ИСПОЛИН. Имя Фридриха Энгельса навсегда начертано на знамени коммунистов планеты, всех борцов за счастье трудового народа

«По поводу отношений между Марксом и Энгельсом написано много глупостей — то, что Энгельс ставил себя позади Маркса, что при его жизни он почти пожертвовал своей личностью — всё это правильно и блестяще отражает характер Энгельса, но не уменьшает его значения в интеллектуальном плане. Он был иным, чем Маркс, но не ниже его. Оба они подходили друг другу, дополняли один другого и каждый из них сам по себе был равноценен другому, они составляли могучую двуединую личность, подобной которой история не знает», — утверждал друг и соратник К. Маркса и Ф. Энгельса, один из основателей германской социал-демократии Вильгельм Либкнехт.

С тех пор как судьба свела К. Маркса и Ф. Энгельса, друзья занимались одним общим делом. «Поэтому, — пояснял В.И. Ленин, — для того чтобы понять, что сделал Фридрих Энгельс для пролетариата, надо усвоить себе значение учения и деятельности Маркса в развитии современного рабочего движения. Маркс и Энгельс первые показали, что рабочий класс с его требованиями есть необходимое порождение современного экономического порядка, который вместе с буржуазией неизбежно создаёт и организует пролетариат; они показали, что не благожелательные попытки отдельных благородных личностей, а классовая борьба организованного пролетариата избавит человечество от гнетущих его теперь бедствий».

Становление революционера

Фридрих Энгельс родился 28 ноября 1820 года в Германии, в Рейнской провинции прусского королевства, в небольшом городке Бармен (ныне район Вупперталя). Его отец, которого также звали Фридрих Энгельс (1796—1860), был успешным текстильным фабрикантом. Мать Энгельса, Элизабет Энгельс, урождённая ван Хаар (1801—1878), вышла из среды интеллигенции. Как писали современники, она была женщиной с добрым сердцем, живая, весёлая, с развитым чувством юмора и любовью к литературе и искусству. Большое влияние на Энгельса оказал и его дед по матери Герхард Бернхард ван Хаар, филолог, в своё время — ректор гимназии в немецком городе Хаме. У Фридриха было восемь братьев и сестёр, из которых он более всего был привязан к сестре Марии.

Дочь Маркса Элеонора рассказывает: «Семья была весьма респектабельной. Пожалуй, никогда ещё в подобной семье не рождался сын, который был бы настолько чужд её традициям. Фридрих должен был в этой семье казаться «гадким утёнком». Возможно, что родные до сих пор ещё не понимают, что «утёнок» этот оказался «лебедем».

В Бармене Энгельс до 14 лет посещал городскую школу, а потом — гимназию Эльберфельда. В сентябре 1837 года он по настоянию отца преждевременно оставил гимназию, но всю жизнь продолжал углублённо заниматься самообразованием.

Энгельс сначала работал продавцом в принадлежавшей отцу торговой фирме в Бармене, а с августа 1838-го по апрель 1841 года продолжил обучение на торгового работника в Бремене. Там он наряду с обучением подрабатывал корреспондентом «Штутгартской утренней газеты» и «Аугсбургской общей газеты». Первую свою статью он написал в марте 1839 года в возрасте 18 лет.

Уже молодой Энгельс отличается поразительной глубиной и многосторонностью своих познаний. Он интересуется философией и историей, литературой и искусством, написал набросок либретто оперы. Начиная с сентября 1841 года он проходил годичную военную службу в Берлине.

В ноябре 1842 года Энгельс проездом по пути в Манчестер посетил Кёльн, где впервые встретил Маркса в редакции «Рейнской газеты». В Англию он направился, чтобы окончить коммерческое образование на местной хлопкопрядильной фабрике, которой владел его отец вместе со своим партнёром по бизнесу. Там молодой человек познакомился с ирландскими работницами Мэри и Лидией Бёрнс, с которыми до конца жизни был связан тёплыми отношениями: Мэри стала его первой женой, а Лидия — второй.

