах с ходоками из самых захудалых деревень. То же можно сказать и о «Детской болезни левизны». Анализируя тактику классовой борьбы пролетариата под руководством компартий, Ленин постоянно обобщает опыт России на мировое революционное движение. Он убедительно доказывает, что объективные условия, сложившиеся в России в смысле разнообразия форм классовой борьбы, дают право на такое обобщение.

Невозможно и здесь обойтись без сопоставления с сегодняшним днем. Читаем слова Ленина о периоде реакции: «Упадок, деморализация, расколы, разброд, ренегатство, порнография на место политики. Усиление тяги к философскому идеализму; мистицизм, как облачение контрреволюционных настроений» .

Что это, разве о 1907-1910 годах? Да помилуйте, слово в слово — о конце ХХ – начале ХХI века. Все точно. Но точно и далее — как прямое указание нам:

«В то же время именно великое поражение дает революционным партиям и революционному классу настоящий и полезнейший урок искусства вести политическую борьбу. Друзья познаются в беде. Разбитые армии хорошо учатся».

Главная задача во время торжества контрреволюции — сохранить революционное ядро партии, отступить с минимальными потерями, научиться работать в легальных, пусть даже самых реакционных организациях (парламент, профсоюзы, кооперативы, страховые общества и т.д.). Но годы реакции проходят. За ней идет подъем — сначала медленный, затем ускоряющийся. Сегодня наступает именно такое время. События, подобные расстрелу защитников Советской власти в 1993 г., еще не ускоряют сами по себе революционного процесса, поскольку массам не очень-то понятно, кого именно там расстреливали, тем более, что все мощные средства массовой идиотизации что есть сил создают в общественном сознании совершенно искаженное представление об этих событиях. Но, как и Ленский расстрел 1912 г., такие события заставляют очень и очень задуматься — что же все-таки с нами происходит.

Работа в буржуазном парламенте — да. Но сосредоточение всего руководства партии в парламентской фракции — нет и еще раз нет. Парламентаризм чреват быстрым и необратимым сползанием на оппортунистические позиции, что неизбежно при постоянном поиске компромиссов с властью. Следствие парламентаризма — необратимая утрата позиций во властных структурах, а с ней — и потеря авторитета в массах. Чтобы этого не происходило, одновременно должна вестись постоянная, напряженная и зачастую вовсе неблагодарная внепарламентская работа вплоть до нелегальной (а при обострении ситуации, возможном в любой момент, нелегальная работа сразу может сделаться главной). Только в постоянном контакте с массами, т.е. с тем классом, интересы которого партия представляет, возможно сохранение правильного вектора усилий.

Вспоминая ситуацию в русском революционном движении эпохи ll Интернационала, Ленин четко обозначает самую суть:

«Ученые дураки и старые бабы ll Интернационала, которые пренебрежительно и высокомерно морщили нос по поводу обилия «фракций» в русском социализме и ожесточенности борьбы между ними, не сумели, когда война отняла хваленую «легальность» во всех передовых странах, организовать даже приблизительно такого свободного (нелегального) обмена взглядов и такой свободной (нелегальной) выработки правильных взглядов, какие организовали ранее русские революционеры в Швейцарии и ряде других стран».

Что это, как не прямая инструкция к выработке правильной тактики компартии, находящейся в оппозиции?

Отличие от времен 100-летней давности — в том, что сегодня нелегальная работа труднее, чем раньше. Информационная революция позволяет правящим режимам отслеживать даже содержимое маленьких конфиденциальных записок, положенных в сейф в парламентском кабинете, не говоря уже о тотальном прослушивании всех совещаний и телефонных переговоров. Любой массив информации, подключенный к Интернету, подробно исследуется, несмотря на всякие пароли (делается даже крупный бизнес мафиозного толка на «взломе» нужных программ и на запуске «вирусов»).

Но ведь эти возможности может использовать не только режим! Большевизм в ленинские времена доказал, что он сильнее, потому что прежде всего умнее. Нам необходимо сегодня доказать то же самое. Опыт великих предков обязывает!

Сам факт глобального противоречия классовых интересов — это то, что невозможно устранить никакими специальными средствами, кроме социалистической революции. Даже если представить себе, что мировой буржуазии удалось полностью парализовать классовое сознание современного пролетариата (повторимся, что это работники как промышленности, так и науки и образования), то это с неизбежностью означает остановку дальнейшего общественного прогресса, поскольку рабы не способны к творчеству. Объективная заинтересованность буржуазии во всеобщей идиотизации (иначе буржуазия, т.е. узаконенная свора жулья, не способна удерживать власть), означает неминуемую гибель цивилизации, так как некому будет тащить на себе прогресс.

Поэтому постановка со всей серьезностью внепарламентской работы, включающей в себя и нелегальные формы, причем подчинение парламентской деятельности внепарламентской (ни в коем случае не наоборот, что, к сожалению, неизбежно при совпадении руководства партией и парламентской фракцией), есть необходимое условие для достижения победы. Необходимое, но не достаточное. Достаточным оно будет тогда, когда партия не только освоит все формы классовой борьбы, но и выработает соответствующее ощущение момента, когда следует переходить от одной формы борьбы к другой.

Идея Советской власти — единственно возможной формы власти, способной на деле отражать интересы народа, родилась не в чьей-то отдельно взятой, пусть даже и гениальной, голове, а появилась в ходе революционной практики 1905 г. После Великого Октября, прежде всего благодаря Коминтерну, эта идея получила мощный резонанс во всем мире, и не только в первые 5 лет.

Вся история ХХ века убедительно доказала, что более демократической (не в смысле «демократии вообще», а в смысле демократии как власти тех, кто работает, а не тех, кто ворует) формы власти, чем Советская власть, не существует. Все трагедии, поражения и потери социалистического строительства были связаны именно с отступлениями от идеи Советской власти.

Все это азбучные истины, и особенно удивительно, что их приходится повторять для людей, делающих политику оппозиции. Возникает резонный вопрос: а не являются ли радетели «опоры на национально ориентированного предпринимателя» в условиях господства криминальной буржуазии вольными или невольными буржуазными провокаторами? Оглядываясь на Коминтерн 1920-го: «буржуазия несомненно посылает теперь и будет посылать провокаторов в коммунистические партии. Одно из средств борьбы с этой опасностью — умелое сочетание легальной и нелегальной работы».

Опять — Ленин все прекрасно видел на 100 лет вперед, а вовсе не просто анализировал полуграмотные инсинуации «леваков» периода германских событий 1919-1920 гг.

Но если «национально ориентированный предприниматель» — это потенциальный предатель, а пролетариат деклассирован и крайне дезорганизован, то что же делать? Не всегда ведь обстоятельства складываются так, что власть полностью обанкротилась, приказы ее выполняют (да и то из рук вон плохо) только бабий батальон да горстка сопливых юнкеров, а красногвардейцы представляют собой вооруженный не только винтовками, но и бронетехникой на все готовый 100-тысячный отряд, подкрепленный эскадрой военных кораблей со столь же решительно настроенными матросами и направляются людьми, четко осознающими, чьи интересы надлежит соблюдать и как это лучше делать.

Ленин и на этот счет дает совет, вполне пригодный для настоящего времени: надо работать в профсоюзах. К концу гражданской войны авторитет слова «большевик» поднялся на такую высоту, что стал кошмаром для каждого буржуа или ему сочувствующего и символом надежды на все самое лучшее для каждого рабочего человека. Как же это могло произойти, ведь кроме личного примера, газет и листовок, тогда никаких СМИ не было, да и читать-то умели буквально единицы? Именно через профсоюзы. «…Иначе как через профсоюзы, через взаимодействие их с партией рабочего класса нигде в мире развитие пролетариата не шло и идти не могло».

Что же мы имеем сегодня? Работа в профсоюзах практически не ведется, хотя в достаточно большом числе предприятий и учреждений коммунисты состоят в выборных профсоюзных органах. При такой ситуации произносить даже с высоких трибун речи, осуждающие рабочий класс за то, что он «потерял классовое чутье» и не идет в своих требованиях дальше лозунга «отдай зарплату» — значит расписываться в собственной несостоятельности как коммунистов. События последних лет (протесты против «монетизации» льгот, против издевательских «реформ ЖКХ», против «дачной амнистии», против «автономизации» учебных заведений, против людоедской «пенсионной реформы» и т.п.) лишний раз это подтверждают.

Да, конечно, содействие протестующим, вплоть до полулегального их размещения на московских квартирах, оказывалось. Но где поддержка, например, шахтеров другими отрядами рабочего класса, да так, чтобы затряслись стены Кремля? Где ужесточение требований к режиму по мере нарастания движения поддержки? Где результаты работы партии в силовых структурах, чтобы нельзя было себе представить ликвидацию акции протеста бандой ОМОНа? Где, наконец, согласованные действия самих партийных структур по всей стране, чтобы выступления рабочих, студентов, ветеранов не оказывались неожиданностью для партии? Вопросов подобного рода, отмечающих никудышную внепарламентскую работу партийных организаций, море.

Да, в современных профсоюзах, реакционность которых, увы, сравнима с реакционностью западных профсоюзов ленинской эпохи, работать безумно трудно. Да, верхушка профсоюзов «скупается на корню» совершенно беззастенчиво. Да, власти умело кидают подачки то одной, то другой группе шахтеров, учителей, врачей и т.д. в соответствии со старым как мир принципом «разделяй и властвуй». Это усугубляет трудности.

Но без работы в профсоюзах, без борьбы за завоевание руководства профсоюзами и через них — за возвращение влияния на сознание рабочего класса (включающего сегодня и работников отраслевой и академической науки, образования и значительную часть творческой интеллигенции) — рассчитывать на серьезные политические успехи не приходится.

Ленин: «Эту борьбу надо вести беспощадно и обязательно довести ее… до полного опозорения и изгнания из профсоюзов всех неисправимых вождей оппортунизма».

Мы же пока что видим позор больше свой собственный. А продажные профсоюзные лидеры процветают как ни в чем ни бывало. А наука и образование откровенно уничтожаются. А безопасность страны во всех своих аспектах сводится к нулю. И где же перспективы, и каковы они?

Ленин с присущим ему мастерством анализа подчеркивает: невозможно завоевать политическую власть, если борьба за профсоюзы «не доведена до известной степени, причем в различных странах и при различных условиях эта «известная степень» не одинакова (выделено Лениным). Правильный учет влияния партии в профсоюзах, а через них — и во всем рабочем классе — под силу только достаточно вдумчивым, опытным и информированным политическим деятелям, ни на минуту не забывающим о классовых интересах».

В современных условиях это означает, что ЦК должен располагать мощным информационно-аналитическим центром (ИАЦ), позволяющим оперативно оценивать ситуацию по всей стране. Этот центр должен быть связан с сетью подобных же центров, оценивающих ситуацию на местах. Система ИАЦ, построенная по пирамидальному принципу, должна обеспечивать, с одной стороны, полную координацию действий всех партийных структур, с другой — должна быть достаточно защищена от проникновения в нее как классово чуждых элементов, так и соответствующей внедренной с определенными целями информации. Система ИАЦ должна быть полностью подготовлена для смены легальных форм работы на нелегальные и наоборот.

Возвращаясь к Ленину, мы обнаруживаем аналогичную ситуацию, только без информационных «чудес» нашего времени: «Да если бы мы сейчас в России, после 2,5 лет невиданных побед над буржуазией, поставили для профсоюзов условием вступления «признание диктатуры», мы бы сделали глупость, помогли меньшевикам. Ибо вся задача коммунистов — уметь убедить отсталых, уметь работать среди них, а не отгораживаться от них выдуманными лозунгами».

Отметим еще раз, как мастерски Ленин применяет принцип фрактальности. Блестящий пример работы коллективного разума, сосредоточившегося в одной голове, чтобы затем стать руководством к действию для миллионов: «Исполком III Интернационала должен…прямо осудить и предложить следующему съезду Коминтерна осудить…политику неучастия в реакционных профсоюзах (с подробной мотивировкой неразумности такого неучастия и крайней вредности его для дела пролетарской революции)».

Итак, Ленин из своего времени дает нам, неразумным болтунам 2000-х, прямое указание, извлеченное из анализа практики Коминтерна: бороться за завоевание прежнего влияния партии в профсоюзах. Без этого ничего не будет. Работа в профсоюзах и других организациях, объединяющих большие массы трудящихся, — важнейшая форма внепарламентской партийной работы, на сегодня, скажем прямо, совершенно проваленной.

Заметим сразу, что из необходимости радикального усиления внепарламентской работы не следует, что на работу в Госдуме надо вообще наплевать. Опыт Октября прямо указывает: «даже за несколько недель до победы Советской республики, даже после такой победы, участие в буржуазно-демократическом парламенте не только не вредит революционному пролетариату, а облегчает ему возможность доказать отсталым массам, почему такие парламенты заслуживают разгона, облегчает политическое изживание буржуазного парламентаризма. Не считаться с этим опытом и претендовать в то же время на принадлежность к Коминтерну, который должен интернационально вырабатывать свою тактику…,(все выделено Лениным) значит, делать глубочайшую ошибку и как раз отступать от интернационализма на деле, при признании его на словах»

Что же мы имеем сегодня? Парламентская фракция коммунистов и их союзников еще недавно имела достаточное влияние, чтобы не пропустить любой законопроект, способствующий укреплению позиций режима. Но пренебрежение внепарламентскими формами работы привело к тому, что фракция стала подобна «шагреневой коже», и все прорежимные аналитики захлебываются от восторга в соплях, строя прогнозы об отсутствии коммунистов в следующем составе Думы. Режим что есть силы стремится состряпать «двухпартийную» систему на манер Запада, только все время создаваемая им «партия власти», несмотря на все усилия, разваливается. Уже почти забыты гайдаро-бурбулисовский «Выбор России» (в народном просторечии «выкидыш»), «Наш дом — Россия», символизированный дебильной физиономией Черномырдина с его фразой «хотели как лучше, а получилось как всегда», и сегодня очень большую тревогу внушает кремлевским «пиарщикам» судьба «Едросов», несмотря на все звоны в лапоть о постоянных успехах на выборах и докладах о все новых пополнениях рядов «Едросов» знаменитыми спортсменами, артистами, учеными и т.п. Все это — игры в «виртуальную реальность» в обстановке информационной войны, а настоящего влияния в народе у «партий власти» нет и быть не может. Хотя бы просто потому, что их создатели и руководители не знают и знать не хотят, что такое «народ».

Ситуация в самом буквальном смысле трагикомическая, но вот уже 25 лет такой парламент работает. Ленинские примеры работы в буржуазных парламентах — высокая политика по сравнению с современным российским парламентом, работу депутатов от оппозиции в котором можно сравнить с борьбой со связанными руками и ногами, да к тому же с мешком, надетым на голову. Но даже и в такой ситуации прорежимные СМИ периодически поднимают вой о том, что Думу пора разгонять, зря, дескать, кормится за народный счет. В общем, все тот же мотивчик «держи вора». Неблагодарность работы оппозиционных депутатов в буржуазном парламенте, постоянное шельмование и представление в самом дурацком виде перед общественностью, а прежде всего — перед своими собственными избирателями, подрыв политического авторитета, психологическое давление по всем каналам, провокации, подкуп, запугивание, а то и прямой террор (убийства депутатов от оппозиции уже перестали восприниматься как сенсация) — все это порой вызывает такое отвращение, что естественным представляется презрение ко всякой буржуазной парламентской деятельности вообще и, как следствие, призывы к бойкоту парламентских выборов. Это мы видим сейчас, это видел и Ленин. Полностью понимая всю мерзость буржуазной парламентской деятельности, он, тем не менее, решительно осуждал вождей компартий, не умеющих и, еще больше, не желающих использовать парламентские выборы и парламентскую трибуну по-революционному, по-коммунистически.