Жизнь пролетариата Энгельс узнаёт в центре английской промышленности — Манчестере. Поступив на службу в торговый дом, пайщиком которого был его отец, он видит ужасную картину нищеты и бедствий английских рабочих, изучает документальные и литературные источники. В 1845 году появляется его книга «Положение рабочего класса в Англии». 25-летний Энгельс впервые показывает, что рабочие — не только страдающий класс. Экономическое положение толкает их к борьбе за своё освобождение.

В 1844 году, возвращаясь в Германию, Энгельс в Париже встречается с Марксом, с которым он уже вёл переписку. Маркс в то время под влиянием французских социалистов и реальностей жизни во Франции тоже становится социалистом. «Святое семейство, или Критика критической критики. Против Бруно Бауэра и компании» — их первая совместная работа, которая была посвящена философским вопросам. В ней сформулированы основные положения материалистического понимания истории.

Ещё до «Святого семейства» Энгельс опубликовал в «Немецко-французском ежегоднике», издававшемся в Париже К. Марксом и А. Руге, небольшую статью «Наброски к критике политической экономии», где с позиций социализма рассматривался современный экономический порядок как следствие господства частной собственности. «Общение с Энгельсом, — заметил Ленин, — бесспорно, содействовало тому, что Маркс решил заняться политической экономией, той наукой, в которой его труды произвели целый переворот».

С ноября 1845-го по август 1846 года друзья-единомышленники пишут работу «Немецкая идеология», но они не нашли издателя для этого сочинения. Впервые полностью это исследование было опубликовано только в 1932 году в Москве. В предисловии «К критике политической экономии» (напечатано в Берлине в 1859 году) Маркс отмечал: «Мы тем охотнее предоставили рукопись грызущей критике мышей, что наша главная цель — уяснение дела самим себе — была достигнута».

С 1845 по 1847 год Энгельс в основном находится в Брюсселе и Париже. Здесь у него и Маркса начинается сотрудничество с немецким «Союзом коммунистов» (ранее — «Союз справедливых»). В 1847 году на международном конгрессе, созванном Союзом в Лондоне, им было поручено изложить основные положения выработанной ими теории коммунизма.

Так возник напечатанный в 1848 году «Манифест Коммунистической партии», первый программный документ коммунистического движения. Тогда работа была издана тиражом всего 300 экземпляров. В дальнейшем ни одно другое произведение общественно-политической литературы не переиздавалось столь много и столь большими тиражами.

В 1848 году разразилась революция во Франции, распространившаяся затем на другие страны Западной Европы. Маркс и Энгельс направляются в Кёльн. Там они стали во главе демократической «Новой Рейнской газеты». Но реакция восторжествовала, «Новая Рейнская газета» была закрыта, начались репрессии. Маркс был выслан, а Энгельс участвовал в трёх сражениях Эльберфельдского вооружённого восстания. Все, кто его видел под огнём, рассказывали о его исключительном хладнокровии и абсолютном презрении ко всякой опасности. После поражения восставших Энгельс перешёл на территорию Швейцарии, а затем направился в Англию.

Жизнь в Манчестере и Лондоне

С 1850 года Энгельс снова в Манчестере, работает в торговой фирме «Эрмен и Энгельс». Он оказывает систематическую помощь живущему в Лондоне Марксу, который находился в крайне тяжёлых материальных условиях. Элеонора Маркс-Эвелинг повествует: «Оба писали друг другу почти ежедневно... особенно запечатлелось в моей памяти, как Мавр (так звали Маркса дома. — В.Г.), читая иной раз письмо Энгельса, смеялся до того, что слёзы текли у него по щекам».

Двадцать лет Энгельс тянул лямку делового человека. Гостившая у него в пору, когда подходила к концу эта его каторжная работа, Элеонора вспоминала: «Тут-то я узнала, что означали для него все эти годы. Я никогда не забуду его ликующего возгласа: «В последний раз!», когда он утром натягивал свои сапоги, чтобы в последний раз отправиться в контору. Несколько часов спустя мы, стоя в ожидании у ворот, увидели Энгельса, идущего по небольшому полю, которое находилось перед его домом. Он размахивал в воздухе своей тростью, пел и весь сиял от радости».

А вот как описывает жизнь Энгельса в те годы Поль Лафарг, муж дочери Маркса Лауры: «Энгельс жил ... в небольшом домике на окраине города... вёл как бы двойную жизнь: в течение шести дней недели с 10 до 4 часов дня он выполнял свои обязанности коммерческого служащего, состоявшие главным образом в ведении на разных языках иностранной корреспонденции фирмы, а также в посещении торговой биржи. Для приёма своих знакомых из коммерческого мира он имел официальную квартиру в центре города, а в маленький домик в предместье города имели доступ только его политические и научные друзья... Если по вечерам, освободившись от коммерческого рабства и вернувшись в свой домик, Энгельс снова становился свободным человеком, то в течение дня он принимал участие не только в деловой жизни промышленников Манчестера, но и в их развлечениях: посещал их собрания, банкеты, занимался их спортом. Будучи прекрасным наездником, он имел собственную лошадь для охоты на лисиц... Энгельс был в числе первых в яростной скачке за зверем, и рвы, изгороди и прочие препятствия были ему нипочём».

Только в 1870 году Энгельс, после завершения работы в торговом доме, перебирается в Лондон. «Ежедневно, около часу дня, — делится своими впечатлениями П. Лафарг, — он отправлялся к Марксу, и, если погода благоприятствовала и у Маркса было настроение, они шли вместе погулять... Если гулять почему-либо было нельзя, они час-другой беседовали в рабочем кабинете Маркса, прохаживаясь взад-вперёд, один — по одной диагонали, другой — по другой... У них всё было общим: и деньги, и знания. — делится своими впечатлениями Лафарг. — Когда Марксу было предложено писать корреспонденции для «New-York Daily Tribune»... Энгельс переводил его статьи и даже писал их, когда это было нужно. Когда же Энгельс работал над «Анти-Дюрингом», Маркс прервал свои занятия, чтобы написать для этой книги экономическую часть, которой Энгельс, как он сам публично заявил, частично воспользовался».

Маркс скончался, не успев завершить свой огромный труд о капитале. Энгельс, продолжая дело друга, принялся за тяжелейшую работу: обработку и издание второго и третьего томов «Капитала». В 1885 году выходит второй, а 1894-м — третий том. «Действительно, — писал глубоко изучавший творчество Маркса и Энгельса Ленин, — эти два тома «Капитала» — труд двоих: Маркса и Энгельса». Смерть помешала ему подготовить к печати рукопись заключительного (четвёртого) тома, «Теории прибавочной стоимости». Но он начал эту работу. Четвёртый том «Капитала» Маркса впервые был издан на немецком языке в 1905—1910 годах.

В 1880—1890-е годы Энгельс написал ряд работ, в которых вёл острую полемику, освещая различные научные вопросы в духе диалектико-материалистической теории. Среди них это прежде всего

 «Анти-Дюринг. Переворот в науке, произведённый господином Евгением Дюрингом».

Извлечения из теоретической части этого труда позднее были изданы в виде брошюры «Развитие социализма от утопии к науке». Её можно рассматривать как введение в научный социализм. В эти же годы выходят

«Происхождение семьи, частной собственности и государства»,

 «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии»,

«Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека».

Ближайший друг Маркса

Исторические источники повествуют о многих примерах самой глубокой дружбы между различными людьми. Но правильно будет сказать, что наука о социализме создана двумя крупнейшими мыслителями и борцами, отношения которых превосходят даже все самые трогательные рассказы древних о человеческой дружбе. Сам Энгельс всегда тактично ставил себя позади Маркса. Думается, это верно, но только не надо забывать, что и сам он был гениальным мыслителем. «Беда в том, — писал он старому приятелю И.Ф. Беккеру, — что с тех пор, как мы потеряли Маркса, я должен его заменять. Всю свою жизнь я делал то, к чему был предназначен, — я играл вторую скрипку, — и думаю, что делал своё дело довольно сносно». Любовь и уважение Энгельса к Марксу были безграничны. Над многими произведениями друзья работали вместе, и очень сложно определить, что конкретно написал Маркс, а что — Энгельс, кто из них внёс окончательную правку в тот или иной текст. Они постоянно обменивались мнениями, совершенствуя свои тексты.