Ленинская программа действий касательно парламентаризма — это не что иное, как репетиция последующей гигантской программы социалистического строительства. Ни больше, ни меньше! Снова — блестящее применение принципа фрактальности:

«При господстве буржуазии очень «трудно» победить буржуазные привычки в собственной, т.е. рабочей партии: «трудно» выгнать из партии привычных, безнадежно испорченных буржуазными привычками вождей-парламентариев, «трудно» подчинить абсолютно необходимое число выходцев из буржуазии пролетарской дисциплине, «трудно» создать вполне достойную рабочего класса фракцию в буржуазном парламенте, «трудно» добиться, чтобы коммунистические парламентарии не играли в буржуазно-парламентские бирюльки, а занимались насущнейшей работой пропаганды, агитации в массах. Все это «трудно», слов нет… Но все эти «трудности» — прямо-таки детские трудности по сравнению с задачами совершенно такого же рода, которые пролетариату неизбежно придется решать и для своей победы и во время пролетарской революции и после взятия власти пролетариатом. По сравнению с этими поистине гигантскими задачами, когда придется при диктатуре пролетариата перевоспитывать миллионы крестьян и мелких хозяйчиков, сотни тысяч служащих, чиновников, буржуазных интеллигентов, подчинять их всех пролетарскому руководству, побеждать в них буржуазные привычки и традиции, — по сравнению с этими гигантскими задачами является делом ребячески легким создать при господстве буржуазии, в буржуазном парламенте, действительно коммунистическую фракцию настоящей пролетарской партии» .

Вот так. Исходя из задач пролетариата, исходя из задач партии вне парламента, формировать коммунистическую фракцию так, чтобы подрывать власть буржуазии изнутри буржуазного органа власти. А вовсе не наоборот: принимая правила игры в буржуазном парламенте, строить всю политику партии так, чтобы заполучить на выборах столько мест в парламенте, сколько нужно для реализации возможности ни за что не отвечать, но иметь тепленькое местечко, хлеб с маслом и постараться досидеть до пенсии на парламентской зарплате. Такой парламентаризм фактически свел на нет авторитет компартий в развитых странах капитала во второй половине ХХ века, породил не менее жуткий разброд в мировом революционном движении, чем был в 1914 г. При такой позиции совершенно естественным представляется мнение многих представителей как рабочего класса, так и интеллигенции о любой парламентской фракции как шайке болтунов прохиндейского толка, существующих только для оправдания преступной политики режима.

Итак, Коминтерн ленинского времени за фантастически короткий срок стал не только делом международного рабочего движения, он стал едва ли не основным фактором международной политики. Слово «Коминтерн» стало едва ли не большим пугалом для всякого буржуа, чем слово «большевик».

Два последних при жизни Ленина Конгресса Коминтерна — III и IV — прошли под знаком обобщения опыта новой экономической политики. Сталкиваясь с современными «переоценками» нэпа, даваемыми не только буржуазными апологетами и их лакеями, но и вроде бы своими (например, Ю.П. Беловым, секретарем Ленинградского обкома КПРФ), впору схватиться за голову. Наряду с «государственным патриотизмом» нам усиленно вкручивают также и «государственный капитализм» как безусловный прогресс по сравнению с сегодняшним беспределом. Конечно же, при этом идут сплошные ссылки на Ленина. В самом деле, ведь он же говорил о госкапитализме как большом шаге вперед по сравнению с текущим моментом и в 1918, и в 1921 г. Заявление о том, что мы строим госкапитализм, прозвучало у него и на IV Конгрессе Коминтерна в ноябре 1922 года.

Но давайте послушаем самого Ленина, а не то, что из него выдергивают.

Июль 1921 г. Ленин докладывает на III Конгрессе Коминтерна о тактике РКП(б) «Свобода торговли означает свободу капитализма, но, вместе с тем, новую его форму. Это значит, что мы, до известной степени, заново создаем капитализм. Мы делаем это совершенно открыто. Это — государственный капитализм. Но государственный капитализм в обществе, где власть принадлежит капиталу, и государственный капитализм в пролетарском государстве (выделено мной. — Авт.) — это два различных понятия. В капиталистическом государстве госкапитализм означает, что он признается государством и контролируется им на пользу буржуазии и против пролетариата. В пролетарском государстве то же самое делается на пользу рабочего класса, с целью устоять против все еще сильной буржуазии и бороться против нее. Само собой понятно, что мы должны предоставить концессии иностранному капиталу… Мы не скрываем, что концессии в системе государственного капитализма означают дань капитализму. Но мы выигрываем время, а выиграть время значит выиграть всё, особенно в эпоху равновесия, когда наши иностранные товарищи основательно подготавливают их революцию. А чем основательнее она будет подготовлена, тем вернее будет победа» .

Казалось бы, все ясно. Госкапитализм в условиях разваленной экономики означает дорогу к социализму при двух необходимых условиях: 1) диктатура пролетариата как форма государственной власти; 2) национализация предприятий и контроль пролетарского государства за деятельностью каждого закордонного концессионера при монополии внешней торговли. Только такой госкапитализм (а именно такой имел место при нэпе) действительно создает базу для строительства социализма. А такой базой, опять же слушая Ленина (а не Белова), может быть только мощная промышленность: «я еще раз должен подчеркнуть, что единственной возможной экономической основой социализма является крупная машинная индустрия. Тот, кто забывает это, тот не коммунист (выделено мной. — Авт.)… Мы попытаемся войти в сношения с капиталистическими странами. Не следует жалеть о том, что мы предоставим капиталистам несколько сот тысяч тонн нефти, под условием, что они помогли нам электрифицировать нашу страну» .

Отметим: Ленин не боялся ставить такое условие мировому капиталу от имени страны, совершенно разоренной семилетней войной. А почему не боялся? Потому что он представлял власть народа, а не буржуйских прихвостней, прячущих за лозунгами о «чистой демократии» свое презрение к народу и ужас перед ним.

А сегодняшние горе-теоретики продолжают петь о государственном капитализме с опорой на национально ориентированного предпринимателя как спасении от беспредела. А что такое государственный капитализм при государстве, стоящем на страже интересов «прихватизаторов», история уже продемонстрировала с ужасающей ясностью: это фашизм.

А ведь Ленин из 1921 года указывает нам на еще одну особенность нэпа: дань капитализму есть плата за выигрыш времени на подготовку революции в других странах. Переходя к нэпу, Советское правительство во главе с Лениным ни на минуту не забывало о Коминтерне!

Логика Ленина проста, как все гениальное: из России нэповской будет Россия социалистическая, а выигранное время подготовит победу мировой революции, мозгом которой является Коминтерн. Если бы Коминтерна не было, нэп мог бы представляться определенной авантюрой. При наличии Коминтерна нэп — блестящий выход из, казалось бы, безнадежной ситуации и бесценный опыт для других стран. И сегодняшний день подтверждает это с потрясающей силой!

Опыт ленинского нэпа — безусловно, с учетом национальный специфики — работает в Китае, на Кубе, в КНДР и Вьетнаме. Заметим, что это имеет место в заведомо неблагоприятных условиях — ультраимпериализм развернул глобальное наступление, Советский Союз и социалистический лагерь развалены, стратегического равновесия нет. Но поворот влево набирает мощь — Венесуэла, Бразилия, Боливия, Никарагуа не прочь брать пример с Кубы, и вот здесь-то Коминтерн нужен, как воздух. Но сегодня его нет (неотроцкистский «квазиинтернационал», болтающий о «демократическом социализме», не в счет), и это наиболее удручает. Вся борьба впереди.

Мы помним: Коминтерн начинался с идейного объединения в Циммервальде. Ленина поддержали всего 8 человек. К 1922 г. компартии, входящие в Коминтерн, объединяли более 1,5 млн. человек. Результатом деятельности Коминтерна стала мировая система социализма, включившая в себя треть населения Земли.

Развал ее начался прежде всего с идейного разброда, который при наличии Коминтерна не мог бы достигнуть критической стадии, когда разброд идейный превращается в развал организационный. Но Коминтерна не было! Это было величайшей стратегической ошибкой всего периода «биполярного мира». Да, существовал Варшавский Договор — военно-политическое объединение социалистических стран. Существовал СЭВ — экономический союз. Но отсутствие Коминтерна как межпартийного органа, постоянно координирующего действия Компартий — как находящихся у власти, так и ведущих борьбу за власть в условиях противостояния труда и капитала уже на уровне мировых систем — принесло неизмеримо огромный вред.

Коминтерн абсолютно необходим как орган коллективного мирового разума, творчески обогащающий наследие классиков и доводящий свои достижения в согласованном виде до самых широких масс. Его никоим образом не могут заменить периодические двусторонние и многосторонние встречи типа Совещаний коммунистических и рабочих партий, созываемых в свое время под эгидой ЦК КПСС. Решения этих Совещаний, определявшие генеральную линию в мировом революционном процессе (по примеру Конгрессов Коминтерна), с каждым новым Совещанием работали все хуже. Правящими партиями они воспринимались как вмешательство во внутренние дела, а оппозиционными — как неосуществимые и потому бесполезные рекомендации. Сегодняшний разброд и развал возник не вдруг. В его основе — ослабление интернационализма в социалистическом лагере, неизбежное при отсутствии постоянных координирующих органов.

Возрождение Коминтерна — это наша задача в части выполнения ленинских заветов. Сегодняшняя действительность ставит вопрос предельно жестко: или всеобщая гибель при условии полного торжества ультраимпериалистического мироустройства, или развитие мирового революционного процесса с новым Коминтерном во главе. Третьего не дано. Дело за нами.

Рот Фронт!

 

Руднев В.Д.

Марксизм: борьба с оппортунизмом, ревизионизмом и реформизмом

 

Товарищ Тран Дак Лой, представляющий компартию Социалистической Республики Вьетнам, отметил на международной конференции, посвященной 200-летию рождения К.Маркса, что только опора на рабочий класс обеспечивает успех в борьбе с правым оппортунизмом, а именно он привел к уходу КПСС в 1991 г. с исторической арены, к разрушению советского социализма.

 

Оппортунизм (от франц. оррогtunisme, от латинского оррогtunus) — составная часть идейно-политического течения в рабочем движении, ведущего к усилению влияния буржуазной идеологии на рабочий класс, подчинению его действительных интересов интересу капитала. К.Маркс и Ф.Энгельс прослеживали связь оппортунизма в рабочем движении с империалистическими особенностями английского капитализма середины XIX века: огромные колониальные владения и монопольное положение на всемирном рынке. Ф.Энгельс писал К.Марксу 7 октября 1858 года: «Английский пролетариат фактически все более и более обуржуазивается, так что эта самая буржуазная из всех наций хочет, по-видимому, довести дело в конце концов до того, чтобы иметь буржуазную аристократию и буржуазный пролетариат рядом с буржуазией. Разумеется, со стороны такой нации, которая эксплуатирует весь мир, это до известной степени правомерно» . Таким образом, указаны причины и следствия. Причины: 1) эксплуатация Англией всего мира; 2) монопольное положение ее на всемирном рынке; 3) ее колониальная монополия. Следствия: 1) обуржуазивание части английского пролетариата; 2) часть его позволяет руководить собой людям, купленным буржуазией или оплачиваемым ею. Это обуржуазивание части нового класса наемных работников России, занятых в добывающих и естественных монополиях и получающих более высокую заработную плату.

В начале XX века, как отмечал В.И. Ленин, империализм завершил раздел мира горсткой государств, из которых каждое эксплуатировало (в смысле извлечения сверхприбыли) немногим меньшую часть «всего мира», чем Англия в 1858 году; каждое занимает монопольное положение на всемирном рынке благодаря господству монополий, финансовому капиталу, отношениям кредитора к должнику; каждое имеет до известной степени колониальную монополию (из 75 млн. кв. километров всех колоний мира 65 млн., т. е. 86% сосредоточено в руках шести держав). Такие экономические и политические условия не могли не усилить непримиримость оппортунизма с общими и коренными интересами рабочего движения: империализм из зачатков вырос в господствующую систему; а, с другой стороны, вместо безраздельной монополии Англии мы видим борьбу за участие в монополии между небольшим числом империалистических держав. «Оппортунизм не может теперь оказаться полным победителем в рабочем движении одной из стран на длинный ряд десятилетий, как победил оппортунизм в Англии во второй половине XIX столетия, но он окончательно созрел, перезрел и сгнил в ряде стран, вполне слившись с буржуазной политикой, как социал-шовинизм» .

Экономическая теория, политика и практика оппортунизма ориентируют рабочий класс на сотрудничество с буржуазией, служат орудием империализма в его борьбе против марксизма-ленинизма, мирового коммунистического движения и социализма. Идеология оппортунизма в эпоху империализма и общего кризиса капитализма представлена двумя основными разновидностями — право-социалистическим социал-реформизмом рабочих партий и ревизионизмом (правым и «левым») в мировом коммунистическом движении.

Ревизизионизм (revisio (revisionis)-пересмотр) — это антинаучный пересмотр положений марксизма-ленинизма: оппортунистическое течение внутри революционного рабочего движения, которое под предлогом творческого осмысления новых явлений жизни осуществляет ревизию коренных, подтверждаемых практикой положений марксистской теории.

Ревизионизм — результат буржуазного и мелкобуржуазного воздействия на революционное рабочее движение, по классовой природе — одна из форм идеологии мелкой буржуазии, рабочей аристократии, средних слоев. Он отражает общественное положение этих двойственных по своей природе социальных групп, примыкающих то к рабочему классу, то к буржуазии. По своей социальной функции ревизионизм выступает как проводник влияния буржуазии в революционном рабочем движении.

Как направление, ревизионизм оформился после смерти К. Маркса и Ф. Энгельса, когда в 90-х г.г. Э. Бернштейн выступил с развёрнутой программой ревизии марксизма. «„Конечная цель — ничто, движение — все", это крылатое словечко Бернштейна, — писал В. И. Ленин, — выражает сущность ревизионизма лучше многих длинных рассуждений» . В начале ХХ в. ревизионизм распространился в социал-демократическом движении Германии, Франции, Австро-Венгрии, России и др. стран (К. Каутский, О. Бауэр, Э. Вандервельде, Ф. Шейдеман, К. Легин, С. Прокопович, Л. Мартов, Л. Троцкий и др.). Наряду с правым ревизионизмом, в революционном рабочем движении проявил себя и ревизионизм «слева», который в то время распространился в романских странах как «революционный синдикализм» и который, как отмечал Ленин, «...тоже приспособляется к марксизму, „исправляя" его...» , подменяя его их анархистскими, бланкистскими, волюнтаристскими установками.

Ревизионисты предприняли пересмотр всех составных частей учения К.Маркса. В области философии они не признавали научности диалектического материализма, пытались соединить научный социализм с кантианством, берклеанством и махизмом. В экономической теории они выступали за «исправление» теории стоимости Маркса по Э. Бём-Баверку, пытались опровергнуть марксистскую теорию прибавочной стоимости. Ссылаясь на новые данные хозяйственного развития, ревизионисты утверждали, будто вытеснение мелкого производства крупным замедлилось, а в сельском хозяйстве не происходит вовсе, что тресты и картели позволяют капитализму устранить кризисы, и поэтому расчёты на крушение капитализма не реальны, т. к. намечается тенденция к смягчению его противоречий. В теории «ультраимпериализма», выдвинутой Каутским, концепции «организованного капитализма» Р. Гилъфердинга конкретно-исторический анализ подменялся абстракциями, игнорирующими существенные черты и процессы монополистического капитализма, сеялись иллюзии об эволюционном перерастании капитализма в социализм. В политической области, абсолютизируя значение новых явлений социальной жизни, ревизионисты пересматривали марксистское учение о классовой борьбе и её цели — свержении господства буржуазии, установлении власти рабочего класса, диктатуры пролетариата, построении социализма и коммунизма. Они заявляли, что политическая свобода, демократия, всеобщее избирательное право уничтожают почву для классовой борьбы, которая должна якобы вылиться лишь в реформы, в достижение определенных экономических требований при сохранении основ капиталистических отношений.