Но Маркс и Энгельс занимались не только наукой. Они вместе участвовали в деятельности «Союза коммунистов», трудились в «Рейнской газете» и «Новой Рейнской газете». Маркс создал в 1864 году «Международное товарищество рабочих». Энгельс принимал активное участие в работе этой организации, входя в состав Генерального Совета I Интернационала. С его закрытием в 1870-х годах деятельность Маркса и Энгельса по оказанию помощи рабочему движению не прекратилась. Они оставались идейными руководителями рабочих. После смерти Маркса Энгельс продолжал быть советником и руководителем европейских социалистов. К нему обращались за помощью и советом представители различных стран. «Теперь Энгельс, — свидетельствовала Элеонора Маркс-Эвелинг, — дирижирует оркестром, и он всё так же скромен, непритязателен и прост...»

Энгельс как бы состоял членом семьи своего друга. П. Лафарг вспоминает: «...Дочери Маркса называли его своим вторым отцом, он был alter ego (вторым «я») Маркса; долгое время в Германии их имена не разделялись, и на страницах истории они будут навсегда связаны... После поражения революции в 1848 году Энгельсу пришлось отправиться в Манчестер. Когда Энгельс объявлял о своём приезде из Манчестера, это было торжеством в семье Маркса, остававшейся в Лондоне. Шли нескончаемые разговоры о его предстоящем посещении, а в самый день приезда Маркс от нетерпения не мог работать... Друзья просиживали вместе всю ночь, чтобы вдоволь наговориться обо всём, что произошло со дня их последнего свидания... Маркс гордился своим другом... восторгался необыкновенной разносторонностью научных познаний Энгельса».

Энгельс много помогал семье Маркса материально. В письмах Энгельса Марксу неоднократно встречаются примерно такие слова: «Прилагаю половину пятифунтового билета; другую половину — с ближайшей почтой».

Элеонора Маркс-Эвелинг писала В. Либкнехту: «Что касается Мавра, то ты знаешь, что он, перейдя (после болезни. — В.Г.) из спальни в свой кабинет на Мейтленд-парк, опустился в своё кресло и мирно заснул.

Это кресло стояло у «Генерала» до самой его смерти, теперь оно у меня».

У Энгельса был широчайший круг научных интересов. Пожалуй, трудно найти какую-то область знания, которая бы его не интересовала. Элеонора Маркс-Эвелинг свидетельствует: «Поражает в Энгельсе его разносторонность. Ему ничто не чуждо. Естествознание, химия, ботаника, физика, филология... политическая экономия и, наконец, — последнее по счёту, но не по важности — военная тактика». Энгельс следил за достижениями в технике, мог по чертежам представить себе технические новинки.

Он всегда стремился к основательному изучению вопроса. «Для Энгельса, — отмечает П. Лафарг, — было достаточно удовлетворять своё стремление к знаниям, но его любознательность удовлетворялась вполне лишь тогда, когда он овладевал изучаемым предметом до мельчайших его деталей. Когда имеешь хоть некоторое представление о размерах и бесконечном разнообразии его познаний и принимаешь при этом во внимание его деятельную жизнь, то невольно удивляешься тому, как Энгельс, который ничуть не был похож на кабинетного учёного, мог накопить такое количество знаний... В его двух больших светлых кабинетах, стены которых были заставлены книжными шкафами, не валялось на полу ни одного клочка бумаги, а книги, за исключением какого-нибудь десятка, лежавшего на письменном столе, стояли все на своих местах».

Но многосторонние и глубокие знания — это всё же ещё не гениальность. «Энгельс, — пояснял В. Либкнехт, — рассматривал людей и вещи не сквозь розовые или тёмные очки, он всегда глядел на них светлыми и ясными глазами, взор его никогда не останавливался на поверхности, а всегда проникал до самой глубины. Это светлый, ясный взор, это ясновидение в истинном, здоровом смысле слова, эта прозорливость, которой мать-природа наделяет лишь немногих, были весьма свойственны Энгельсу».

Особо Энгельс увлекался филологией. О его удивительных способностях к изучению языков писали многие. Поль Лафарг рассказывал: «Помню, как он со своим другом Меса, приехавшим из Испании, читал вслух собрание испанских народных романсов, чтобы взять урок произношения. Его знание европейских языков и даже отдельных диалектов было прямо невероятным. Когда я после падения Коммуны встретился в Испании с членами Национального совета Интернационала, они сказали мне, что меня как секретаря Генерального Совета для Испании замещает некий Анжель, который пишет на чистейшем кастильском наречии. Этот Анжель был не кто иной, как Энгельс, — только фамилию его они произносили по-испански. Когда же я отправился в Лиссабон, секретарь португальского Национального совета Франса сообщил мне, что получает письма от Энгельса на безупречном португальском языке, — удивительное мастерство, в особенности если принять во внимание сходство и мелкие различия этих двух языков между собой и итальянским языком, которым Энгельс также владел в совершенстве. У Энгельса было своего рода кокетством писать каждому, с кем он находился в переписке, на его родном языке... Он наслаждался литературой на местных диалектах и спешил приобрести народные издания Биньями, написанные на миланском наречии. На взморье в Рамсгете владелец одного балагана, окружённый толпой мелкого лондонского люда, показывал бородатого карлика в мундире бразильского генерала. Энгельс заговорил с ним сначала на португальском, затем на испанском языке — никакого ответа. Наконец (карлик. — В.Г.) ... обронил какое-то словечко. «Да этот бразилец на самом деле ирландец!» — воскликнул Энгельс и обратился к нему на его родном наречии. Бедняга, услыхав родную речь, заплакал от радости. «Энгельс заикается на двадцати языках», — сказал один из эмигрантов (Парижской. — В.Г.) Коммуны, шутя по поводу свойства Энгельса слегка заикаться в моменты волнения».

Но Энгельс не только изучал различные языки и использовал их в общении и переписке. Мы найдём у него интереснейшие мысли об общественной природе и важнейшей функции языка — быть средством общения между людьми. В его работах содержатся глубокие замечания о структуре и закономерностях развития языков и об особенностях языков различных народов. Он исследует этимологию отдельных слов, вплетая это в объяснение исторических событий. Энгельс оставил богатейшее наследство в самых различных областях языкознания.

«Генерал»

Энгельс был прекрасным знатоком военного дела. В доме Маркса у всех были полушутливые прозвища. Их часто использовали и близкие друзья семьи. Энгельс стал «нашим «Генералом». Элеонора Маркс-Эвелинг поясняет, как это произошло: «В 1870 году во время Франко-прусской войны статьи Энгельса, опубликованные в «Pall Mall Gazette», обратили на себя всеобщее внимание, ибо он точно предсказал битву при Седане и разгром французской армии... Своё прозвище «Генерал» Энгельс получил со времени появления этих статей. Моя сестра (старшая дочь Маркса — Женни. — В.Г.) объявила, что он — не кто иной, как «General Staff» («генеральный штаб». — В.Г.). Это прозвище привилось, и с тех пор Энгельс стал для нас «Генералом». Но теперь это имя имеет более глубокий смысл: Энгельс действительно — генерал нашей рабочей армии».

Разумеется, Энгельс не имел штата военных аналитиков и каких-то секретных документов.

В. Либкнехт писал: «Как он мне сам со смехом рассказывал, у него не было абсолютно никакого другого материала, кроме того, которым располагали и все остальные газеты... И вот тут-то Энгельсу пошёл впрок его талант точного прогноза. Он не обращал внимания на фразы. У него в голове уже были рентгеновские Х-лучи, которые, как известно, не обладают свойством преломления и никогда не позволяют втереть очки. С их помощью он проходил мимо несущественных для установления истины моментов, не позволял ввести себя в заблуждение никакими дымовыми завесами и фантастическими картинами и останавливался взглядом лишь на прочной основе — на фактах... И из этих мелких костей и косточек... составлял, подобно Кювье, действительную картину событий на театре военных действий».