Оппортунизм и ревизионизм отражали приспособление теории и практики правых лидеров 2-го Интернационала (Э. Бернштейн, Р. Гилъфердинг, К. Каутский, и др.) к новым условиям. Вожди 2-го Интернационала предали дело социализма, когда разразилась 1-я мировая война, отказались действовать в духе Базельского Манифеста 1912 г., который был принят всеми социалистическими партиями мира. Противоречие между Базельским Манифестом и его неприменением вскрывает глубочайшее противоречие в работе II Интернационала. Относительно «мирный» характер периода 1871 г.-1914 г. давал питание оппортунизму сначала, как настроению, потом, как направлению и, наконец, как группе или слою рабочей бюрократии и мелкобуржуазных попутчиков. Эти элементы могли подчинять рабочее движение лишь таким образом, что они на словах признавали революционные цели и революционную тактику. Они могли завоевать доверие масс только путем клятвенных уверений, будто вся «мирная» работа является лишь подготовкой к пролетарской революции.

Чисто завоевательный, империалистский, реакционный характер этой войны признан яснее ясного в Базельском манифесте 1912 г. Война готовится «ради прибылей капиталистов и честолюбия династий». Со стороны рабочих будет «преступлением стрелять друг в друга», социалисты, способные признавать «защиту отечества» в мировой войне — социалисты на словах лишь, а на деле шовинисты. Они — социал-шовинисты. Война вызвала «экономический и политический кризис». Этот кризис надо было «использовать» для «ускорения падения господства капитала»: в этих словах признано, что социальная революция назрела, что она возможна, что она грядет в связи с войной. Манифест доказывает неопровержимо полную измену социализму со стороны социалистов, голосовавших за кредиты, вступавших в министерство, признававших защиту отечества в мировой войне. Экономическая основа «социал-шовинизма» и оппортунизма одна и та же: союз ничтожного слоя «верхов» рабочего движения со «своей» национальной буржуазией против массы пролетариата. Союз слуг буржуазии с буржуазией против класса, эксплуатируемого буржуазией. Социал-шовинизм есть законченный оппортунизм. Политическое содержание оппортунизма и социал-шовинизма одно и то же: сотрудничество классов, отказ от диктатуры пролетариата, отказ от революционных действий, безоговорочное признание буржуазной законности, недоверие к пролетариату, доверие к буржуазии. Социал-шовинизм — прямое продолжение и завершение английской либеральной рабочей политики, мильеранизма и бернштейнианства.

Каутский противопоставил революционным марксистам новую теорию «ультраимпериализма». Он понимает под этим вытеснение «борьбы национальных финансовых капиталов между собой» и ее замену «совместной эксплуатацией мира международным финансовым капиталом» («N. Z.», 30 апреля 1915 г.). Якобы последний способен ликвидировать войны. Но добавляет: «у нас еще нет достаточных предпосылок для того, чтобы решить, осуществима ли эта новая фаза капитализма». Он отвергает революционные задачи и революционную тактику пролетариата теперь, в «фазе» уже начавшегося кризиса, войны, неслыханного обострения классовых противоречий! Оппортунизм перезрел, он окончательно перешел в лагерь буржуазии, превратившись в социал-шовинизм: духовно и политически он порвал с социал-демократией. Он порвет с ней и организационно. Рабочие требуют уже «бесцензурной» печати и «неразрешенных» собраний, т. е. подпольных организаций для поддержки революционного движения масс. «Только такая «война войне» — социал-демократическое дело, а не фраза — утверждал В. И. Ленин, — несмотря на все трудности, временные поражения, ошибки, заблуждения, перерывы, это дело приведет человечество к победоносной пролетарской революции».

После Великой Октябрьской социалистической революции 1917 г. проявил себя как правый, так и «левый» уклоны в международном коммунистическом движении в 20-40-е гг. Весьма массированная попытка ревизовать марксизм-ленинизм была предпринята внутри коммунистического движения в 50-х гг. Спекулируя на новых послевоенных явлениях и процессах и некоторых трудностях развития коммунистического движения, в конце 50-х широко распространился ревизионизм справа, пытавшийся столкнуть революционное рабочее движение на социал-реформистский путь (А. Лефевр, П. Эрве (Франция), Дж. Гейтс, А. Биттелмен (США), А. Джолитти (Италия), М. Джилас (Югославия), Р. Зиманд, Л. Колаковский (Польша), Э. Блох (ГДР) и др.).

Особую опасность представляла ревизионистская группа И. Надя-Г. Лошонци, проложившая путь контрреволюционному мятежу в 1956 г. в Венгрии.

В прошлом для социал-демократических теоретиков было характерно формальное признание марксизма, но в ходе дальнейшего «сползания» вправо, после 2-й мировой войны, они объявили о разрыве с марксизмом. Экономические доктрины английских лейбористов опираются на кейнсианские и неокейнсианские концепции, а германских социал-демократов — на неолиберализм при определенном заимствовании кейнсианских идей (теория «социального рыночного хозяйства»). В целом, их идейно-теоретическим источником выступает весь комплекс буржуазных теорий «трансформации капитализма». Экономическая теория и оппортунистическая практика ревизионизма выражены в трактовке государственно-монополистического капитализма в социал-реформистском духе, в разработке концепций типа «рыночного социализма» или «казарменного коммунизма».

По направлению своего воздействия на революционное рабочее движение оппортунизм может быть правым и «левым», при этом один вид нередко переходит в другой. Правый оппортунизм — реформистские теории и соглашательские политические и тактические установки (бернштейнианство, каутскианство, социал-реформизм и правый ревизионизм), направленные на фактическую защиту буржуазного строя, государственно — монополистического капитализма, на отказ во имя реформ, временных и частичных выгод от революционных действий, коренного преобразования общества на социалистических и коммунистических началах. В коммунистических партиях он означает «сползание» на ликвидаторские позиции, переход на платформу социал-демократизма. Он доходит до отрицания руководящей роли марксистско-ленинской партии, что ведёт к капитуляции перед антисоциалистическими силами. «Левый» оппортунизм (троцкизм, маоизм) прикрывается ультрареволюционной фразой, толкает массы на авантюристические действия, а коммунистическую партию на путь сектантства, дискредитирует коммунизм и тем самым льёт воду на мельницу буржуазии, антикоммунизма. К этим течениям относятся также «новые левые», неотроцкистские и маоистские элементы и др. группы радикалистского движения интеллигенции. Теоретики этого движения критикуют государственно-монополистический капитализм с анархистских и анархо-синдикалистских позиций, выступают с нападками «слева» на социализм, стратегию и тактику мирового коммунистического движения, пытаясь использовать отдельные положения учения К. Маркса, которое они извращают.

Большой вред международному коммунистическому движению принесла огульная, субъективистская в своей основе, критика деятельности Генерального секретаря ЦК КПСС И.В. Сталина, высказанная на XX cъезде партии в отдельном докладе Первого секретаря ЦК КПСС Н.С.Хрущева. Еще в хрущевскоё время наши доморощенные теоретики считали марксистскими идеи, которые позже вылились в теории еврокоммунизма и конвергенции (буржуазной теории, утверждающей, что капиталистическое и социалистическое общества якобы развиваются по пути сближения, приобретения общих или сходных принципов и сливаются в некое единое общество).

Не случайно на протяжении 60-70-х гг. в коммунистическом движении проявил себя ревизионизм «слева». Он находит своё выражение в волюнтаристском подходе к проблемам экономического развития социалистических стран (доктрина «казарменного коммунизма» и др.). Леворевизионистскую идеологию широко использовал маоизм.

С праворевизионистскими концепциями в конце 60-х гг. и в 70-х гг. выступили О. Шик, Э. Лебл и др. (Чехословакия), Р. Гароди (Франция), Э. Фишер, Ф, Марек (Австрия) и др. Правые ревизионисты, сползая на ликвидаторские позиции, соглашательство с правым социал-демократизмом в политике и идеологии, выступают против марксистско-ленинского учения по всей линии, отвергая необходимость социалистической революции, выдвигая проекты реформ современного буржуазного общества. При этом они ссылаются на современную научно-техническую революцию, которая, по их утверждениям, выступает альтернативой социальной революции, средством автоматического преобразования структуры буржуазного общества, «размывания» классовых антагонизмов. Она якобы приводит к гуманистическому перерождению капитализма, где эксплуатация рабочей силы становится экономически нецелесообразной, «нерентабельной», ибо развитие науки и техники создаёт несравненно больше богатства, чем эксплуатация людей. Ревизионизм затушевывает и мистифицирует всё усиливающуюся общность методов капиталистической эксплуатации умственного и физического труда, отрицает всемирно-историческую миссию пролетариата, которая якобы переходит к интеллигенции.

Идеологи правого ревизионизма утверждают, что произошла «стагнация завоеваний социализма», выдвигают требования его «гуманизации», установления «социализма с человеческим лицом», выступают за ослабление государственного руководства экономикой, за многообразие принципиально различных «моделей социализма», за плюрализм марксизма. Они трактуют социализм как некую «смешанную экономику», в которой существуют капиталистические монополии и государственные, кооперативные предприятия, пытаются «втиснуть» в социалистическое общество капиталистические формы производства и обмена. Их нападкам подвергаются общественная собственность на средства производства, централизованное планирование, руководящая роль коммунистической партии в обществе и др. общие закономерности строительства социализма и коммунизма. Они выступают за раздел общенародной собственности, превращение её в групповую собственность, трансформацию государственных социалистических предприятий в подобие дюринговских «коммун»; за допущение неконтролируемой рыночной стихии как следствие ликвидации «опеки государства» и многократного увеличения числа хозяйственных субъектов — собственников средств производства; за развёртывание конкурентной борьбы, демагогически именуемой «школой социалистической инициативы». Так, деятельность правооппортунистических элементов в Чехословакии в кризисный период, подменявших систему централизованного планового управления экономикой так называемой «саморегулирующейся экономической системой», в которой план сводился лишь к информационному документу, необязательному прогнозу, привела в 1968 г. и в начале 1969 г. к существенному подрыву социалистической системы централизованного планового руководства народным хозяйством.

Экономические концепции оппортунизма как периода империализма, так и общего кризиса капитализма, несмотря на их различия по кругу поднимаемых вопросов и формам аргументации, имеют общие гносеологические и социально-экономические, классовые корни. Для них характерен метафизико-идеалистический подход вулъгарной политической экономии к изучению экономических процессов и явлений. Эти доктрины, выступая под флагом рабочего движения, выражают не коренные интересы рабочего класса, а интересы непролетарских классов и слоев, противоречащие коренным потребностям общественного развития. Ленин подчёркивал, что оппортунизм всегда и везде «... осуществляет влияние буржуазии на пролетариат из внутри рабочего движения. Оппортунизм в верхах рабочего движения, это — социализм не пролетарский, а буржуазный. Практически доказано, что деятели внутри рабочего движения, принадлежащие к оппортунистическому направлению, — лучшие защитники буржуазии, чем сами буржуа. Без их руководства рабочими буржуазия не смогла бы держаться» .

Империализм не только размывает, но и систематически создаёт так называемые «средние слои», с которыми многочисленными нитями и сотнями переходных ступеней связан пролетариат. В его ряды постоянно вливаются мелкобуржуазные элементы — от разорившихся дельцов, ремесленников, крестьян, фермеров до некоторой части интеллигенции и лиц свободных профессий. Все эти пролетаризируемые средние слои привносят в рабочее движение характерные для них колебания и непостоянство, служат каналом распространения буржуазной идеологии, а также почвой для таких форм оппортунизма, как анархизм, ультралевые тенденции и мелкобуржуазный радикализм.

Источником оппортунизма в рабочем движении является и «профсоюзная верхушка», «рабочая аристократия», создаваемые и поддерживаемые монополистическим капиталом за счёт сверхприбылей, «... общественный слой парламентариев, журналистов, чиновников рабочего движения, привилегированных служащих и некоторых прослоек пролетариата, который сросся со своей национальной буржуазией и которого вполне сумела оценить и „приспособить" эта буржуазия»

Экономические корни оппортунизма и ревизионизма — в паразитизме и загнивании империализма, в использовании гигантской сверхприбыли горстки особо богатых и могущественных государств, которые грабят простой «стрижкой купонов» весь мир. Вывоз капитала дает доход, даже в Англии, в 5 раз больше, чем торговля. Из такой гигантской сверхприбыли (ибо она получается сверх той прибыли, которую капиталисты выжимают из рабочих «своей» страны) можно подкупать рабочих вождей и верхние слои «рабочей аристократии» «тысячами способов, прямых и косвенных, открытых и прикрытых. Этот слой обуржуазившихся рабочих или «рабочей аристократии», вполне мещанских по образу жизни, по размерам заработков, по всему своему миросозерцанию, есть главная опора II Интернационала, а в наши дни главная социальная (не военная) опора буржуазии. Ибо это настоящие агенты буржуазии в рабочем движении, рабочие приказчики класса капиталистов (labor lieutenants of the capitalist class), настоящие проводники реформизма и шовинизма. В гражданской войне пролетариата с буржуазией они неизбежно становятся, в немалом числе, на сторону буржуазии, на сторону «версальцев» против «коммунаров» . Важна и социальная политика буржуазии, которая включает, под давлением борьбы рабочего класса и роста влияния социализма, и материальные уступки трудящимся в области заработной платы и социальных выплат, и социальную демагогию, маскирующую эксплуататорское существо буржуазного строя (распределение акций среди рабочих, «капитализация» части заработной платы, налоговые поощрения частных сбережений рабочих и т. п.). Всё это делается с целью внедрения в определенные слои рабочего класса психологии мещанства, потребительства как базы оппортунизма. Временное усиление влияния, проникновение буржуазной идеологии в рабочее движение представляются вполне понятным, ибо в буржуазном обществе средства массовой информации, культурные учреждения и система образования принадлежат капиталистам или контролируются ими. И это хорошо видно в нынешней России.

Но в конечном счёте коренные противоречия капитализма каждый раз неизбежно поднимают революционное рабочее движение под лозунгами экономических, социальных и политических требований на новую, более высокую ступень.

Основным идейно-теоретическим звеном социально-экономических доктрин оппортунизма, социал-реформистских и ревизионистских, является концепция «третьего пути», якобы отличного и от капитализма, и от социализма («демократический социализм», национальные «модели социализма»). Эта мелкобуржуазная концепция отражает модификацию форм буржуазной идеологии применительно к условиям современной научно-технической революции, соревнования капитализма и социализма, потребовавшим от буржуазных теоретиков в некоторой степени критического отношения к капиталистической действительности, а не только откровенной её апологии. Эта необходимость вызвала усиленную разработку концепций трансформации буржуазного общества, выработку квазипозитивных идеалов будущего (единое индустриальное общество, постиндустриальное общество, технотронное общество и т. д.). Решение такого рода задач, осуществляемое в интересах монополистической буржуазии, усилило традиционное стремление реформистов и ревизионистов — идеологов так называемых «средних классов» и слоев к поиску «третьего пути». Этот совместный «поиск» стал одним из факторов значительного оживления мелкобуржуазного социализма, наложил определенный отпечаток на содержание и формы оппортунизма.