«Энгельс, — далее повествует В. Либкнехт, — ...был как бы создан военным: ясный взгляд, уменье быстро ориентироваться и взвесить даже мельчайшие обстоятельства, быстрота решений и невозмутимое хладнокровие. Позже он написал ряд превосходных военных произведений и завоевал, — разумеется, инкогнито — признание со стороны профессиональных военных первого ранга, которые и понятия не имели, что анонимный автор брошюр носил одно из наиболее одиозных бунтарских имён и был плебеем, сыном фабриканта из Бармена».

Обратим внимание читателей: Энгельс в работах по военным вопросам не ограничивался изложением только хода военных действий, что обычно характерно для военных. Он ставил вопросы значительно глубже: анализировал уровень развития производительных сил, производственные и социально-классовые отношения в стране, виды оружия, мобилизационные возможности, состав армий и их боевой дух, фортификационные сооружения, международную обстановку и т. д., вплоть до военной формы. Энгельс предсказывал исход вооружённых противостояний.

«Величайший грубиян в Европе»

Энгельс был, как и Маркс, принципиальнейшим человеком. Когда они писали свои произведения, для них не существовало авторитетов. Они могли в самой резкой форме подвергать критике как монархов и влиятельных государственных деятелей, так и различных пользующихся признанием в обществе интеллектуалов. Их не могли остановить репрессии, материальные выгоды или осложнение с кем-то отношений. Хотя в личном общении они несколько отличались. «Совершенно неверно считать, — пишет В. Либкнехт, — что Маркс будто бы был неприступным, а Энгельс — более мягким, гибким, посредником между замкнувшимся в себе олимпийцем и «толпой». Правда, Энгельс, обладавший по-лессинговски светлой головой, писал много понятнее, чем Маркс, — это коренилось в его характере и жизненных обстоятельствах, которые толкали его, сына фабриканта, в область практической деятельности. Но Маркс был доступнейшим человеком, весёлым и любезным в общении с людьми. Энгельс был более резким». Не случайно в письме Вильгельму Либкнехту от 5 апреля 1889 года Энгельс написал: «Ты опять вправе сказать, что я величайший грубиян в Европе».

Элеонора Маркс-Эвелинг размышляет: «Находятся люди, которые изображают его каким-то самодержцем, диктатором, язвительным критиканом. Это ни в коей мере не соответствует действительности. Быть может, никто и никогда так снисходительно не судил о других, не проявлял большей готовности прийти на помощь, чем он... Одного только Энгельс никогда не прощает — лицемерия. Человек, который неискренен с самим собой, а тем более который неверен своей партии, не найдёт пощады у Энгельса».

Эдуард Эвелинг, муж дочери Маркса Элеоноры, рассказывал: «Воскресенья в доме Энгельса немного напоминали вавилонское столпотворение. Ведь в эти дни приходили не только те из нас, кто фактически принадлежал к его семье; социалисты из других стран, когда бывали в Лондоне, сделали из Риджентс-парк-род, 122 (по этому адресу Энгельс проживал в Лондоне) свою Мекку. Он (Энгельс. — В.Г.) был воплощённое радушие и отличался прекрасными манерами... В будни, если не приходил кто-либо из нас повидать его, позавтракать или пообедать с ним, он жил чрезвычайно скромно. Зато по воскресеньям радостно было наблюдать, какое огромное наслаждение он испытывал в кругу своих друзей, когда он мог доставить им удовольствие, угостив лучшим, что у него было... Но в некоторых отношениях Энгельс был консервативен. Он был человеком привычек. Он любил, чтобы определённые вещи ежедневно выполнялись одинаково и в одно и то же время. Нет слов, чтобы описать то огромное доверие, которое внушал людям Энгельс, цельность его натуры, его необычайная точность и пунктуальность — качества, которые он наилучшим образом проявлял в своих политических и общественных отношениях с людьми...

Энгельс обладал ещё редкостным и спасительным даром юмора. Ему доставляла удовольствие шутка на любом языке. Он был самым весёлым собеседником. В эти незабываемые воскресенья разговоры, естественно, вращались главным образом вокруг вопросов политических и партийных. Мы все собирались у Энгельса, чтобы чему-нибудь научиться. Но много было и весёлых, лёгких разговоров, которые сопровождались порой громким и неудержимым смехом».

Ещё одно интересное воспоминание Эдуарда Эвелинга: «В 1888 году мы совершили с Энгельсом и Шорлеммером поездку в Соединённые Штаты Америки и Канаду. Энгельс был среди нас самым молодым по духу. На борту парохода он предпочитал перепрыгивать через сиденья, чем обходить их. Он никогда не раздражался, как это бывает с обычными путешественниками, за исключением двух случаев: когда он до завтрака (своего завтрака) насчитал шестьдесят восемь укусов москитов и когда наш багаж очутился в Нью-Йорке, а мы в Бостоне».

Энгельс и Россия

Маркс и Энгельс знали русский язык и читали русские книги, изучали российскую статистику. Они живо интересовались Россией, её проблемами и успехами российского революционного движения. Маркс и Энгельс пришли к социализму от демократии. Поэтому демократическое чувство ненависти к произволу было у них чрезвычайно сильно. Эта борьба находила в их душах самый сочувственный отклик. Они хорошо понимали, что главной задачей русских революционеров является свержение самодержавия и установление политической свободы.

Энгельс поддерживал связи с видными участниками революционного движения в России П.Л. Лавровым, Г.А. Лопатиным, С.М. Степняком-Кравчинским и др. Российские революционеры, обращаясь к Марксу и Энгельсу, всегда получали от них помощь и поддержку. Высоко ценя революционно-критическую мысль Н.Г. Чернышевского, Н.А. Добролюбова и их соратников, отмечая их выдержку, твёрдость характера, самоотверженность, Энгельс вместе с тем критиковал их народнические иллюзии. С радостью встретил он весть об образовании первой марксистской группы «Освобождение труда». Энгельс вёл систематическую переписку с Г.В. Плехановым и В.И. Засулич, помогал им своими советами и личным участием в их судьбах. Энгельс питал глубокую надежду, что доживёт до краха русского царизма и победы социалистической революции в развитых странах Европы, и считал, что русская революция окажет огромное воздействие на всё развитие мирового революционного процесса.

Маркс и Энгельс негативно относились к российскому самодержавию, считали его оплотом европейской реакции. Вместе с тем с глубоким уважением высказывались о русском народе, России, русских революционерах. Они считали, что революция в России даст Европе свободно вздохнуть от военных тягостей и конфликтов, ослабит реакцию и увеличит силу европейского рабочего движения. В предисловии ко второму русскому изданию «Манифеста Коммунистической партии» (1882 год) Маркс и Энгельс подчёркивали, что «Россия представляет собой передовой отряд революционного движения в Европе».

* * *

В 1894 году наступило резкое ухудшение здоровья Фридриха Энгельса. 5 августа 1895 года он после тяжёлой болезни скончался. Согласно его последней воле, тело было кремировано, а урна с прахом опущена в море у Истборна (Великобритания). Товарищ Энгельса Фридрих Лесснер вспоминал: «Эта воля Энгельса была выполнена 27 августа... Мы отправились в Истборн, излюбленное место летнего отдыха Энгельса. Там мы наняли лодку с двумя гребцами и отвезли урну с прахом нашего незабвенного друга примерно на расстояние в две английские мили от берега. Невозможно передать словами те чувства, которые вызвала во мне эта поездка».

Имя Фридриха Энгельса навсегда начертано на знамени коммунистов планеты, всех борцов за счастье трудового народа.

Владимир Грызлов,

главный редактор

журнала «Политическое просвещение»