Превратно истолковывая социально-экономические процессы, происходящие в условиях государственно-монополистического капитализма и научно-технической революции, — интернационализацию производства и капитала, империалистическую экономическую интеграцию, частичное вытеснение индивидуальной частнокапиталистической собственности кооперативной, государственно-капиталистической собственностью, изменения в структуре рабочего класса, отделение функции управления от владения капиталом, социальные завоевания трудящихся промышленно развитых стран и т. п., оппортунисты подхватили буржуазные теории «демократизации» капитала, «диффузии собственности», «формирования собственности», «социального партнёрства», «управленческой революции», «планового» капитализма, «государства всеобщего благосостояния», «депролетаризации», «нового среднего класса» и др. По их утверждениям, капитализм якобы исчезает и без революции, без перехода власти в руки рабочего класса, без обобществления средств производства, трансформируется в «демократический социализм». Исходя из таких позиций, правые лидеры Социнтерна выступают против социалистического строя, объявляя его тоталитарным режимом и противопоставляя ему так называемый «свободный капиталистический мир».

Антикоммунизм, борьба против марксизма-ленинизма, пролетарской политэкономии, мировой системы социализма — главная черта современного оппортунизма. Этим определяется и его отношение к национально-освободительному движению: во что бы то ни стало удержать молодые национальные государства в системе мирового капитализма.

Ревизионисты прошлого (Гильфердинг и др.) отрицали саму возможность и необходимость политической экономии социализма, включая в предмет политэкономии лишь производственные отношения товарно- капиталистического хозяйства, где экономические законы действуют стихийно и господствует товарный фетишизм. Ревизионизм, подменяя марксистско- ленинский анализ экономической структуры социалистического общества мелкобуржуазными представлениями, отрицает определяющее значение теоретического наследия К. Маркса, Ф. Энгельса и В. И. Ленина в развитии политэкономии социализма; игнорирует практический опыт построения социалистического общества; отрицает общие черты и закономерности развития коммунистического способа производства в разных странах.

Правый и «левый» ревизионизм имеют общую гносеологическую основу — метафизико-идеалистический метод мышления и познания. Право- и леворевизионистские теоретики приходят к атомизации общества (групповая собственность товаропроизводителей — «рыночный социализм» или полунатуральное хозяйство самообеспечивающихся коммун — «казарменный коммунизм»).

С праворевизионистской точки зрения, отправным пунктом и конечной целью политэкономии социализма якобы выступает анализ распределения составных элементов товарной стоимости а не отношений производства, определяющих характер распределения, обмена и потребления. Отрицая необходимость планомерной организации общественного производства при социализме, правые ревизионисты считают регулятором социалистической экономики закон стоимости, на основе которого якобы должно происходить присвоение «дохода по труду» коллективами товаропроизводителей, а всё, что не укладывается в рамки рыночного хозяйства, объявляется ими бюрократическим, административным насилием над объективными экономическими законами, которое будто бы осуществляется путём директивного планирования. С точки зрения «левых» ревизионистов, игнорирующих товарно-денежные отношения при социализме, все категории и законы товарного хозяйства являются или капиталистическими, или неизбежно ведущими (при любых экономических условиях) к капитализму.

Ревизионистские концепции представляют собой не результат творческого развития пролетарской политической экономии, на что они претендуют, а продукт мелкобуржуазной её вульгаризации. Марксистско-ленинская экономическая теория развивается в непримиримой борьбе с ревизионизмом. Коммунистические и рабочие партии решительно выступают против доктрин правого и «левого» ревизионизма, пытающихся столкнуть международное коммунистическое движение на позиции оппортунизма, привить рабочему классу идеологию реформизма или анархистские, авантюристические взгляды.

«Современный ревизионизм, — говорилось в Декларации Совещания представителей коммунистических и рабочих партий социалистических стран (1957 г.), — пытается опорочить великое учение марксизма-ленинизма, объявляет его „устаревшим" и якобы утратившим ныне значение для общественного развития. Международное коммунистическое движение осудило и правый ревизионизм, подвергло его всесторонней критике, постепенно очистило свои ряды от активных поборников ревизионизма.

Коммунисты, подчёркивая, что между научным коммунизмом и реформизмом социал-демократии ни о каком идеологическом сближении не может быть и речи, вместе с тем выступают «... за сотрудничество с социалистами и социал-демократами, чтобы установить передовой де¬мократический строй сегодня и построить социалистическое общество в будущем. Естественно, для продвижения вперед по этому пути необходимо, чтобы социалистические партии и другие политические организации, высказывающиеся за социализм, решительно порвали с политикой классового сотрудничества с буржуазией и проводили политику эффективной борьбы за мир, демократию и социализм» .

Громадный ущерб коммунистическому движению принесла предательская деятельность Горбачева, Яковлева, Шеварнадзе, которая привела к подрыву социализма в восточноевропейских странах, Совета экономической взаимопомощи (СЭВ), а затем и СССР. В этих условиях для КПСС и коммунистических партий бывших социалистических стран важным направлением явилась борьба с реформизмом.

Реформизм — враждебное революционному марксизму оппортунистическое направление в рабочем движении, ставящее своей задачей осуществление социальных изменений путем реформ, не затрагивающих основ капиталистического строя и исключающих революционную, классовую борьбу рабочих, социалистическую революцию и диктатуру пролетариата.

Социал-реформистские экономические концепции («смешанной экономики», «демократического социализма», «рыночного социализма» и др.) разрабатывались лидерами и теоретиками социал-демократических партий, объединившихся в Социалистический интернационал (Социнтерн).

Новая государственная власть России взяла на вооружение ущербную концепцию рыночных преобразований на основе принципов “Вашингтонского консенсуса”. Последние отражают постулаты неоклассической школы в ее чистом виде, без элементов государственного регулирования. Программы буржуазных преобразований, как переход к рынку, разрабатывалась не в России, а в США (в Вашингтоне и Хьюстоне и были первоначально опубликованы на английском языке). Эти неоклассические постулаты на российской почве оказались нежизненными. Кризис с каждой новой реформой возрастал, растянувшись на 6 лет, а число бедных только за 1992 г. выросло в 20 раз (до 1/3 населения).

Джозеф Стиглиц в книге "Глобализация: тревожные тенденции" обвиняет российских реформаторов и их консультантов в обнищании народа: "В 1989 г. только 2 процента россиян жили в бедности. К концу 1998 г. доля бедных превысила 40 процентов. Статистика детства обнаруживает еще более глубокую проблему: 50 процентов детей живут в семьях бедноты. И как вывод: «Россия обрела самое худшее из всех возможных состояний общества — колоссальный упадок, сопровождаемый столь же огромным ростом неравенства. И прогноз на будущее мрачен: крайнее неравенство препятствует росту, особенно, когда оно ведет к социальной и политической нестабильности». (Выделено нами-В.Р.) . В конце XX в. Россия по развитию человеческого потенциала находилась в седьмом десятке стран, а по продолжительности жизни — на 100-110-ых местах, по уровню здравоохранения — на 130-140-ых местах. Команду зарубежных советников Ельцина даже на Западе считали экономическими убийцами»

Мрачный прогноз на будущее Дж. Стиглица подтвердился и в экономических последствиях навязывания нашей стране неолиберальных идей. Провалены все планы и программы роста экономики России. И иностранные (США и МВФ), и российские начальные (Гайдара, Явлинского), и более поздние (программы социально-экономического развития Российской Федерации до 2010 г. и аналогичные — до 2020 г.), ибо все они основаны на крайнем неравенстве, которое препятствует росту экономики. Провален и путинский план подъема экономики к 2010 г., ибо строился он на дальнейшем углублении неравенства: долларовые олигархи росли, как грибы (в 27 раз), а социальные пособия ветеранам, инвалидам, многодетным семьям были одноразово резко сокращены. Были отменены и законы, предусматривающие возвращение потерь населению при либерализации цен по вкладам в банках (11 трлн. руб. по нынешним ценам). По данным В.И. Симчеры, в годы оживления экономики (2000-2007 г.г.) ВВП выросло всего на 25%, а не на 50%, как сообщали статистические органы. (Хазин М. Интересные данные по российской статистике в изложении В.И. Симчеры. 2015 г.). Хуже всего обстоит дело с выполнением программы Правительства России о создании 25 млн. квалифицированных рабочих мест за 10 лет, о которой Путин В.В., будучи председателем Правительства объявил в 2011 г. перед президентскими выборами. Но похоже, ни будущий президент, ни будущий председатель Правительства выполнять эту программу не собирались. Вместо увеличения квалифицированных рабочих мест, их число уменьшилось к 2017 г. на 6 млн. мест.

Но зато выполняются планы вымирания народа русского. И не только при Ельцине. Если за 1992-1999 г.г. в стране умирало больше, чем рождалось, по 721 тыс. чел. в год (всего - 5871 тыс. чел.), то при Путине В.В. при получении громадных нефтедолларов, общая убыль населения за восемь лет Президента составила 6529,8 тыс. чел., или 816 тыс. чел. в год. На 11% больше, чем при кровавом Ельцине! За 20 лет вымерло 15 млн. чел. Еще 19 млн. чел. — это снижение рождаемости по сравнению с 1987 г. Демографическая катастрофа — вымирание русских в областях Европейской России — продолжалась в годы, когда нам говорили, что вымирания населения нет. И сегодня фактическая, а не сфабрикованная, средняя заработная плата работников позволяет прокормить только одного ребенка. А за 1979-1989 г.г. в советской России естественный прирост населения составил 9612 тыс. чел. Ежегодный прирост — 961 тыс. чел в год.

Падение производства завершилось только в 2017 г. Но население продолжало нищать. Целое десятилетие было потеряно для развития экономики! Еще раз, как и в первое ельцинское десятилетие, подтвердилась неспособность либералов обеспечить даже небольшой рост производства и благосостояния населения. Подтвердилась их разрушительная политика по отношению к России.

Уровень советский реальной экономики 1990г либеральная Россия не превысила ни по одному показателю. Промышленное производство в 2017г. было на 13% ниже уровня 1990г. Инвестиции почти на 44% ниже, строительство — на 19%, грузооборот — на 7,6%, пассажирооборот — на49,3%, бытовые услуги —на 56% ниже), и только сельское хозяйство всего на 1% выше уровня 1990 г., но и здесь овцеводство, и скотоводство угроблено: поголовье крупного рогатого скота снизилось в 3,2 раза, коров и овец в — 2,5раза ниже . А в 2018 г.производство сельхозпродукции по предварительным данным снизится на 11%.

Таков плачевный итог либеральной экономики. Если на СССР приходилось 20% мировой промышленной продукции, в т. ч. на РСФСР— 10%, то сейчас доля России в мировом ВВП снизилась с 2,9% в 2013 до 1,7% в 2016 г. Для подъема России требуется рост ВВП на 5-7% в год. Для этого нужно, как минимум, вернуть 500 млрд долл., размещенных на Западе.

Итогом либеральных буржуазных реформ в России следует считать крах экономики в мирное время, какого страна уже давно не знала. Для нее характерно кризисное состояние производства, суженное воспроизводство, ликвидация предприятий, безработица, вымирание русского и некоторых других народов, потеря суверенитета, зависимость от США, МВФ, ВТО, захват многих отраслей иностранным капиталом и значительный, постоянный вывоз капитала.

Россия перестала быть не только сверхдержавой, но даже великой державой. Она превратилась в поставщика сырья для западного капитала. Крым — наш, но территория исторической прародины трех братских народов, Киевская Русь, захвачена профашистскими силами и находится в подчинении у США. Всё больше уходят на Запад Молдавия и Грузия. По социальному неравенству Россия — первая в мире страна. Она теряет время без развития: 10 лет было потеряно Б. Ельциным, последние 10 лет — В. Путиным и Д. Медведевым. Для настоящего времени характерна кризисная ситуация: власть уже не может управлять по-старому.

Выход из либерального тупика определен в социально-экономических программах: 1) КПРФ (Орловский форум); 2) Московского экономического форума; 3) академика С.Ю. Глазьева. Названные социально-экономические программы зовут к независимости, социальному и техническому прогрессу, достойной жизни.

 

А В. Семенова

Великая французская революция и Великая Октябрьская социалистическая революция: опыт сравнительного изучения в отечественной исторической науке.

 

Великая французская революция с первых дней вызывала в России большой интерес. Этой теме посвящена обширная литература.

Однако именно после 1917 года история Французской революции стала в нашей стране чрезвычайно актуальной благодаря постоянным параллелям между событиями давно минувшего прошлого и Октябрьской революцией – постоянному обращению к французскому опыту и многократному его переосмыслению.

Для историков советской эпохи Якобинская диктатура, эпоха Террора, война на всех фронтах, создание революционной армии и вооружение народа, попытки государственного регулирования экономики, реформы в деревне, ликвидация сословий, выдвижение и свержение лидеров, политические процессы, борьба с церковью, все что имело место во Франции конца XVIII в., были весьма актуальными сюжетами. «История повторяется, – отмечал И.В. Сталин, говоря о Французской революции, – хотя и на новой основе. Как раньше, в период падения феодализма, слово "якобинец" вызывало у аристократов всех стран ужас и омерзение, так теперь, в период падения капитализма, слово "большевик" вызывает у буржуазных стран ужас и омерзение»

Уже в первые послереволюционные годы наметилась тема сопоставления двух революций. Методологическую основу первых трудов в этом направлении составляли высказывания Маркса и Ленина о Французской революции, широко цитируемые в советское время.

«Возьмите Великую французскую революцию, - писал Ленин. - Она недаром называется великой. Для своего класса, для которого она работала, для буржуазии, она сделала так много, что весь XIX век, тот век, который дал цивилизацию и культуру всему человечеству, прошел под знаком французской революции. Он во всех концах мира только то и делал, что проводил, осуществлял по частям, доделывал то, что создали великие французские революционеры буржуазии, интересам которой они служили, хотя они этого и не сознавали, прикрываясь словами о свободе, равенстве и братстве .

В первые годы советской власти при сопоставлении двух важнейших событий мировой истории доминировал часто не научный, а романтически-эмоциональный подход, Это зримо проявилось в театральном и изобразительном искусстве, в плакатах, графике, в монументальной пропаганде (памятники Дантону, Робеспьеру) малых пластических формах — например в декоративном фарфоре. В свое время известный историк Ю. А. Лимонов сравнил народные празднества эпохи Французской революции и послереволюционной России и выявил в них много общего .

Отметим, что тема Французской революции еще ранее присутствовала в дореволюционных большевистских изданиях, особенно периода 1902-1907 гг.

К 30-м годам стала складываться школа советских историков-марксистов, изучавших Французскую революцию; направленность их исследований отвечала основным сторонам революционных преобразований в России. Родоначальниками этих направлений были академики Вячеслав Петрович Волгин и Николай Михайлович Лукин. Уже тогда возник пристальный интерес к классовой сущности якобинской диктатуры в сравнении с диктатурой пролетариата. Дискуссии о якобинской диктатуре стали отличительной чертой советской школы историков Французской революции. Конечно, нельзя забывать, что имевший место вульгарно-социологический метод несколько снижал научный уровень исследований. Тем не менее именно к концу 30-х годов в СССР окончательно утвердилась единая концепция Революции, сформировавшаяся в ходе острых научных и политических дискуссий послеоктябрьского двадцатилетия. Она получила развернутое обоснование в фундаментальном коллективном труде, выпущенном в 1941 году «Французская буржуазная революция 1789-1794.» (М., Л.,) Эта концепция в дальнейшем доминировала в литературе до начала 80-х годов,.

Наиболее ярким и характерным ее примером является книга выдающегося советского историка Альберта Захаровича Манфреда «Великая французская револю¬ция», переизданная впоследствии другим видным ученым Виктором Мщисеевичем Далиным в 1983 году по тексту 1956 г. лишь с незначительными поправками .

В соответствии с этой концепцией в основу трактовки Революции был положен формационный подход: она «сокрушила феодально-абсолютистский строй» и «расчистила почву для капиталистического развития». Это - революция великая и буржуазная, в полном соответствии с мыслью К. Маркса о том, что «буржуазия была именно тем классом, который действительно стоял во главе движения». «Реальное содержание этой революции, – писал А.З. Манфред, – установление господства буржуазии, создание строя капиталистической эксплуатации». В то же время «народ был главным действующим лицом революции, ее главной движущей силой, он выносил на своих плечах всю тяжесть борьбы с феодальной контррево¬люцией, он двигал революцию вперед». Соответственно, эта революция была не просто. буржуазной, а буржуазно-демократической и имела ясно видимый вектор: она развивалась, шла вперед до середины 1794 г., после чего термидорианцы, свергнув якобинскую революционно-демократическую диктатуру и «захватив государственный руль, дали движению задний ход. Общественное развитие пошло вспять». Таким образом Великая французская революция была формационно предтечей Октябрьской революции, но они развивались в разных эпохах, имели разные движущие силы и разные объективные цели. Немаловажное значение имело расширение источниковой базы в это время, а именно приобретение Архивом Маркса-Энгельса-Ленина ряда ценных документов этого времени, включая французские газеты эпохи Революции, публицистические издания, архив Бебёфа и других исторических деятелей.

Послевоенный период в изучении двух революций особенно 50-70-годы можно считать расцветом этой тематики. Тогда работала плеяда выдающихся историков: Виктор Моисеевич Далин , Владимир Георгиевич Ревуненков , Альберт Захарович Манфред и другие. Этих ученых можно назвать романтиками революции. Их деятельность проходила в контакте со знаменитой французской марксистской школой, идущей от Альбера Матьеза. Тогда плодотворно работали Жорж Лефевр, Альбер Собуль, Мишель Вовель и ныне здравствующий Клод Мазорик. Выходивший регулярно в СССР «Французский ежегодник» объединял многих ученых.

В статье «Некоторые тенденции зарубежной историографии», написанной в 1976 году, Манфред обратил внимание на все более усиливавшуюся критику Французкой революции со стороны ряда западных ученых. Он писал: "Стрелы, направленные против Французской революции XVIII в., целят дальше, - это стрелы и против Великой Октябрьской социалистической революции"

Следует подчеркнуть, что среди этого поколения советских историков в своем большинстве не было ни приспособленцев, ни конъюнктурщиков, как любят иногда представлять эту эпоху в современной литературе. Для большинства из них марксизм был не только методом, но и способом мышления, и они были искренни в своих научных пристрастиях. Добавим, что некоторые из них были необыкновенными мастерами художественной формы и их книгами, прежде всего трудами Манфреда, увлеклись люди, далекие от исторической науки. Можно сказать, что Альберт Захарович открывал советским людям живую историю Франции: от Робеспьера до Наполеона.

Своеобразным итогом этого периода стало роскошное издание трудов французских и советских ученых, приуроченное к 200-летию Французской революции, под названием «Великая Французская революция и Россия». Изданная в 1989 году в издательстве «Прогресс» параллельно на двух языках, эта объемная книга была художественно оформлена и проиллюстрирована советскими плакатами, произведениями живоиси на тему французской революции. Однако уже в этой книге наметились тенденции пересмотра некоторых устоявшихся оценок Великой французской революции, что было связано с политическими переменами в нашей стране, начавшимися в эпоху перестройки.

С конца 80-х годов наметился отход от ряда положений марксистской концепции двух революций.. Это происходило из-за ряда причин. Во-первых переосмысление опыта Октябрьской революции сначала в публицистике , а затем и в научной литературе, так называемый «либеральный соблан», умело направляемый политтехнологами, имел целью развечивание идей революции и действий революционеров всех эпох Во-вторых, как отмечает современный исследователь, результаты новых исследования требовали ряда корректировок прежних концепций

Наконец, политические процессы, имевшие место в стране и закончившиеся гибелью Советского Союза и торжеством либеральной идеологии, во многом повлияли на позиции научной ителлигенции, стимулируя ее приспособление к новым реалиям. Профессор МГУ В.П.Смирнов, специалист по истории Франции, подчеркивает: «Если идеологическая ангажированность марксистского толка действительно отсутствует в подавляющем большинстве работ историков постсоветского периода, то это еще не значит, что они свободны от идеологической ангажированности другого рода. Любая попытка осмыслить исторический процесс, событие, личность, неизбежно исходит из имеющихся у историка представлений, убеждений, предрассудков, мифов – короче, от системы взглядов, т. е. от идеологии». Соответственно «общая направленность и тональность постсоветской историографии…несомненно, далеки от марксистской ангажированности, но вполне соответствуют – даже если их авторы этого не замечают – той системе взглядов и ценностей, которая сейчас преобладает в российском обществе и которую можно назвать либерально-консервативной»

Именно в это время были сделаны первые попытки переосмыслить советскую историографию Французской революции. Анатолий Васильевич Адо, который, как отмечает Д.Ю. Бовыкин, со второй половины 1980-х годов считался в научной среде признанным лидером отечественного франковедения XVIII века, писал, что при всех заслугах советской исторической школы ее отличали «упрощенное, прямолинейное применение принципа классового подхода к изучению и осмыслению Французской революции» и своеобразный “якобиноцентризм”, обусловленный «привилегированным местом, которое занимали в ней якобинский период, сами якобинцы и якобинизм».

Кроме того, продолжал он, с момента становления этой историографии над ней довлела прямая или подразумевавшаяся аналогия с Октябрьской революцией, что заставляло изучать Французскую революцию «почти исключительно “снизу” (говоря словами Ж. Лефевра) и с ее левого фланга». «При этом, – добавлял А.В. Адо, – я не думаю, что в осмыслении и исследовании проблем якобинской республики следует совершить поворот на 180°, полностью “сменить вехи” и от идеализации и прославления якобинцев перейти к безоговорочному осуждению, предать их исторической анафеме… Это было бы повторением не лучших наших традиций – на смену одним мифам создавать иные, следуя меняющейся политической конъюнктуре»

Однако после ухода из жизни Адо и кончины Геннадия Семеновича Кучеренко «смена вех» в значительной степени произошла. Так называлась статья ученика Кучеренко Александра Викторовиа Чудинова, открывавшая возрожденный «Французский ежегодник» 2000 года и вызвавшая полемику в интернете . Автор, вспоминая советскую эпоху, писал о «постоянном давлении», оказываемом ранее на историков со строны идеологических органов, говорил об открывающихся возможностях пересмотра прежних оценок революции, о горизонтах свободного поиска и эксперимента в области методологии, о возможностях для творческого восприятия передовых достижений зарубежной науки, в том числе тех ее направлений, что занимают критическую позицию по отношению к марксизму. При этом кардинальная переоценка в россий¬ской науке роли немарксистских направлений, по мнению автора, ни в коей мере не связана с отказом от подлинно научных достижений “классической” и, в частнос¬ти, марксистской историографии». Тем не менее он констатировал, что «результатом развития отечественной историографии Французской революции за последние 15 лет стало постепенное размывание и фактически полное разрушение прежней концептуальной основы интерпретации историками-марксистами этого события».

Думается, что это заявление сделано несколько поспешно. Именно плюрализм мнений, за который так ратует автор, и опора на источники должны быть основой существования науки. Тем более, что аргументы сторонников «новых подходов» и «свежих взглядов», зачастую откровенно тенденциозны и политически ангажированы.

Проблема отношения к революции, будь то Французской или Российской никогда не являлась только исторической темой, а всегда была и остается тесно связанной с политическими реалиями. В современной Франции Великая революция и особенно фигура Робеспьера и сейчас являются предметом ожесточенных дискуссий. Серьезные научные проекты, осуществляемые в частности «Обществом робеспьеристских исследований», регулярные международные научные конференции (одна из них на тему «Политические особенности двух революций (1789-1917): идеи и их осуществление» состоялась в ноябре 2017 года на базе Университета г.Руан) не могут предотвратить появление иных тенденций. Так, авторы книги «Робеспьер, вернись!» Алексис Корбьер и Лоран Маффеис пишут: «Очевидны негативные явления в оценке истории Французской революции. Не проходит и месяца, как она подвергается новым порциям клеветы, изображается карикатурно и подозревается в худших преступлениях. Издевки над революцией и ностальгия по Старому режиму, кажется, стали даже модными. Все эти нападки, обычно сосредоточены на личности одного человека — Робеспьера. Рискнувшие его цитировать и защищать тут же подвергаются риску получить в ответ худшие оскорбления. И, как всегда, через него целятся в Великую революцию»

Правые издания в современной Франции неизменно пугают читателей сопоставлением политики Робеспьера и деятельности выдающегося современного политика левой направленности, лидера крупнейшего оппозиционного движения «Франция непокоренная» Жан-Люка Меланшона. Его политическая программа, предусматривающая переход к 6-й республике путем гражданской революции, резкое ограничение правящей в стране олигархии и решительные меры по защите социальных завоеваний трудящихся, обеспечила ему поддержку семи миллионов избирателей на президентских выборах 2017 года и минимальный отрыв от победившего и ставшего «президентом богатых» Эмманюэля Макрона. Систематическая травля в СМИ Меланшона и его товарищей, провокации и прямое политическое их преследование сочетается с неизменными аналогиями с эпохой якобинской диктатуры Так, например, вышедший в августе прошлого года очередной номер французского еженедельника «Пуэн» содержит на обложке портрет Робеспьера под заголовком «Мрачные тайны Французской революции» и анонс статьи «История политического насилия: От Робеспьера до Меланшона».

 

Попов М.В.

Диктатура пролетариата, ее организационная форма

и экономическая сущность.

 

1.Классовый характер государства

То, что всякое государство носит классовый характер, — это азбука марксизма, и на это В.И.Ленин обращал внимание, можно сказать, постоянно. В статье «Мелкобуржуазная позиция в вопросе о разрухе» В.И.Ленин пишет: «В вопросе о государстве отличать в первую голову, какому классу «государство» служит, какого класса интересы оно проводит» . А в книге «Государство и революция» подчеркивается, что «по Марксу, государство есть орган классового господства» . В статье «Грозящая катастрофа и как с ней бороться» В.И.Ленин ставит вопрос: «А что такое государство?» и отвечает: «Это организация господствующего класса» . Эту же мысль В.И.Ленин растолковывает в статье «Удержат ли большевики государственную власть?»: «Государство, милые люди, есть понятие классовое. Государство есть орган или машина насилия одного класса над другим» . В Докладе на II Всероссийском съезде профессиональных союзов 20 января 1919 г. В.И.Ленин подчеркивает еще категоричнее: «Вопрос стоит так и только так. Либо диктатура буржуазии, прикрытая учредилками, всякого рода голосованиями, демократией и т.п. буржуазным обманом, которым ослепляют дураков и которым могут теперь козырять и щеголять только люди, насквозь и по всей линии ставшие ренегатами марксизма и ренегатами социализма, — либо диктатура пролетариата». Поэтому вполне логично в подготовленной Лениным Программе РКП(б) было однозначно записано: «В противоположность буржуазной демократии, скрывавшей классовый характер ее государства, Советская власть открыто признает неизбежность классового характера всякого государства, пока совершенно не исчезло деление общества на классы и вместе с ним всякая государственная власть» . В брошюре «Письмо к рабочим и крестьянам по поводу победы над Колчаком» В.И.Ленин классовый характер государства подчеркивает самым решительным образом: «Либо диктатура (т.е. железная власть) помещиков и капиталистов, либо диктатура рабочего класса.

Середины нет. О середине мечтают попусту барчата, интеллигентики, господчики, плохо учившиеся по плохим книжкам. Нигде в мире середины нет и быть не может. Либо диктатура буржуазии (прикрытая пышными эсеровскими и меньшевистскими фразами о народовластии, учредилке, свободах и прочее), либо диктатура пролетариата. Кто не научился этому из истории всего XIX века, тот — безнадежный идиот» .

3.Сущность социалистического государства

В Заключительном слове по докладу Совета Народных Комиссаров 12(25) января 1918 года на Третьем Всероссийском съезде Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов В.И.Ленин говорил: «Демократия есть одна из форм буржуазного государства, за которую стоят все изменники истинного социализма, оказавшиеся ныне во главе официального социализма и утверждающие, что демократия противоречит диктатуре пролетариата. Пока революция не выходила из рамок буржуазного строя, — мы стояли за демократию, но, как только первые проблески социализма мы увидели во всем ходе революции, — мы стали на позиции, твердо и решительно отстаивающие диктатуру пролетариата» . В брошюре «Успехи и трудности Советской власти» В.И.Ленин просто высмеивал тех горе-коммунистов, которые отрицали диктатуру пролетариата. Он писал: «Мы, конечно, не против насилия; мы над теми, кто относится отрицательно к диктатуре пролетариата, смеемся и говорим, что это глупые люди, не могущие понять, что должна быть либо диктатура пролетариата, либо диктатура буржуазии. Кто говорит иначе — либо идиот, либо политически настолько неграмотен, что его не только на трибуну, но и просто на собрание пускать стыдно» . Эту же мысль Ленин отстаивал в Докладе о внешнем и внутреннем положении Советской республики на Чрезвычайном заседании пленума Московского совета рабочих и красноармейских депутатов 3 апреля 1919г.: «либо диктатура буржуазии, либо власть и полная диктатура рабочего класса, нигде середина не могла ничего дать, и нигде из нее ничего не выходило» . В работе «О диктатуре пролетариата» В.И.Ленин писал следующее: «1 .Основной источник непонимания диктатуры пролетариата «социалистами», это недоведение ими до конца идеи классовой борьбы (cf. Marx 1852).

Диктатура пролетариата есть п р о д о л ж е н и е классовой борьбы пролетариата, в н о в ы х формах. В этом гвоздь, этого не понимают. Пролетариат, как о с о б ы й класс, один продолжает вести свою классовую борьбу.

2. Государство лишь = о р у д и е пролетариата в его классовой борьбе.

Особая дубинка» .

В Речи на Всероссийском съезде транспортных рабочих 27 марта 1921 г. В.И.Ленин еще раз разъяснял, что вопрос стоит «или-или»: «Тот класс, который взял в свои руки политическое господство, взял его, сознавая, что берет его один. Это заключено в понятии диктатуры пролетариата. Это понятие тогда только имеет смысл, когда один класс знает, что он один берет себе в руки политическую власть и не обманывает ни себя, ни других разговорами насчет «общенародной, общевыборной, всем народом освященной» власти. Любителей по части такой словесности, как вы все прекрасно знаете, очень много и даже сверхмного есть, но, во всяком случае, не из числа пролетариата, ибо пролетарии осознали и в Конституции, в основных законах республики, написали о том, что речь идет о диктатуре пролетариата» .

В брошюре «О продовольственном налоге» В.И.Ленин подчеркивал совсем просто и коротко: " Социализм немыслим вместе с тем без господства пролетариата в государстве: это тоже азбука» .

4.Понятие, задачи и исторические границы диктатуры пролетариата

В статье «Запуганные крахом старого и борющиеся за новое» В.И.Ленин отмечает, что «диктатура предполагает и означает состояние придавленной войны, состояние военных мер борьбы против противников пролетарской власти» . В то же время в статье «Привет венгерским рабочим» он подчеркивает: «Но не в одном насилии сущность пролетарской диктатуры, и не главным образом в насилии. Главная сущность ее в организованности и дисциплинированности передового отряда трудящихся, их авангарда, их единственного руководителя, пролетариата. Его цель — создать социализм, уничтожить деление общества на классы, сделать всех членов общества трудящимися, отнять почву у всякой эксплуатации человека человеком» . В.И.Ленин разъясняет, что «уничтожение классов — дело долгой, трудной, упорной классовой борьбы, которая после свержения власти капитала, после разрушения буржуазного государства, после установления диктатуры пролетариата н е и с ч е з а е т (как воображают пошляки старого социализма и старой социал-демократии), а только меняет свои формы, становясь во многих отношениях еще ожесточеннее» .

В брошюре «Великий почин» В.И.Ленин дает следующее определение диктатуры пролетариата: «Диктатура пролетариата, если перевести это латинское, научное, историко-философское выражение на более простой язык означает вот что:

только определенный класс, именно городские и вообще фабрично-заводские, промышленные рабочие, в состоянии руководить всей массой трудящихся и эксплуатируемых в борьбе за свержение ига капитала, в ходе самого свержения, в борьбе за удержание и укрепление победы, в деле созидания нового, социалистического, общественного строя, во всей борьбе за полное уничтожение классов. (Заметим в скобках: научное различие между социализмом и коммунизмом только то, что первое слово означает первую ступень вырастающего из капитализма нового общества, второе слово — более высокую, дальнейшую ступень его).

Ошибка «бернского», желтого, Интернационала состоит в том, что его вожди признают только на словах классовую борьбу и руководящую роль пролетариата, боясь додумывать до конца, боясь как раз того неизбежного вывода, который особенно страшен для буржуазии и абсолютно неприемлем для нее. Они боятся признать что диктатура пролетариата есть тоже период классовой борьбы, которая неизбежна, пока не уничтожены классы, и которая меняет свои формы, становясь первое время после свержения капитала особенно ожесточенной и особенно своеобразной. Завоевав политическую власть, пролетариат не прекращает классовой борьбы, а продолжает ее — впредь до уничтожения классов — но, разумеется, в иной обстановке, в иной форме, иными средствами.

А что это значит «уничтожение классов»? Все, называющие себя социалистами, признают эту конечную цель социализма, но далеко не все вдумываются в ее значение. Классами называются большие группы людей, различающиеся по их месту в исторически определенной системе общественного производства, по их отношению (большей частью закрепленному и оформленному в законах) к средствам производства, по их роли в общественной организации труда, а, следовательно, по способам получения и размерам той доли общественного богатства, которой они располагают. Классы, это такие группы людей, из которых одна может себе присваивать труд другой, благодаря различию их места в определенном укладе общественного хозяйства.

Ясно, что для полного уничтожения классов надо не только свергнуть эксплуататоров, помещиков и капиталистов, не только отменить их собственность, надо отменить еще и всякую частную собственность на средства производства, надо уничтожить как различие между городом и деревней, так и различие между людьми физического и умственного труда. Это — дело очень долгое» .

В статье «Экономика и политика в эпоху диктатуры пролетариата» В.И.Ленин продолжает вести определение границ диктатуры пролетариата и подчеркивает ее действие в течение всей фазы социализма: «Социализм есть уничтожение классов. Диктатура пролетариата сделала для этого уничтожения все, что могла. Но сразу уничтожить классы нельзя.

И классы остались и останутся в течение эпохи диктатуры пролетариата. Диктатура будет не нужна, когда исчезнут классы. Они не исчезнут без диктатуры пролетариата.

Классы остались, но каждый видоизменился в эпоху диктатуры пролетариата; изменилось и их взаимоотношение. Классовая борьба не исчезает при диктатуре пролетариата, а лишь принимает иные формы» . Эти формы, следует подчеркнуть, В.И.Ленин специально перечисляет в книге «Детская болезнь «левизны» в коммунизме» для коммунистов всех стран и будущих времен: «Диктатура

пролетариата есть упорная борьба, кровавая и бескровная, насильственная и мирная, военная и хозяйственная, педагогическая и администраторская, против сил и традиций старого общества» . При социализме идет острейшая классовая борьба против сил и традиций капиталистического общества, прежде всего с мелкобуржуазностью и ее проявлениями со стороны представителей классов и слоев социалистического общества, а именно с мелкобуржуазными стремлениями дать обществу поменьше и похуже, взять от него побольше и получше. Эта борьба идет в самом рабочем классе, в самой партии, в сознании практически каждого человека.

До каких же пор нельзя обойтись без диктатуры пролетариата? В Тезисах доклада о тактике РКП на III конгрессе Коммунистического Интернационала В.И.Ленин так отвечает на этот вопрос: «Диктатура пролетариата означает не прекращение классовой борьбы, а продолжение ее в новой форме и новыми орудиями. Пока остаются классы, пока свергнутая в одной стране буржуазия удесятеряет свои атаки на социализм в международном масштабе, до тех пор эта диктатура необходима» .

И поскольку, как подчеркивалось в Докладе о тактике РКП на III конгрессе Коммунистического Интернационала 5 июля 1921 г., «задача социализма состоит в том, чтобы уничтожить классы» , постольку период диктатуры пролетариата охватывает всю первую фазу коммунизма, то есть весь период социализма.

5.Организационная форма диктатуры пролетариата

Сущность всякого государства — диктатура господствующего класса. В то же время эта диктатура редко когда выступает непосредственно на поверхности политической жизни. У каждого вида диктатуры при всех отклонениях и временных отступлениях есть определенная устойчивая форма проявления как организационная форма, адекватная для диктатуры именно данного класса, соответствующая ей и наилучшим образом обеспечивающая ее сохранение. Имманентной, то есть внутренне присущей, диктатуре буржуазии организационной формой является парламентская демократия с выборами по территориальным округам. Организационной формой диктатуры пролетариата является Советская власть, избираемая по фабрикам и заводам. В работе «Тезисы и доклад о буржуазной демократии и диктатуре пролетариата» на I конгрессе Коммунистического Интернационала 4 марта 1919 г. В.И.Ленин писал: «Старая, т.е. буржуазная, демократия и парламентаризм были организованы так, что именно массы трудящихся всего более были отчуждены от аппарата управления. Советская власть, т.е. диктатура пролетариата, напротив, построена так, чтобы сблизить массы трудящихся с аппаратом управления. Той же цели служит соединение законодательной и исполнительной власти при советской организации государства и замена территориальных избирательных округов производственными единицами, каковы завод, фабрика» .

В брошюре Ленина «Письмо к рабочим и крестьянам по поводу победы над Колчаком» говорится: «Советская власть — вот что значит на деле “диктатура рабочего класса”» . В статье «Очередные задачи Советской власти» однозначно подчеркивается: «Советская власть есть не что иное, как организационная форма диктатуры пролетариата» .

Анализ организационных форм диктатуры буржуазии, в ее наиболее устойчивой модификации — буржуазной демократии, и диктатуры пролетариата в форме Советов показывает, что их устойчивость и функционирование обеспечиваются обьективными основаниями, на которых строится формирование власти. Парламентская демократия как форма диктатуры буржуазии опирается при своем формировании на денежный ресурс капиталистов, на институт частнокапиталистической собственности, использует господствующую в обществе буржуазную идеологию, поскольку общественное бытие определяет общественное сознание. Пролетарская демократия опирается на обьективную организованность рабочего класса в процессе труда на фабриках и заводах, которые превращаются в избирательные округа Советов. Речь при этом идет не о названии, а именно о форме организации власти, характерной для власти Советов, обеспечивающей диктатуру рабочего класса.

6.Отказ от организационной формы диктатуры пролетариата — угроза ее существованию

Советы возникли в Иваново-Вознесенске в 1905 г. как органы забастовочной борьбы и органы самоуправления трудящихся, формируемые по фабрикам и заводам, по трудовым коллективам. По фабрикам и заводам избирались Советы, возродившиеся по всей России в 1917 году. Избрание депутатов по фабрикам и заводам, обеспечивающее возможность контроля за деятельностью депутатов и практическую осуществимость их отзыва и замены по воле трудовых коллективов — конституирующий принцип Советов, что и было зафиксировано в принятой VIII съездом партии ленинской Программе РКП(б): «Советское государство сближает государственный аппарат с массами также тем, что избирательной единицей и основной ячейкой государства становится не территориальный округ, а производственная единица (завод, фабрика)»

Вопреки этому программному положению в 1936 году в связи с принятием новой, якобы более «демократической» Конституции состоялся переход к характерной для буржуазной демократии системе выборов по территориальным округам, отрывающей органы власти от трудовых коллективов и делающей практически невозможным отзыв оторвавшихся от народа депутатов. Высказывания Сталина того периода о произошедшем будто бы в связи с принятием Конституции 1936 года расширением демократии следует поэтому признать ошибочными. Правильнее будет сказать, что фактически был сделан шаг в сторону перехода от советской, пролетарской демократии к демократии парламентской, буржуазной, предполагающей формальное равенство и игнорирующей имеющееся неравенство. Никакого действительного расширения демократии от разового формального распространения права голоса на представителей бывших эксплуататорских классов произойти не могло. А вот с постепенным уходом их с исторической сцены на основе изживания всякой эксплуатации Советская демократия как демократия для трудящихся постепенно приходит и к всеобщему голосованию естественным путем. Отказ же от характерного для Советов принципа выборов депутатов через трудовые коллективы по фабрикам и заводам и переход к выборам по территориальным округам равносилен откату назад — от Советов к парламентаризму и, соответственно, ослаблению действительного демократизма.

Интересно вспомнить такой факт, что при разработке второй Программы РКП(б) Ленин рассматривал возможность отступления от формы Советов как результат общего отступления в борьбе под давлением обстоятельств и сил противника, но только не как движение к развитию демократии трудящихся, пролетарской или рабочей демократии. Ленин в резолюции Седьмого сьезда РКП(б) по Программе партии писал: «изменение политической части нашей программы должно состоять в возможно более точной и обстоятельной характеристике нового типа государства, Советской республики, как формы диктатуры пролетариата и как продолжения тех завоеваний международной рабочей революции, которые начаты Парижской Коммуной. Программа должна указать, что наша партия не откажется от использования и буржуазного парламентаризма, если ход борьбы отбросит нас назад, на известное время, к этой, превзойденной теперь нашею революцией, исторической ступени. Но во всяком случае и при всех обстоятельствах партия будет бороться за Советскую республику, как высший по демократизму тип государства и как форму диктатуры пролетариата, свержения ига эксплуататоров и подавления их сопротивления (выд. – авт.)».

Казалось бы, все исчерпывающе ясно, однако двинулись именно к буржуазной демократии, к парламентаризму. С этого времени в связи с ликвидацией практической возможности отзыва депутатов, не оправдавших доверия организованных в трудовые коллективы избирателей, начался процесс все более интенсивного заражения государственной машины бюрократизмом и карьеризмом, засорения ее бюрократами и карьеристами, ставящими свои личные интересы выше общественных, процесс вызревания в лоне партийно-государственной системы хрущевых и горбачевых. От Советов оставались названия, но сущность их стала размываться. Диктатура пролетариата, лишившись внутренне присущей ей организационной формы, была поставлена под угрозу. Пролетарский характер органов власти, по-прежнему еще называвшихся Советами, теперь обеспечивался лишь сохранявшимися элементами их связи с классом через выдвижение кандидатов от трудовых коллективов, через периодические отчеты их перед трудящимися, через регулирование их социального состава партийными органами, а также накопленной инерцией пролетарского характера самой партии. Но уже при Сталине, который у гроба В.И.Ленина поклялся укреплять диктатуру пролетариата и в течение всей своей жизни боролся за это, в Центральном Комитете постепенно стало накапливаться антирабочее большинство, которое своим оппортунизмом, перераставшим в ревизионизм, шло к тому, чтобы после смерти Сталина изменить классовую природу государства.

7.Отказ от диктатуры пролетариата — отказ от марксизма

На ХХ съезде КПСС была проведена своеобразная артиллерийская подготовка к фронтальному наступлению на главное в марксизме. Стараниями хрущевской ревизионистской группы в клеветнической форме под сомнение было поставлено то положительное, что делалось сталинским руководством, и была сделана заявка на пересмотр ключевых положений марксизма о классовой борьбе и диктатуре пролетариата. Однако еще продолжала действовать ленинская Программа РКП(б). Поэтому хрущевцы стали готовиться к ее замене на такую, из которой будет изъято то, что составляет самую суть марксизма-ленинизма. В докладе на ХХII съезде первого секретаря ЦК КПСС Н.С.Хрущева «О Программе Коммунистической партии Советского Союза» был выдвинут размагничивающий и демобилизующий коммунистов, рабочий класс и всех трудящихся тезис об окончательной победе социализма в СССР, утверждалось, что классовая борьба ограничивается переходным к социализму периодом , во всем докладе социализм понимался не как фаза коммунизма, а как не коммунизм — по сути как отдельная формация. Соответственно вместо характерной для социализма цели полного уничтожения классов в первой фазе бесклассового общества ставилась еще только задача построения бесклассового общества и вместе с этим провозглашалась чисто ревизионистская антимарксистская цель: «От государства диктатуры пролетариата к общенародному государству» . Утверждалось, что якобы «рабочий класс Советского Союза по собственной инициативе, исходя из задач построения коммунизма, преобразовал государство своей диктатуры во всенародное государство… Впервые у нас сложилось государство, которое является не диктатурой какого-либо одного класса… диктатура пролетариата перестала быть необходимой» . Партия также объявлялась не партией рабочего класса, а партией всего народа вопреки ленинскому понятию политической партии как авангарда класса.

Эти ревизионистские идеи отпора на съезде не получили и съездом была единогласно принята ревизионистская, по существу антиленинская, антимарксистская Программа. В ней утверждалось, что якобы «диктатура пролетариата выполнила свою историческую миссию и с точки зрения задач внутреннего развития перестала быть необходимой в СССР. Государство, которое возникло как государство диктатуры пролетариата, превратилось на новом, современном этапе в общенародное государство…Партия исходит из того, что диктатура рабочего класса перестает быть необходимой раньше, чем государство отмирает» . Чтобы полнее оценить эту позицию, снова обратимся к Ленину.

В книге «Государство и революция» В.И. Ленин подчеркнул классовый характер всякого государства, пока оно еще остается, необходимость для победы пролетарской революции разрушения старой государственной машины и создания нового государственного аппарата, способного решать задачи пролетарской диктатуры, разработал ряд условий, которые нужно соблюдать, чтобы государство из орудия рабочего класса, из средства обеспечения его политического господства не превращалось в силу, господствующую над самим этим классом. В этой книге, а также в тетради «Марксизм о государстве» В.И. Ленин со всей определенностью провел идею о том, что государство отмирает только вместе с полным уничтожением классов, и пока остаются классы, остается и государство как орган политически господствующего класса. Он цитирует и развивает мысль Энгельса: «Когда государство наконец-то становится действительно представителем всего общества, тогда оно само себя делает излишним» . В.И.Ленин, как бы отвечая всем сомневающимся, колеблющимся, нерешительным подчеркивал: «Марксист лишь тот, кто распространяет признание борьбы классов до признания диктатуры пролетариата. В этом самое глубокое отличие марксиста от дюжинного мелкого (да и крупного) буржуа. На этом оселке надо испытывать действительное понимание и признание марксизма». В работе «О государстве» Лекция в Свердловском университете 11 июня 1919 г. В.И.Ленин указывает, что именно государство капиталистическое «объявляет своим лозунгом свободу всенародную, говорит, что оно выражает волю всего народа, отрицает, что оно классовое государство» .

Введя в заблуждение, фактически обманув партию и народ по вопросу о диктатуре пролетариата, без которой развитие социализма в полный коммунизм невозможно, хрущевская ревизионистская группа затем подменила и цели движения производства и общества. На этом следует специально остановиться.

8.Цель социалистического производства

Сущность истории, прогресс общества состоит в движении к полному благосостоянию и свободному всестороннему развитию всех членов общества.

В первобытнообщинном коммунизме эта сущность в силу неразвитости производительных сил проявляла себя сугубо ограниченным образом – как удовлетворение неотложных нужд членов общества, их потребностей, исходя из добытых ресурсов и племенной иерархии.

При рабовладении рабы за людей не считались, и производство развивалось с целью обеспечения благосостояния и всестороннего развития членов господствующего класса — рабовладельцев.

При феодализме шло повышение благосостояния и всестороннее развитие преимущественно класса феодалов, крестьяне и ремесленники ограничивались довольно скудным удовлетворением потребностей.

При капитализме целью производства является производство прибавочной стоимости, прибыли, что ведет к росту благосостояния и всестороннему развитию капиталистов и ограничивает потребление рабочих удовлетворением их потребностей лишь в такой мере, чтобы обеспечить воспроизводство рабочей силы, необходимое для продолжения процесса самовозрастания капитала. При капитализме, как писал Ленин в работе «Материалы к выработке Программы РСДРП», «гигантское развитие производительных сил общественного и все более обобществляемого труда сопровождается тем, что все главные выгоды этого развития монополизирует ничтожное меньшинство населения. Наряду с ростом общественного богатства растет общественное неравенство, углубляется и расширяется пропасть между классом собственников (буржуазией) и классом пролетариата» .

Но при капитализме начинается борьба рабочего класса за то, чтобы шло развитие не только членов общества, принадлежащих к господствующему классу, а было создано коммунистическое общество, в котором бы сущность истории была выявлена и действительной целью производства стало обеспечение полного благосостояния и свободное всестороннее развитие всех членов общества.

В подготовленном ко II съезду РСДРП комиссионном проекте Программы партии цель социалистического производства была сформулирована как планомерная организация общественного производительного процесса «для удовлетворения нужд как целого общества, так и отдельных его членов». В.И.Ленин по этому поводу возражает: «Не точно. Такое «удовлетворение» «дает» и капитализм, но не всем членам общества и не одинаковое» . В «Замечаниях на второй проект Программы Плеханова» он писал: «Неудачен и конец параграфа: «планомерная организация общественного производительного процесса для удовлетворения нужд как всего общества, так и отдельных его членов». Этого мало, — подчеркивает Ленин, — Этакую-то организацию, пожалуй, еще и тресты дадут. Определеннее было бы сказать «за счет всего общества» (ибо это включает и планомерность и указывает на направителя планомерности), и не только для удовлетворения нужд членов, а для обеспечения полного благосостояния и свободного всестороннего развития в с е х членов общества» . В итоге В.И.Ленин добился того, чтобы в утвержденной Вторым съездом РСДРП Программе партии было записано: «Заменив частную собственность на средства производства и обращения общественною и введя планомерную организацию общественно-производительного процесса для обеспечения благосостояния и всестороннего развития всех членов общества, социальная революция пролетариата уничтожит деление общества на классы и тем освободит все угнетенное человечество».

Имея в виду эту программную цель, партия большевиков подняла рабочий класс России на победоносную социалистическую революцию. Естественно, что при составлении второй Программы партии В.И.Ленин считал совершенно необходимым в новой Программе сохранить ту цель, которая была записана еще в первой Программе и которая при своем осуществлении ведет к полному уничтожению классов, то есть к полному коммунизму. В принятой VIII съездом РКП(б) Программе в точности воспроизведена та формулировка цели социалистического производства, которая содержалась в первой Программе партии, а именно: «Заменив частную собственность на средства производства и обращения общественною и введя планомерную организацию общественного производительного процесса для обеспечения благосостояния и всестороннего развития всех членов общества, социальная революция пролетариата уничтожит деление общества на классы» .

Эта научно выявленная действительная цель коммунистического производства, поставленная перед рабочим классом как создателем коммунистического общества, стояла в партийной Программе до тех пор, пока партия оставалась партией рабочего класса, руководившей осуществлением его диктатуры. В третьей, ревизионистской программе партии, принятой ХХII съездом КПСС, ее уже не было. Она была заменена лишь удовлетворением растущих потребностей, к чему, как известно, ни развитие людей, ни их благосостояние, тем более всестороннее, не сводится. Удовлетворение потребностей само по себе не ведет ни к ликвидации социального неравенства, ни к уничтожению классов. Если говорить конкретно, в третьей программе партии было записано, что при коммунизме «достигается высшая ступень планомерной организации всего общественного хозяйства, обеспечивается наиболее эффективное и разумное использование материальных богатств и трудовых ресурсов для удовлетворения растущих потребностей членов общества» . Трудящиеся члены общества, развитие которых является самоцелью, превратились в трудовые ресурсы, эффективно используемые для удовлетворения потребностей не всех, а некоторых избранных членов общества, которые впоследствии выбились в олигархи. Выбрасывание из цели производства развития именно в с е х членов общество превратило программную формулировку цели производства в прикрытие отхода от действительной цели социализма. В ревизионистской третьей программе записано: «Цель социализма — все более полное удовлетворение растущих материальных и культурных потребностей народа» . Вроде бы, на первый взгляд, красиво, но глубоко ошибочно, ведь цель социализма, определенная основателями научного коммунизма, — уничтожение классов, которое, не сводясь к удовлетворению потребностей, конечно, предполагает и удовлетворение потребностей, но не всяких, и не всякое, а прежде всего такое, которое ведет к обеспечению полного благосостояния и свободному всестороннему развитию всех членов общества, к уничтожению всякого социального неравенства

Отказ от диктатуры пролетариата и цели социализма изменил классовую сущность государства. Оно стало неспособным осуществлять интересы рабочего класса, которые в эпоху диктатуры пролетариата являются общественными интересами. Государственная собственность поэтому постепенно все более переставала быть формой общественной собственности и все более по сути становилась своеобразной формой частной собственности тех, кто фактически распоряжался государственной собственностью, то есть верхушки партийно-государственной бюрократии. Таким образом партийно-государственной номенклатурной верхушке удалось присвоить собственность общества и создать условия, чтобы осталось ее только поделить и уже по отдельности присвоить, приватизировать с оформлением в законах «общенародного» государства. Это и произошло с подачи Горбачева в ельцинский период сначала под ревизионистским лозунгом «движения на рынок», а потом и под откровенно антикоммунистическим: даешь приватизацию. Этот процесс идеологически сопровождала ревизионистская концепция «развитого социализма», которая включала и закрепляла пресловутое ревизионистское «общенародное государство».

Отказ КПСС на ХХII съезде от главного в марксизме — диктатуры пролетариата, от цели социалистического производства и цели социализма не мог не привести и в конце концов, несмотря на активное сопротивление со стороны коммунистического меньшинства, привел к разрушению партии, государства и страны. Этот отказ произошел не только по вине ренегатствующей верхушки КПСС, но и по вине тех членов партии, которые вместо изучения и понимания ленинизма, заучивали цитаты и лозунги и брали на веру слова ревизионистской верхушки партии, а поэтому последовательно коммунистические силы не смогли побороть оппортунистов, ревизионистов и ренегатствующих предателей социализма. Это урок не только для коммунистов бывшего Советского Союза и нынешней России. Это урок и для всего международного рабочего и коммунистического движения.

8.Нетоварный, непосредственно общественный характер социалистического производства

Актуальность данного вопроса определяется тем, что это, в конце концов, вопрос о том, для чего коммунисты борются за власть своего класса. Это вопрос о том, что они будут делать в случае прихода рабочего класса к власти. Насколько сделаны выводы из ошибок КПСС и практики строительства социализма в СССР? Что и как строить в экономике?

Сегодня этот вопрос продолжает не только волновать, но и разделять коммунистическое движение, в том числе и в России. Мы не будем рассматривать откровенных апологетов «шведского социализма» и прочих улучшателей капитализма. Мы будем говорить только о тех, кто продолжает называть себя марксистами и коммунистами. Среди них, с одной стороны, плотно представлены сторонники так называемого рыночного социализма, в последнее время всё больше подкрепляемого приставкой «по китайскому образцу»; с другой стороны, постоянно слышен голос людей, называющих себя прагматиками и реалистами. Они крутят пальцем у виска, слыша рассуждения ортодоксальных коммунистов о нетоварности социалистического производства. Они говорят – оглянитесь вокруг, на дворе рынок, поэтому деться некуда и начинать придётся с рыночной экономики.

Сейчас, действительно, товарное производство на рынок. Поэтому самое время определиться с тем, что такое товарность при капитализме и социализме и что с ней делается или надо делать в процессе социалистического строительства и развития социализма в полный коммунизм.

Ещё в Первой и Второй Программах большевиков (а также в Программе РКРП) природа капитализма и буржуазного общества были охарактеризованы следующими положениями: «Главную особенность такого общества составляет товарное производство на основе капиталистических производственных отношений, при которых самая важная и значительная часть средств производства и обращения товаров принадлежит небольшому по своей численности классу лиц, между тем как огромное большинство населения состоит из пролетариев и полупролетариев, вынужденных своим экономическим положением постоянно или периодически продавать свою рабочую силу, т.е. поступать в наемники к капиталистам, и своим трудом создавать доход высших классов общества» .

То есть капитализм – это прежде всего товарное производство. При этом В.И. Ленин в Замечаниях на Второй проект Программы Плеханова так писал об этом программном положении: «Как-то неловко выходит. Конечно, вполне развитое товарное производство возможно только в капиталистическом обществе, но «товарное производство» вообще есть и логически, и исторически prius (предшествующее, первичное – Ред.) по отношению к капитализму» .

То есть Владимир Ильич Ленин уточнял, что капитализм является результатом развития товарного производства и не уставал указывать во многих своих работах, что товарное производство в своём развитии неизбежно постоянно рождает капитализм.

Товар есть вещь, производимая для обмена. Товарное производство – производство товаров, стоимости. Капиталистическое товарное производство ориентировано на продажу товаров с целью получения прибавочной стоимости, прибыли в пользу капиталиста (владельцев средств производства, торговых сетей, финансового капитала и прочих форм его существования). Регулирующую роль в товарном производстве, в том числе и в капиталистическом товарном производстве играет его основной закон – закон стоимости, который направляет капиталы и, соответственно, товарное производство в те области, которые сулят большую прибыль.

Суть же социалистического производства заключается не в получении прибыли на капитал, а в удовлетворении общественных интересов. В уже упомянутых Программах РКП(б) и РКРП записано: «Заменив частную собственность на средства производства и обращения общественной и введя планомерную организацию общественно-производительного процесса для обеспечения благосостояния и всестороннего развития всех членов общества, социальная революция пролетариата уничтожит деление общества на классы и тем освободит все угнетенное человечество, так как положит конец всем видам эксплуатации одной части общества другою» .

В основе социалистического производства лежит не закон стоимости, а закон потребительной стоимости, который заключается в обеспечении полного благосостояния и всестороннего развития всех членов общества. Понятно, что обеспечить это возможно не через саморегулирование рынка разрозненных частных товаропроизводителей, а лишь через обобществление средств производства и централизацию планирования и управления, что политически обеспечивается установлением диктатуры пролетариата.

Однако при социализме по форме вроде бы остаются и деньги, и целый ряд так называемых товарно-денежных отношений, хотя такого понятия мы ни у Маркса, ни у Энгельса, ни у Ленина нигде не найдем. Означает ли это использование внешних товарных форм и названий, что социалистическое производство является товарным по своему характеру? Конечно, нет. И казначейские билеты, использующиеся в социалистическом обществе, не являются деньгами в политико-экономическом смысле. Они являются дополнительным косвенным измерителем объёмов производства и количества необходимого и затраченного труда, учётной единицей калькуляции и планирования, обеспечивают функции контроля и учета за непосредственно общественным производством и распределением, без которых социализм невозможен. Не случайно в Программе Коминтерна, принятой в 1928 г., говорилось: «Связанные с рыночными отношениями, по внешности капиталистические формы и методы хозяйственной деятельности (ценностный счёт, денежная оплата труда, купля-продажа, кредит и банки и т.д.) играют роль рычагов социалистического переворота, поскольку эти рычаги обслуживают во всё большей степени предприятия последовательно-социалистического типа, то есть социалистический сектор хозяйства».

Сторонники рыночного социализма обычно вспоминают о НЭПе, мол, сам Ленин говорил, что это коренной пересмотр всей нашей точки зрения на социализм. Это всерьёз и надолго. Новая экономическая политика (НЭП) в начале переходного периода от капитализма к коммунизму подразумевала в порядке отступления на время некоторое увеличение свободы для товарного производства и обращения, прежде всего между крестьянами и социалистическим государственным сектором. Но при этом Ленин прекрасно понимал, что речь идёт о борьбе социалистической тенденции с капиталистической. В книге Бухарина «Экономика переходного периода» содержался тезис: «диктатура пролетариата неизбежно сопровождается скрытой или более-менее открытой борьбой между организующей тенденцией пролетариата и товарно-анархической тенденцией крестьянства». На что Ленин заметил: «Надо было сказать: между социалистической тенденцией пролетариата и товарно-капиталистической тенденцией крестьянства» . Здесь же Ленин поддерживает следующий анализ Бухарина: «В городах главная борьба за тип хозяйства [после захвата власти. – Ред.] кончается с победой пролетариата. В деревне она кончается, поскольку речь идёт о победе над крупным капиталистом. Но в тот же момент она – в других формах – возрождается, как борьба между государственным планом пролетариата, воплощающего обобществлённый труд, и товарной анархией, спекулятивной разнузданностью крестьянства, воплощающего раздробленную собственность и рыночную стихию». Эту мысль Ильич сопроводил короткой оценкой «Вот это точно!» А далее бухаринское утверждение «Но так как простое товарное хозяйство есть не что иное, как эмбрион капиталистического хозяйства, то борьба вышеописанных тенденций есть по существу продолжение борьбы между коммунизмом и капитализмом» Ленин поддержал, написав «Верно. И лучше, чем «анархия»».

Заметим, что Ленин никогда не ставил вопрос о немедленной отмене товарности производства. Он всегда подчёркивал, что речь идёт о преодолении товарности, уходе от товарности, отрицании товарности в социалистическом общественном производстве. Исходя из марксовского положения «Только продукты самостоятельных, друг от друга независимых частных работ противостоят один другому как товары», Ленин выражал понимание цели социалистической революции следующими словами: «Уничтожение частной собственности на средства производства и переход их в общественную собственность и замена капиталистического производства товаров социалистической организацией производства продуктов за счёт всего общества, для обеспечения полного благосостояния и свободного всестороннего развития всех его членов».

А в Наказе от Совета Труда и Обороны местным советским учреждениям, составленном в 1921 г., в переходный период, Ленин отмечал, что «государственный продукт социалистической фабрики, обмениваемый на крестьянское продовольствие, не есть товар в политико-экономическом смысле, во всяком случае – не только товар, уже не товар, перестаёт быть товаром» .

Эту мысль о преодолении товарного производства еще в период строительства социалистической экономики Ленин ещё раз подтверждает в своих замечаниях на книгу Бухарина, выписав к себе в конспект его мысль: «Товар может быть всеобщей категорией лишь постольку, поскольку имеется постоянная, а не случайная общественная связь на анархическом базисе производства. Следовательно, поскольку исчезает иррациональность производственного процесса, т.е. поскольку на место стихии выступает сознательный общественный регулятор, постольку товар превращается в продукт и теряет свой товарный характер». Ленин отмечает: «Верно!», а про концовку пишет: «неточно: превращается не в «продукт», а как-то иначе. ETWA (примерно – Ред.): в продукт, идущий в общественное потребление не через рынок».

Рыночники обычно приводят пример НЭПа как якобы поворот Ленина к пониманию социализма как товарного хозяйства, как возврат к рынку не как к временной необходимости, а как к цели и перспективе. Наиболее ушлые выдумали даже некую, якобы ленинскую методологию НЭПа и социалистического рынка. Однако, во-первых, следует отметить, что НЭП не методология, а политика и что Ленин и большевики при введении НЭПа признавали своё отступление в допуске элементов капитализма, а не называли это развитием качеств, присущих социалистическому производству. А, во-вторых, в это же самое время развивались мощнейшие рычаги для преодоления элементов товарности переходной к социализму экономики. Создавались Госплан, Госснаб, крупная промышленная индустрия, разрабатывался план ГОЭЛРО и так далее. То есть при увеличении физического объёма называемой товарной (уже не по сути) продукции, непосредственно общественный характер социалистического производства усиливался и готовились условия к дальнейшему преодолению товарности.

Сталин на практике последовательно проводил линию Ленина на преодоление товарности в переходном к социализму производстве и придание социалистическому производству качества непосредственно общественного производства. Основные мысли по этому вопросу он изложил в своей работе «Экономические проблемы социализма в СССР». В частности, Сталин так формулирует основной закон социалистической экономики: «Существует ли основной экономический закон социализма? Да, существует. В чем состоят существенные черты и требования этого закона? Существенные черты и требования основного экономического закона социализма можно было бы сформулировать примерно таким образом: обеспечение максимального удовлетворения постоянно растущих материальных и культурных потребностей всего общества путем непрерывного роста и совершенствования социалистического производства на базе высшей техники» .

Сталин, однако, говорил, что закон стоимости при социализме, не имея регулирующего значения, всё-таки частично действует, прежде всего в области производства предметов потребления. О последнем можно поспорить. Ведь закон стоимости – это основной закон капитализма и поэтому никак не может быть законом социализма. Ф.Энгельс подчеркивал в «Анти-Дюринге», что «закон стоимости – основной закон как раз товарного производства, следовательно, также и высшей его формы – капиталистического производства» . В социалистической экономике товарность есть лишь как отрицание ее непосредственно общественного характера и принадлежит к тем отпечаткам капитализма, которые преодолеваются в процессе развития социализма как неполного коммунизма в полный коммунизм. Поэтому мы можем утверждать, что развитие социалистической экономики – это усиление ее непосредственно общественной сущности и преодоление товарности. В каких бы условиях ни застала коммунистов революция, какие бы отступления или компромиссы ни приходилось бы осуществлять, должна быть ясная ориентация на цель – преодоление товарного производства и переход к социалистическому непосредственно общественному производству. Поступательное движение социалистической экономики обеспечивалось до тех пор, пока власть относилась к ее организации как к непосредственно общественному производству.

Решение хрущёвского руководства в 1961 году об отказе от политической основы социализма – диктатуры пролетариата и экономическая реформа 1965 г. породили процесс постепенных накоплений негативных тенденций в социалистической экономике, в общественных отношениях. Образно говоря, с этого началась подготовка горбачёвской перестройки как перемены общественного строя.

Что бы ни говорили нынешние апологеты капитализма, экономика в Советском Союзе носила характер непосредственно общественного производства. Особенно явственно это чувствуется сегодня, потому как в сравнении с нынешним бытием советский человек более половины потребляемых жизненных благ (в расчете по нынешним ценам) получал через фонды общественного потребления. А целый ряд важнейших жизненных потребностей удовлетворялся именно почти «по потребностям». Так, обеспечивалось: бесплатное жильё, холодная и горячая вода, электроэнергия, хлеб, здравоохранение и образование, общественный городской транспорт, и многое другое.

Отказ от социалистического курса и в политическом плане, и в экономике, к сожалению, был осуществлен руководством самой партии, продолжавшей называться коммунистической. На ХХII съезде КПСС была принята новая программа партии, которая исключила из своих основных положений необходимость диктатуры пролетариата. А на XXVIII съезде КПСС был утвержден переход к рынку. На этом съезде партия и народ предупреждались, что переход на рынок кончится капитализмом, крахом КПСС и бедствиями народа. В докладе представителя Движения Коммунистической Инициативы профессора А.А. Сергеева было сказано: «Кроме рынка товаров, есть ещё два рынка. Есть рынок частного капитала, представленный фондовыми биржами, и рынок рабочей силы. Так вот, два эти рынка, вместе взятые, неизбежно дают классический капиталистический рынок, даже если его и назвать регулируемым. И от этого никуда не уйти…И такую перестройку не вынесет наш народ, от неё развалится и партия, как партия коммунистическая – она уйдёт в небытие».

Концепции построения социализма через развитие рынка, товарности, товарно-денежных отношений, то есть капиталистических отношений, а равно планы построения в различных вариантах социально-ориентированной рыночной экономики, с самыми благими намерениями под руководством даже самого патриотического правительства народного доверия – это путь горбачевщины. Получится капитализм. Оппортунизм и ревизионизм научились сочинять множество вариантов и такое же множество оправданий этих моделей капитализма. Практика показала, что в целостной теории социализма отрывать политику от экономического базиса, рассматривать некую чистую, неполитизированную, внеклассового содержания экономику есть ошибка, глупость, даже преступление со стороны коммунистов перед рабочим классом. В СССР после отказа от диктатуры пролетариата строили рыночную экономику, а построили капитализм.

 

Катков В.И.

Основные принципы и положения диктатуры пролетариата

 

К. Маркс писал: «То, что я сделал нового, состояло в доказательстве следующего: 1) что существование классов связано лишь с определёнными историческими фазами развития производства, 2) что классовая борьба необходимо ведёт к диктатуре пролетариата, 3) что эта диктатура сама составляет лишь переход к уничтожению всяких классов и к обществу без классов» (т3, с426-427).

«Пролетариат использует своё политическое господство для того, чтобы постепенно вырвать у буржуазии весь капитал, централизовать все орудия производства в руках государства, т. е. организованного, как господствующий класс, пролетариата, и возможно более быстро увеличить сумму производительных сил.

Между капиталистическим и коммунистическим обществом лежит период революционного превращения первого во второе. Этому периоду соответствует и политический переходной период, и государство этого периода не может ничем иным, кроме как революционной диктатуры пролетариата». («Манифест Коммунистической партии»)

Каковы основные принципы и положения диктатуры пролетариата?

1. Формирование единой цели и единого пути к её достижению, обеспечивающей объединение всех людей в единый народ. Такой целью является духовное и физическое развитие каждого человека на базе социального равенства, сохранения природных условий, общенародной собственности основных средств производства, исключения эксплуатации человека человеком, эффективной экономики и надёжной безопасности страны.

2. Активное участие каждого человека в государственном управлении. Политика – это дело не только политиков, а дело каждого человека. Исполнителями политики являются органы государственного управления, роль которых будет постоянно возрастать. В. И. Ленин говорил: «Государство есть аппарат для подавления. Надо подавлять эксплуататоров, но их подавлять нельзя полицией, их может подавлять только сама масса, аппарат должен быть связан с массами, должен её представлять… Советская власть есть аппарат – аппарат для того, чтобы масса начала немедленно учиться управлению государством и организации производства в общенациональном масштабе. Это гигантски трудная задача. Но исторически важно, что мы берёмся за её решение… Граждане должны участвовать поголовно в суде и в управлении страны. И для нас важно привлечение к управлению государством поголовно всех трудящихся. Это – гигантски трудная задача. Но социализм не может ввести меньшинство – партия. Его могут ввести десятки миллионов, когда они научатся это делать сами». (речь на 7 экстренном съезде РКП(б) 8 марта 1918 г. – См.: Ленин В.И. ПСС, т. 36, с. 52-53)

3. Материальная основа политики. Любое государство выражает интересы господствующего класса. Поэтому диктатура пролетариата должна уничтожить класс буржуазии, взять все богатства страны в государственную собственность, чтобы каждый человек превратился из пролетария в капиталиста.

4. Наличие идеологии, обеспечивающей развитие страны. Любое государство строится на идеологии господствующего класса. Государств без идеологии не бывает. Политика социалистического государства должна строиться на единой цели и единого к ней пути, обеспечивающих выживание и развитие каждого человека; на равенстве, братстве и дружбе всех национальностей.

5. Эффективность системы государственного управления. Вся система государственного управления должны соответствовать требованиям науки управления. Важнейшим качеством управляющей системы является независимый государственный и народный контроль за работой органов государственного управления. После избрания Верховного Совета, политическая партия, набравшая большинство голосов, имеет право формировать Правительство. Политическая партия, занявшая второе место, должна формировать органы государственного и общественного контроля: прокуратуру, суды, адвокатуру, Главное статистическое управление, Центральную избирательную комиссию, Общественный совет, Комитет народного контроля, государственную газету «Народный контроль». Выборы лиц в органы государственного управления и контроля должны проводиться ежегодно и только персонально.

6. Персональная ответственность каждого человека за свои действия. Каждый человек, избранный или назначенный в органы государственного управления, подлежит уголовному преследованию за нарушение законов или неудовлетворительную работу, приведшую к большим государственным издержкам. Все важнейшие государственные решения и выборы в органы государственного управления должны проводиться гласно, открыто и поимённо. Перевыборы должны назначаться в любое время по инициативе 20% избирателей. Отчёты органов государственного управления и государственного контроля проделанной работе должны проводиться ежеквартально.

7. Право права. Любой человек имеет право совершать любые свои действия только при одном условии, если он несёт персональную ответственность за последствия своей действий. Избирательное право – это высшее право человека, это конкретное выражение своей власти. Но человек избирает органы государственного управления не только для себя, но и для всех других. Поэтому каждый избиратель несёт высочайшую ответственность за свой выбор перед всеми другими людьми. Органам государственного управления дано большое право управлять жизнедеятельностью страны. И они должны соответственно нести большую, уголовную ответственность за принимаемые решения перед своими избирателями.

8. Управление работой и государственный контроль за всеми средствами массовой информации, издательствами и общественными мероприятиями. Это основные факторы, формирующие общественное сознание. И их работа должны быть направлена на формирование коммунистического общественного сознания, на воспитание и развитие каждого человека. Это основная работа органов государственного управления.

9. Ступенчатые выборы в органы государственного управления. Выборы в органы государственного управления должны проводиться только ступенчато, снизу – вверх. Избиратели выбирают депутатов районного Совета, председатели районных Советов избирают депутатов областного Совета, председатели областных Советов являются членами Верховного Совета и избирают Президиум Верховного Совета. Председатель Президиума Верховного Совета становится председателем Правительства. Законодательной базой Правительства должна являться Конституция страны, которая должна приниматься всенародным референдумом.

10. Активная работа граждан в политических партиях и общественных организациях. Политические партии и общественные организации – это место формирования общественного сознания и выработки предложений по улучшению государственного управления. Стимулированием политической активности масс должны быть постоянные политические дискуссии. Эти организации должны постоянно контролировать работу органов государственного управления, давать им оценку и при необходимости предлагать органам государственного контроля принимать решение о досрочных выборах.

11. Государственная поддержка политических партий и общественных организаций. Всем политическим партиям и общественным организациям должна быть предоставлена равная материальная помощь и равная возможность выступления в средствах массовой информации.

12. Решающая роль профсоюзных организаций. Именно профсоюзные организации должны стать коллективными хозяевами предприятий и давать оценку работы политическим партиям.

13. Право каждого гражданина на выдвижение предложений по изменению Конституции и улучшения работы органов государственного управления и контроля.

14. Общественная собственность на основные средства производства. Все основные средства производства должны быть государственными по форме, и общественными по содержанию. Каждый житель страны должен ежемесячно получать долю прибыли от использования основных средств производства.

15. Эффективная налоговая политика. Налоги должны стимулировать развитие производства и снижать издержки производства. Поэтому налоги должны быть установлены на затраты труда и стоимость основных фондов.

16. Организация справедливого учёта и распределения. Государство должно устанавливать цену природных ресурсов, нормы и стоимость труда, нормы затрат и стоимость основных материальных ресурсов.

17. Государство должно разрабатывать единую методику формирование цен на все виды услуг и продукцию материального производства.

18. Оплата по труду. Стоимость труда должна быть научно обоснована по количеству, качеству и важности труда и не должна превышать пятикратной разницы. При экономии установленного фонда оплаты труда, размер заработной платы не ограничивается. Стипендия и пенсия должны быть не ниже 60% от средней заработной платы.

19. Устойчивость финансовой системы. Все расчёты между предприятиями должны выполняться только по безналичному расчёту. Заработная плата и другие выплаты должны перечисляться на личные счета граждан.

20. Эффективность использования основных фондов. Все основные фонды должны быть рассредоточены между министерствами, областями и районами. Для их эффективного использования они должны быть в максимальной степени переданы в аренду профсоюзным организациям предприятий или отдельным лицам, которые должны нести уголовную ответственность за их сохранность и эффективное использование.

21. Формирование коммунистического общественного сознания. Молодёжь – это будущее страны. Воспитание молодых людей – основная забота государства. Основой воспитания должны стать глубокая любовь к своей стране и политическая грамотность, которые должны быть обязательными частями школьных программ.

22. Уголовная ответственность лиц, работающих в органах государственного управления и контроля перед своими избирателями. Все руководители органов государственного управления и контроля должны ежемесячно выступать в средствах массовой информации о своей работе и выполнении наказов избирателей, и могут быть в любое время переизбраны или привлечены к суду за неисполнение своих обязанностей.

Почему российский народ, осуществивший Великую Октябрьскую социалистическую революцию, поднявший из руин страну после тяжёлой первой мировой войны, одержавший Великую Победу над фашистской Германией, в кратчайшие сроки восстановивший экономику и первым осуществившим выход в космос, потерпел сокрушительное поражение на идеологическом фронте, имея в своих руках великое учение К. Маркса, Ф. Энгельса и В. И. Ленина? Как могло случиться, что Советский Союз был разрушен Генеральным секретарём Коммунистической партии и распущен законно избранным главой государства?

Почему советский народ так легко допустил рождение буржуазии, разграбление страны и свою эксплуатацию?

Потому что в Советском Союзе не была установлена диктатура пролетариата. В СССР была установлена диктатура КПСС, которая в условиях монополии на власть, закономерно переродилась и превратилась в «проклятую касту», которой мешали социалистические принципы, и которая совершила контрреволюцию.

Возможна ли диктатура пролетариата? Да, возможна. Более того, она необходима для выживания и развития страны. Для этого необходимо одно

решающее условие – каждому человеку взять на себя функцию управляющего. Надо освободиться от положения раба и стать действительным хозяином своей жизни.

Кто должен организовать борьбу за установление диктатуры пролетариата? Коммунистическая партия, прочно стоящая на марксистко-ленинской основе.

 

АВТОРЫ

 

Змиевской Григорий Николаевич - кандидат физико-математических наук, доцент Московского государственного технического университета им. Баумана

 

Зяблюк Римма Трофимовна - доктор экономических наук, профессор Московского гуманитарного университета

 

Казеннов Александр Сергеевич – доктор философских наук, профессор Санкт-Петербургского государственного университета

 

Катков Виктор Иванович - заслуженный энергетик России

 

Ковалев Аристарт Алексеевич – доктор экономических наук, профессор

 

Попов Михаил Васильевич – доктор философских наук, профессор Санкт-Петербургского государственного университета.

 

Руднев Виктор Дмитриевич – доктор экономических наук, профессор Российского

государственного гуманитарного университета.

Семенова Анна Владимировна – доктор исторических наук, профессор, главный научный сотрудник Института истории РАН.

 

Солопов Евгений Фролович – доктор философских наук, профессор Московской государственной академии физической культуры.

 

 

Администрация сайта не несёт ответственности за содержание размещаемых материалов. Все претензии направлять авторам.